Судя по всему, она спасла жизнь Ветле. Возможно, случившееся напугало её больше, чем она показывала? И она вернулась сюда, чтобы взглянуть в глаза своему страху? Немыслимо. Ример огляделся. Рядом валялась перевёрнутая корзина. Хирка бежала. Бежала от кого-то или от чего-то.

Знала ли она? Видела ли она его?

Нет. Конечно, нет. Он действовал осторожно. Он тренировался в поросшей травой ложбине на вершине Пика Волка. Поток там был очень силён. Немногие смогли бы взобраться туда, а если бы, вопреки ожиданиям, кому-нибудь это удалось, он услышал бы их приближение загодя. И никто всё равно не понял бы, что увидел. Телохранитель, который занимается боевыми искусствами. Воин. Взмахи меча. Ничего необычного. Конечно, надёжнее всего было бы не делать ничего странного, пока он находится здесь, но у Римера имелись обязательства. Он должен использовать время для того, чтобы стать сильнее. Чтобы…

Чтобы избегать Илюме.

Илюме сегодня вечером вернулась домой из последней поездки, которую можно было назвать дружеским рукопожатием Равнхова и Маннфаллы. Севера и юга. Он видел, как возвращаются повозки, но своей тренировки не прервал и отложил явление домой до восхода луны. До тех пор, когда бабушка наверняка будет в постели. Слабак. Недостойный. Его уверенность смеялась над ним.

Ночестон снова принялся жаловаться. Ример должен доставить Хирку домой, пока она не замёрзла и не простудилась. Рыжая непоседа лежала на боку, поэтому он легко подхватил её на руки. Он попытался найти на ощупь её хвост, но потом вспомнил, что она лишилась его ещё в детстве. Тем проще будет нести её. Корзина, повисшая на пальцах его руки, почти ничего не весила. Хирка что-то проворчала во сне и положила голову ему на грудь, но не проснулась.

Конечно, интересно, что с ней произошло, но Ример уже давно перестал размышлять над этим. Хирка была на три года моложе его, и она успела побывать во всех местах, которых остальные избегали. Ей редко требовалась причина для того, чтобы поплавать в Стридренне. Или сигануть на крышу на пристани, провалиться и застрять так, что её пришлось выталкивать снизу.

Ример улыбнулся. Хирка непроизвольно становилась зачинщицей самых опасных авантюр. Она и одной зимы не прожила в Эльверуа, когда туда прибыли Ример с Илюме. Ему только исполнилось двенадцать, и он никогда не встречал никого, похожего на неё. Он вырос в Маннфалле, в доме Всевидящего, под Его крылами. Конечно, он встречался с другими детьми, но они всегда приходили вместе с родителями. Всегда в полном облачении, которое мешало им нормально двигаться. Они молча таращили глаза и разглядывали Римера, своего ровесника, который сидел, вытянувшись в струнку, в окружении стражей Совета и возлагал на них руку. Как будто кто-нибудь когда-нибудь прожил дольше благодаря этому. Даже в двенадцать лет он уже был окружён мифами, и пока обстоятельства оставались неизменными, судьба его предрешена. Его занятие неразрывно связано с желанием народа получить благословение.

Приехав в Эльверуа, он совершил побег, о котором и мечтать не мог. Маленькое местечко вдали от коридоров Эйсвальдра. В Эльверуа дети пачкались. Они шалили и набивали себе синяки и шишки. Иногда у них текла кровь. И Хирка всегда оставалась непревзойдённой. Колгрим первым попытался поставить новенькую девчонку на место, но она чуть было не поколотила его основательно, а это было в новинку для Колгрима. Она до шеи ему не доставала, но была юркой, как дикая кошка.

Ример остановил их. Потрясённый их бурным поединком, он бросился между ними. Сжатый кулак Хирки проехался по его нижней губе, и он ощутил вкус собственной крови. Надо сказать, это случилось не впервые. Сын семьи Совета знал тяжесть меча и тренировался с тех пор, как сделал свои первые шаги. Но впервые другое живое существо за стенами Эйсвальдра дотронулось до него рукой. Он вытирал кровь и смотрел попеременно то на вымазанный красным кулак, то на такого же цвета волосы девчонки, которая ударила его. Она криво усмехнулась и пожала плечами, как будто он сам был виноват в случившемся.

Ример помнил, как озирался по сторонам, боясь обнаружить свидетелей происшествия. Если бы весть о нём дошла до ушей Илюме, то Хирка в лучшем случае лишилась бы кулака, а в худшем – жизни. В любом случае, он навсегда лишился бы общества этого необузданного создания. Так не будет. И они заключили пакт, священный и не слишком дружественный, как это бывает только у детей, а его условия стали их тайной. В тот день началась борьба за зарубки, которая несколько раз чуть не доконала их обоих. Они плавали, пока не начинали тонуть, карабкались на скалы до боли в пальцах, прыгали вниз и ударялись о землю, теряя сознание. Ни один не желал оказаться хуже другого. Море страданий, море боли, и всё ради зарубок, ради бесценных царапин, которые показывали их положение в непрекращающемся поединке. Но Ример не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел, как она плачет.

Он посмотрел на худенькое тело подруги, которая спала у него на руках. Рыжие волосы Хирки были всклокочены, руки изранены. К влажным полоскам на лице пристала земля. Ример беззвучно нёс её по лесу. Проще всего было бы разбудить её, но ему нравилось смотреть, как она спит. Её лицо было таким открытым. На нём не было масок. Он хотел, чтобы это длилось как можно дольше. Кроме того, он знал, что Хирка придёт в ярость, если проснётся и обнаружит, что её несут, как ребёнка.

Ример улыбнулся. Деревья остались у него за спиной, он вышел на гребень холма над Эльверуа. Спящий дом, который он скоро покинет навсегда. Туман сползал между ягодными кустами вниз, к жилищам. Слышался далёкий рокот Стридренны. Неужели здесь всегда было так красиво?

Мой путь выбран.

Хирка плотнее прижалась к нему. Как ему разбудить Торральда, не разбудив Хирку? Не может же он просто взять и войти в лачугу…

Ример заметил тень, которая двигалась по гребню. Он инстинктивно опустился на корточки, не выпуская Хирку из рук. Что это с ним? Он же в Эльверуа, здесь нет ни врагов, ни опасностей. Он поднялся. Тень превратилась в широкоплечее тело… на колёсах?

Торральд. Отец Хирки, на невероятном приспособлении из колёс и стали. Шедевр кузнеца. Стул, на котором он мог передвигаться без посторонней помощи. По крайней мере, в помещении. На улице дело обстояло иначе. Торральд отъехал на приличное расстояние от маленькой лачуги, но катиться по траве ему было непросто. В его движениях проступала паника. Ример пошёл ему навстречу.

Торральд увидел их, и на его лице на какое-то мгновение появилось облегчение, а потом его глаза вновь потемнели.

– Отдай мне её! – прорычал он, вытянув мощные руки.

Ример привык читать страх и вожделение в глазах других, но тут речь шла о другом страхе. Он не был знаком Римеру.

– Она спит, – прошептал он. – Я нашёл её у Аллдьюпы.

Ример не хотел, чтобы его реплика прозвучала вопросительно, но получилось именно так. Торральд посмотрел на Хирку, и плечи его поникли. Он устало провёл ладонью по лицу.

– Ей… ей пришлось нелегко.

Ример не ответил и пошёл дальше к лачуге. За спиной он слышал скрип стула на колёсах. Ночь была прохладной. Никто из них больше не произнёс ни слова. На фоне горной стены проявились очертания бревенчатой лачуги. Не-дом. Двадцать лет никто не трогал его, с тех самых пор, как стражи забрали хозяина-преступника и подожгли его. Ветер спас постройку от полного уничтожения, но никто не решался подходить к ней ни чтобы поселиться, ни чтобы разворовать. Всевидящий ведь решил, что лачуга должна сгореть. Ример вздохнул. У Всевидящего множество намерений, но вряд ли в его намерения входят возведение и снос зданий. Торральд с Хиркой тоже хорошо это понимали.