В грохот канонады вклинился гул самолетов. Они поспешили в подвал. Это была передышка. Они даже немного расслабились в подвале. Надсадно кашлял Отто. Да и многих других мучил судорожный кашель. Это от пыли и тротиловой гари. Так всегда бывает. Драло сухое горло. Казалось, что этот пожар можно залить водой. Солдаты беспрестанно подходили к баку с водой и пили, пили, пили.

— Не жалей! — крикнул Красавчик. — Тут воды хватит на всю оставшуюся жизнь!

Это тоже была шутка. И солдаты рассмеялись. Тогда они еще могли смеяться. Они понимали, что многим от этой жизни осталось совсем ничего. Многим, но не им, не ему. Всегда надеешься на то, что тебе повезет. Без этой надежды — никуда.

Когда они после бомбежки поднялись в казармы, ее стены потряс сильный удар. «Ого», — подумал, Юрген, — 122, а то и все 152 мм. Стоя у бойницы, он проследил взглядом траекторию полета снаряда. Она была крутой и высокой. Все понятно, русские подтянули 152-миллиметровые пушки-гаубицы. Это серьезно. Им уже случалось попадать под их обстрел.

Юрген перевел взгляд вниз. На противоположном берегу речушки мелькали грязно-зеленые гимнастерки русских солдат. Значит, русские уже ворвались в северное укрепление и рассекли его пополам, расчистив сквозной проход. Иваны рассредотачивались по берегу, залегали, открывали пулеметный и автоматный огонь по крепостной стене. «Огонь!» — скомандовал лейтенант Кучера. Отсюда, сверху, иваны были видны как на ладони, то одна, то другая фигурка утыкалась головой в автомат и больше уже не двигалась.

Иваны и сами понимали невыгодность их позиции. Многие с ходу бросались в воды речушки, чтобы перебраться на другой берег и залечь под стенами крепости, в мертвой зоне обстрела. Речушка-невеличка, да вброд не перейдешь. Юрген это знал на собственным опыте. Иваны плыли, поднимая над головой оружие. Над водной гладью взлетали ровные ряды фонтанчиков от пулеметных очередей. Иваны инстинктивно пытались спрятаться от пуль под водой, ныряли вглубь и тут же всплывали вверх безжизненными поплавками. Но не все. Кто-то и доплывал, выскакивал на берег, скрывался из виду.

Человек десять русских попытались прорваться по мосту, соединявшему северное укрепление с центральным. Они рассудили, что бежать быстрее, чем плыть. Они добежали только до середины моста. Там их встретил огонь пулемета Отто Гартнера. Ему вторил пулемет из казармы с другой стороны ворот, где размещалась первая рота их батальона. Неудача не обескуражила иванов. На той стороне моста скапливалась новая штурмовая группа, готовясь к броску. Они прорвутся, не эти, так другие. Отвечая мыслям Юргена, вдруг захлебнулся пулемет первой роты. Юрген зримо представил, как сползает на пол пулеметчик с простреленной головой.

— Отто, не высовывайся! — крикнул он.

Пулемет застучал вновь. Еще было, кому заступить на пост. Они еще были свежи, и их реакция была быстра. Но мгновений затишья хватило бы иванам, чтобы преодолеть последние метры.

«Взорвать бы его к чертовой матери!» — подумал Юрген, глядя на мост. Он был широкий и основательный. Ему крепко досталось еще в сорок первом. Западный бок был разворочен снарядами, из него торчали погнутые прутья арматуры. Покрытие было выщерблено осколками, перила, сделанные из железных труб, выглядели ажурными от пулевых отверстий. «Шиш его взорвешь, — подумал Юрген, — да и нельзя. Это единственный путь отхода для наших в северном укреплении. Если они решат отойти. Если у них хватит сил для прорыва. Если…»

Большой отряд русских побежал по противоположному берегу вправо от Юргена. Тут тоже было все понятно. Они держали курс на восточный угол укрепления, туда, где был разрыв крепостной стены у наблюдательной башни. Там располагалась третья рота их батальона. Сдюжить-то они сдюжат, но насколько их хватит?

— Господин лейтенант! — сказал Юрген.

— Да, ефрейтор, пора. Приступайте! — ответил лейтенант Кучера.

— Хюбшман, Брейтгаупт, Эггер, Войгт, Иллинг, за мной! — скомандовал Юрген.

Они взяли два пулемета, ящики с пулеметными патронами и снаряженными автоматными магазинами, по четыре гранаты и спустились во двор. Так было договорено заранее. При угрозе прорыва они должны были занять позицию в кольцевом здании бывших казарм посреди центрального укрепления. Оттуда хорошо простреливались все опасные участки: северные и южные ворота, а также широкий проход, идущий от восточного угла крепости. Казармы были разрушены, но они обустроили там огневые точки на втором этаже.

— Стой! — крикнул Юрген, едва они спустились вниз.

— Вот черт! — сказал Красавчик.

Несколько попаданий авиабомб и артиллерийских снарядов довершили начатое в сорок первом. У них больше не было подготовленной позиции. Но недаром Юрген облазил здесь все вокруг.

— В церковь! — скомандовал он и первым бросился вперед.

Церковью внутри и не пахло. Большевики устроили здесь клуб. Сцена на месте алтаря, трибуна, лавки, будка киномеханика. Впрочем, от этого тоже мало что осталось. Все было посечено и частично выгорело во время предыдущих боев. Но оставались стрельчатые окна и хоры, чем не позиция. Прямо перед ними был проход к восточному углу крепости. Вот только северные ворота просматривались лишь с фланга. Там в трех глубоких тоннелях могли безнаказанно концентрироваться русские, прорвавшиеся через мост.

Неизвестно, сколько раз бросались в атаку русские у восточной оконечности крепости, но вот они появились в проходе у наблюдательной башни. В своих мокрых грязно-зеленых гимнастерках они были похожи на водяных, вынырнувших из болота. Они выплеснулись на двор. Солдаты третьей роты бросились врукопашную, пытаясь оттеснить русских и сбросить их обратно в речушку. Штыки блестели на солнце, окрашиваясь красным, как на закате. Но до заката было далеко.

В рукопашной преуспели русские. Они оттеснили немецких солдат и загнали их в казематы крепостной стены. С криками «Ура!» они бежали к зданиям в центре крепости, намереваясь закрепиться там и расстреливать немецкие казармы с тыла.

— Ближе, ближе, — повторял Красавчик, облизывая высохшие губы.

— Огонь! — скомандовал Юрген и первым нажал на гашетку.

Пулеметная очередь ударила на уровне груди в толпу наступавших, начисто выкосив первый ряд. И второй. И третий. Но иваны упрямо продолжали бежать вперед, стреляя на ходу. Пули свистели над головой Юргена и у плеч, били в стену под самыми упорными ножками пулемета, швыряя в лицо мелкие камушки. Он не чувствовал их мелких укусов, он не слышал криков солдат его небольшого подразделения, криков и стонов солдат противника, он только видел, видел приближающиеся фигуры и ощущал руками дрожащее тело извергающего огонь пулемета. Даже то, что из их казармы во фланг наступающим русским ударил еще один пулемет, он понял потому, что фигурки стали падать по-другому, с разворотом.

— Все, — сказал Красавчик, отвалился от пулемета, прижавшись спиной к стене, медленно сполз на пол, широко раскинул ноги, бросил на них руки.

Юрген сел рядом, привалившись к нему плечом.