мы работаем в мире условностей»[45]. Даже в одном из своих автопортретов изобразил себя на фоне японской гравюры.

Винсент Ван Гог. Японейзери: Мост под дождем (после Хиросигэ). Картина, масло, холст. Октябрь 1887. Музей Ван Гога, Амстердам

Винсент Ван Гог. Японейзери: Цветущее сливовое дерево (после Хиросигэ). Картина, масло, холст. Октябрь 1887. Музей Ван Гога, Амстердам

Винсент Ван Гог. Абрикосовые деревья в цвету. Живопись, холст, масло. Апрель 1888. Частное собрание

Винсент Ван Гог. Миндальное дерево в цвету. Живопись, холст, масло. Апрель 1888. Музей Ван Гога, Амстердам

Приехав в Арль, Ван Гог как будто сбросил с себя все наносное, все чужое и стал самим собой. Он работал с невероятной скоростью. На одно живописное полотно у него уходило 1–2 дня. Его сады легки и полны очарования. Это не легкость впечатления, принятая у импрессионистов. А скорее возможность увидеть все цветовые нюансы окружающей природы, впитать полноту ее красоты. На примере картины с изображением уличного кафе можно посмотреть, как Ван Гог создавал эскизы своих работ. Хотя часто все было наоборот: сначала картина, потом эскиз для брата или для друзей.

Винсент Ван Гог. Ночная терасса кафе. Живопись, холст, масло. Сентябрь 1888. Музей Крёллер-Мюллера, Оттерло

Винсент Ван Гог. Ночная терасса кафе. Рисунок, перо, тушь, карандаш. Сентябрь 1888. Далласский музей искусства, Даллас

В ожидании приезда Поля Гогена Ван Гог обменялся с ним автопортретами. За последние несколько лет своей жизни, в период с 1886 по 1890 год, автопортретов было создано как минимум 36. Но это было связано не с самолюбованием, а с отсутствием моделей.

Для реализации идеи братства художников Винсент снял Желтый дом. Именно там Ван Гог собирался устроить своеобразный центр искусств в сообществе с другими художниками. После обустройства своей комнаты он ее тщательно зарисовал.

В своих мечтах о братстве художников Винсент видел свое объединение с близкими по духу людьми. Гоген, опять же в мечтах, был для него близким другом, точнее даже фантазией на тему дружбы, не имеющей к реальному Полю никакого отношения. Ван Гог всегда страдал от невозможности установить контакт с другими людьми, от ощущения отчужденности от общества и семьи. Эту социальную изоляцию Винсент называл тюрьмой. Единственное спасение для себя он видел в выстраивании любых близких отношений: будь то дружба, братская любовь или романтическая привязанность. «А знаешь ли ты, что может разрушить тюрьму? – писал он своему брату Тео. – Любая глубокая и серьезная привязанность. Дружба, братство, любовь – вот верховная сила, вот могущественные чары, отворяющие дверь темницы. Тот, кто этого лишен, мертв. Там же, где есть привязанность, возрождается жизнь»[46].

Поль Гоген, ответив на призывы Ван Гога, приехал в Арль. Винсент спланировал их совместное проживание за счет своего младшего брата Тео, который должен был продавать картины обоих художников и высылать им деньги. К сожалению брата, Тео не нравились картины Винсента. На протяжении всех лет, когда Винсент занимался живописью, Тео просил писать его что-то другое. И поэтому предложить его картины покупателю так, чтобы момент купли-продажи состоялся, он не мог. И совсем иная ситуация была с творчеством Гогена. Его полотна Тео нравились, и он их с радостью продавал. Думал ли Винсент о том, что, нахваливая брату творчество Поля, он тем самым выращивает рядом с собой человека, который будет вызывать зависть, раздражение и даже ярость? Конечно, нет. В его идеалистических фантазиях не было места для обдумывания реальных последствий.

И, когда после приезда Поля в Желтый дом Тео продал в Париже именно его работу «Бретонки», Винсент испытал смешанные чувства. С одной стороны, радость за продвижение их общего дела. С другой стороны, досаду на то, что он к этому продвижению оказался совершенно не причастен.

Художники вместе ходили в бордели и на пленэр. Некоторые работы были написаны в одном и том же месте. Неподалеку от стен старой части Арля находился огромный римский некрополь Аликамп. Глядя на картины обоих художников, написанных в этом месте, становится понятно, почему Тео и покупатели конца XIX века отдавали предпочтение более мягкой и сглаженной манере письма Гогена, а не более жесткой, графичной, с черными контурами картине Ван Гога. В защиту Винсента стоит сказать, что не все картины Гогена были однозначно более выигрышными. Например, тема сбора винограда у Ван Гога вышла более обобщенной и более универсальной. Не случайно именно она первой привлекла внимание коллекционеров. Во время экспонирования на восьмой выставке «Группы двадцати» в Брюсселе она была куплена бельгийской художницей Анной Бош за четыреста франков, а потом приобретена русским коллекционером Иваном Морозовым и сейчас хранится в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Работа Гогена на эту же тему более конкретизирована: на первом плане сидит уставшая после работы женщина с лицом, которое напоминает скорее мордочку лисички, чем человеческое лицо. И какой бы задумчивой она ни казалась, странное ощущение при взгляде на картину не покидает.

Испытывая при этом на себе влияние Гогена Винсент пишет картину «Воспоминание о саде в Эттене», в которой смело соединяет разные планы, пишет фигуры крупно, приближенно к зрителю. В этой работе чувствуется также влияние пуантилизма Сера, о котором Ван Гог пророчески сказал в одном из писем: «Сейчас уже можно предвидеть, что эта техника, как и любая другая, не станет всеобщим правилом. По этой причине «Гранд-Жатт» Сера, пейзажи Синьяка, выполненные крупными точками, и «Лодка» Анкетена станут со временем еще более индивидуальными и еще более оригинальными»[47]. Сюжетом для картины послужили воспоминания о семье, матери и сестрах в условиях все возрастающей трещины в отношениях с Полем.

Была у двух компаньонов и стычка из-за женщины – дамы, которая относилась к типажу, привлекательному для Винсента, – хозяйки привокзального кафе Мари Жину. Как ни хотел бы Ван Гог написать ее портрет, ничего не получалось. Но все изменилось после приезда харизматичного Поля. Мадам Жину с удовольствием согласилась позировать и пришла в Желтый дом. Винсент воспользовался случаем и тоже написал ее портрет. Работал он импульсивно, быстро и страстно. Работать, как Гоген по воображению, он не мог, Поль писал картины аккуратно, продуманно и вполне мог работать по памяти. Ван Гогу, как всегда, необходима была натура, чтобы создать образ. Первый портрет Мари в духе Винсента вряд ли мог ей