— Ну, как костёр? — спросила она, чем вызвала шквал восторженных откликов.

Однако барона не так-то легко было сбить с толку. Мягко оттеснив болтушек от Долли, он привлёк её внимание к гостю:

— Дорогая, позволь представить тебе нашего нового соседа. Господин Островский недавно унаследовал Афанасьево от покойного Ивана Ивановича. — Тальзит улыбнулся гостю и представил ему крестницу: — Прошу любить и жаловать! Светлейшая княжна Дарья Николаевна Черкасская.

Долли кивнула, но руки Островскому не подала, надеясь, что он правильно поймёт её намёк.

— Добрый день…

Гость поклонился:

— Счастлив познакомиться! Меня уже представили остальным дамам и даже пригласили на завтрашний праздник. Надеюсь, как хозяйка бала, вы не станете возражать?

— Мы — провинциалы и балов не даём, с нас и гуляний достаточно. Если вас это заинтересует, милости просим, — сухо заметила княжна и обратилась к Тальзиту: — Крёстный, я проверила, всё уже готово, и мы с сёстрами можем ехать домой. Если вы отпустите к нам в гости Мари и Натали, то завтра часам к десяти мы все вместе вернёмся.

— Дядюшка, пожалуйста, можно нам поехать? — в унисон заныли Мари и Натали, повиснув с двух сторон на руках барона.

Тот сразу же согласился:

— Ну хорошо, поезжайте. Я сейчас распоряжусь, чтобы Савва проводил вас до Ратманова.

— Окажите эту честь мне — позвольте сопровождать барышень, — вмешался Островский. — Я буду счастлив.

Барон расцвёл улыбкой:

— Буду премного обязан! А вас жду завтра к нам на праздник. В два часа пополудни, милости прошу.

Лаврентий поблагодарил хозяина и, встав у дверцы экипажа, по очереди подал руку двум младшим княжнам и племянницам Тальзита. Долли уже вскочила на приведённого конюхом Лиса. Барон закрыл дверцу коляски, пришпоренный наездницей конь рванул вперед, а Лаврентий поехал вслед за экипажем, ведь строптивая Долли прозрачно намекнула, что лучше пока держаться от неё подальше.

Через полчаса вся компания прибыла в Ратманово. На крыльцо вышла Опекушина. Стайкой райских птичек окружили её барышни, защебетали о славно проведённом вечере, но твердый голос Долли перебил их:

— Тётя, позвольте вам представить господина Островского, он — наш новый сосед, а сегодня любезно проводил нас домой.

Марья Ивановна протянула Лаврентию руку, которую тот почтительно поцеловал, и поблагодарила его. На этом разговор закончился.

Пришлось Островскому откланяться. На обратном пути он всё время пытался понять, как вести себя дальше. С чего это Долли напустила на себя такой холод? В чём он ошибся? Уже на подъезде к Афанасьеву Лаврентий наконец-то пришел к выводу, что к княжне нужно подбираться через её близких. Не подпустила сразу? Да и ладно — в конце концов, он тоже не мальчик, и для него не секрет, что прежде чем попасть в спальню женщины, надобно втереться в доверие к её родне.

Сразу же после ужина барышни собралась в спальне Долли. Ольга лежала на кровати, Лиза, Мари и Натали расселись на диване и стульях, а сама хозяйка комнаты устроилась на банкетке у туалетного столика.

— Боже, до чего же Лаврентий импозантный, — с ужимками взрослой дамы сообщила тринадцатилетняя Натали.

— Да, очень! — эхом откликнулась её ровесница Ольга.

— Ну и чем же он так импозантен? — скептически поинтересовалась Долли. Она не отрицала, что Островский красив, но её идеалом был брат Алексей, и хотя новый сосед оказался таким же высоким и темноволосым, как князь Черкасский, на этом сходство заканчивалось. Во всём облике брата с ранней юности проступала мощь его личности, а Островский был самым обыкновенным, но объяснять это сёстрам и подругам Долли не собиралась. Впрочем, этого и не потребовалось, ноту осуждения внесла Лиза:

— А мне этот Островский совсем не понравился. — Лизины щёки слегка порозовели от волнения. — Он подал мне руку, и я почувствовала холод и угрозу, и ещё он почему-то вспоминал о красной розе.

Опять сестре что-то мерещится. Ну что за наказание?! Долли расстроилась и из чувства противоречия выпалила:

— Наоборот, очень приятно, когда мужчина любит цветы, редкое качество для этого грубого пола.

Настроение было испорчено безвозвратно. Сестра уже давно изводила Долли своими рассказами. Что за дурацкие байки! К тому же тревожные и неприятные. Жизнерадостная и практичная Долли двумя ногами стояла на грешной земле и поверить в такую мистику, как чтение мыслей через прикосновение к руке, не могла никак. Ну почему это случилось именно с Лизой? Зачем вообще нужно копаться в мыслях людей?

Даша Морозова, которую Долли попросила понаблюдать за сестрой, в первый же день встала на сторону Лизы и теперь ходила за ней как привязанная, для этого хватило простейшего фокуса: немного подержать за ручку и что-то пошептать на ушко.

— Боже мой, Лиза пересказала мои самые сокровенные мысли! — призналась тогда Даша, и её глаза, ставшие круглыми, как блюдца, подёрнулись мечтательной дымкой.

— Ах, какая тайна! — скривилась Долли. — Тебе поведали, как ты мечтаешь о Пете, сыне дворецкого. Может, я тоже прорицательница?

— Откуда ты знаешь?..

— Нужно быть слепой, чтобы этого не заметить. Увидев Петю, ты так краснеешь, что я каждый раз пугаюсь, не станет ли тебе дурно.

Но переубедить подругу, уверовавшую в магические способности Лизы, не удалось. То же самое случилось с Мари и Натали. Теперь эта девичья троица с благоговением смотрела Лизе в рот, ожидая от неё новых откровений. Как ни печально, но Долли осталась в одиночестве. Жалко, что здесь не было ни Елены, ни Алекса — вот кто поддержал бы сестру в битве разума с суевериями, а теперь приходилось бороться одной. Долли сосредоточилась и постаралась найти прореху в рассуждениях Лизы.

— Расскажи нам, что ты почувствовала, когда коснулась руки Островского?

Лицо сестры стало задумчивым, она как будто ушла в себя. Наконец заговорила:

— Я видела клумбы с цветами и еще темно-красную розу, бархатистую, с капельками росы, но не живую, а вроде как нарисованную. Больше я ничего не поняла. Но мне кажется, что с этим человеком связано что-то очень опасное и тревожное.

Лиза замолчала. Долли потеряла дар речи, ведь сестра никак не могла знать о нарисованной розе. Что же это значит? Неужто Лиза права? Но ведь в это и впрямь невозможно поверить!

Долли вгляделась в лицо сестры. Очень светлыми, почти льняными волосами и мягким взглядом янтарных глаз Лиза походила на ангела. Но как могла до мозга костей земная Долли поверить в мистические способности той, кого привыкла считать малышкой?!

— А почему роза опасна? — осторожно, боясь показать, что уже колеблется, спросила Долли.

— Я не знаю. Те клумбы — от них веяло холодом, а роза стала последней картиной, мелькнувшей в моём мозгу, когда я отпустила его руку, — растерялась Лиза. Она умоляюще взглянула на сестру. — Я не могу объяснить, просто знаю это.