В конце 1929 — начале 1930 гг. основными темами сводок ИНФО стали «кулацкий террор», «классовая борьба» и враждебная деятельность «антисоветских элементов», связанные с начавшейся коллективизацией. Органы власти получали массу сведений о разрушительных последствиях творимого над крестьянством насилия и нарастающего в связи с этим протеста [25]. Но Сталину такие сведения были не нужны. В это же самое время Алексеев перестал быть начальником ИНФО, однако его устранение не было связано с потоком негативной информации. Хотя Сталин и знал о некоторых былых промахах в работе Алексеева, он довольно долго считал нужным сохранять в должности своего информатора, ограничиваясь в необходимых случаях мягкими мерами воздействия.

Например, в декабре юбилейного 1927 г., когда орденами Красного Знамени была награждена большая группа чекистов, Алексеев не получил этой самой престижной в те времена награды. Алексееву вручили только ведомственный значок «Почётного работника ВЧК-ГПУ». Почему, говорит постановление Политбюро от 12 мая 1927 г. «О Политконтроле», где ОГПУ обвинялось в «плохой постановке дела политконтроля за перепиской» и обязывалось принять меры «к улучшению постановки работы в этой области». Для расследования инцидентов в области контроля за перепиской создавалась специальная комиссия. Такой шум на самом верху возник в связи с наглой задержкой цензорами ОГПУ дипломатического послания, отправленного в Москву из Лиги Наций 29 апреля, а полученного в НКИД только 8 мая.

Вскрытие документов, адресованных одному из важнейших советских ведомств, не имело отношения к разведке и контрразведке, а контролировало самих дипломатов. В результате нарком иностранных дел не смог своевременно отреагировать на этот документ, когда к нему обращались за разъяснениями представители московского дипкорпуса. Скомпрометированные нкидовцы были в ярости, и Политбюро отреагировало практически мгновенно. Приказом Менжинского цензоры были наказаны. Но несколько месяцев спустя грубые действия перлюстраторов на местах вызвали новые дипломатические осложнения. В результате в феврале 1928 г. ОГПУ специальным приказом запретило вскрытие и контроль иностранной дипломатической корреспонденции. Этим тонким делом в исключительных случаях мог отныне заниматься только Отдел контрразведки ОГПУ.

Известно, что у Алексеева были контакты с Н. И. Бухариным. В декабре 1936 г. Бухарин рассказывал коллегам по Политбюро: «Я… одно время был представителем Центрального Комитета в ГПУ, и у меня сохранились большие связи. Я был членом Политбюро, имел большой авторитет и часто ходил в ГПУ, чтобы познакомиться с некоторыми материалами о настроениях и т. д. Однажды [в 1928 г.] я пришел в ГПУ в тот момент, когда происходил целый ряд всевозможных крестьянских волнений и прочее. Ягода мне рассказал об этих вещах. Я его спросил: почему вы не сигнализируете об этом ЦК? Он говорит: это ваше дело ставить такие большие вопросы.

Я его тогда попросил дать мне более связный материал. Он вызвал своего референта, если не ошибаюсь, Алексеева. […] Я от этих сообщений пришел в большое волнение. Должен сказать, что абсолютно субъективно, без всяких каких-нибудь своекорыстных интересов, я всегда тревожился о положении дел в стране. Когда этот Алексеев рассказал мне все эти вещи, я понял что дело неладно. Я с налета, сгоряча, побежал к Ворошилову, у которого в это время был Бубнов, и сказал о том, что происходит»[26].

Таким образом, Алексеев впоследствии оказался виновным в связях с правыми уклонистами и даче им политически заострённых материалов ОГПУ, но этот «предательский» эпизод, насколько можно судить, в 1937 г. не был использован следователями.

Место начальника ИНФО в иерархии центрального аппарата ОГПУ долгое время выглядело весьма прочным: Алексеев отлично наладил осведомление кремлёвской верхушки о нюансах в настроениях общества и, будучи одним из самых образованных и толковых руководителей Лубянки, мог рассчитывать на успешное продолжение карьеры. Покровительство Г. Г. Ягоды тоже значило чрезвычайно много. Но тут проворство коллег, сфабриковавших дело на одного из работников ИНФО, необратимо испортило послужной список Алексеева.

Дело в том, что ОГПУ, откликаясь на сталинский заказ, сфабриковало дело о «всесоюзном троцкистском центре», который якобы имел своего осведомителя в аппарате органов госбезопасности. Им назначили уполномоченного ИНФО Б. Л. Рабиновича, которого в январе 1930 г. расстреляли. Приказ Коллегии ОГПУ об этом факте был немедленно разослан на места, чтобы всемерно усилить бдительность (двумя месяцами ранее точно так же весь оперсостав был проинформирован о расстреле «предателя» Я. Г. Блюмкина).

Алексееву, хотя он в приказе и не упоминался, пришлось отвечать за кадровый провал. Бывшего депутата Учредилки 1 января 1930 г. лишили места на Лубянке и, после некоторых раздумий, услали в провинцию, назначив в феврале 1930 г. полномочным представителем ОГПУ по Центрально-Чернозёмной области. Правда, в марте 1931 г. опального чекиста избрали в члены советского парламента (ВЦИКа) 15-го созыва — место, где он в революционные годы уже поработал, являясь не номинальным, как в сталинскую эпоху, а вполне реальным парламентарием[27].

Командировка в Воронеж показала, что Алексеева всё же ценят — загнали его не в медвежий угол, а дали в подчинение огромный регион с населением в дюжину миллионов душ. Центрально-Чернозёмная область объединяла в себе большую часть территории семи современных областей: Воронежской, Курской, Липецкой, Орловской, Тамбовской, Белгородской и Брянской. Алексеев прибыл в переломный момент, когда разгоралась война с крестьянством, активно поддержанная властями региона. Тамошний секретарь обкома Иосиф Варейкис в записке, разосланной членам Политбюро, хвастался достижениями в «раскулачивании» и сулил не позднее весны 1930 г. сделать область зоной сплошного «коллективного земледелия». В ответ главе Совнаркома РСФСР Сергею Сырцову пришлось унимать подобных областных начальников, вызвавших своей дикой политикой целый ряд крестьянских восстаний.

Инициативы Варейкиса сочетались с должностными обязанностями Алексеева, получившего недвусмысленные инструкции из Москвы. По директиве ОГПУ СССР от 2 февраля 1930 г. Алексеев должен был срочно арестовать и осудить тройкой при полпредстве ОГПУ от трёх до пяти тысяч «активных кулацко-белогвардейских контрреволюционных элементов» и выслать в Северный край 10–15 тыс. членов их семей. «Кулацкая операция» разворачивалась в области стремительно, с большим перевыполнением контрольных цифр: на 5 февраля было арестовано 1.616 чел. и ликвидировано 43 «контрреволюционных группировки», на 15 февраля — 7.183 чел., ликвидировано 143 группировки. К 5 марта чекистами, помимо мелких группировок, было ликвидировано 11 «повстанческих организаций» общей численностью 161 чел. В феврале — мае 1930 г. из области было выселено почти 43 тыс. «раскулаченных».