основном елей, сосен и лип. У дороги появлялись огромные дубы и клёны, век которых явно уже подходил к концу – часть веток засохли, часть уже были сломаны и валялись на пути. Между ветками, чуть справа ребята разглядели наконец-то долгожданную школу, точнее – всего лишь часть третьего этажа, выныривающую из моря зелени окружающих её деревьев. За стволами, слева от дороги, мелькал полуразвалившийся навес – крыша на опорах, с деревянным полом внизу, раньше служившая в летнее время столовой или спортивным залом в ненастную погоду. Были и ещё какие-то небольшие хозяйственные постройки. Таня всё снимала на фотоаппарат. Старик пару раз оглянулся, ему наверняка это пришлось не по душе, но ничего не сказал. Они обогнули полукруг и очутились перед самим зданием, парадный вход смотрел на них слепыми, почерневшими от времени, двухстворчатыми деревянными дверьми под небольшим навесом, грозившим свалиться на голову тому, кто осмелится прислониться к его гнилым передним опорам. Само здание было из красного, зачастую отбитого кирпича, и выглядело не намного приветливее дверей. В окружающий пейзаж оно совершенно не вписывалось. Учитывая красоту здешней природы, хотелось увидеть что-нибудь столь же элегантное, пусть и сотворённое человеком. А не прямоугольное кирпичное здание без архитектурных излишеств. Третий деревянный этаж, почерневший ещё больше дверей, выглядел совсем неуместно. Кроме того, за годы запустения он обветшал, и создавал впечатление того, что в любой момент может обвалиться. Здание окружали высокие сосны, посаженные на некотором расстоянии от него, видимо, весьма давно; остальное пространство у стен успели самопроизвольно заполнить молодые деревца, достигшие макушками уже третьего этажа.

Без лишних разговоров старик достал ключ из внутреннего кармана пиджака и отомкнул большой замок, открывшийся на удивление легко для замка, провисевшего более 40 лет без движений. Если, конечно, верить старику… А он убрал ключ и рывком распахнул двери. Школа встретила ребят тёмным фойе и заплесневелым запахом…

6

Афанасий Михайлович, усевшись в то же кресло, что и утром, сообщил директору предсказуемую новость:

– К сожалению, мальчика найти не удалось. Мы проверили деревню, лес в округе, все школьные помещения…

– Всё ясно, – прервал Ярослав Карлович усталым, но не менее строгим голосом, – Усильте охрану и… пока идите. – Директор устало смотрел на огонь в недавно растопленном камине, понимая, что ни усиление охраны, ни любые другие меры здесь не помогут. Вряд ли мальчик исчез из школы, да и вообще из комнаты… Да, всё дело в комнате. Точнее – в его экспериментах, в них что-то не так…

– Ярослав Карлович, – продолжил управляющий, оторвав директора от вновь поглотивших его раздумий, – ученики и персонал школы волнуются ввиду сегодняшних событий. Занятия, как вы сказали, были отменены… Надобно объяснить им ситуацию как-то. К тому же, исчезновение ученика заметили и учителя, они доложили мне об этом…

– И что вы им ответили?

– Что ночью его вызвали и забрали к объявившимся родителям. Ночью – чтобы было меньше шума.

– Вот видите, вы во всём прекрасно справляетесь без моей помощи, – слегка язвительно заметил директор, – Придумайте и на сегодня, например, какую-нибудь проверку… порядка в помещениях.

– И ещё, – видя нетерпеливый взгляд директора, Афанасий Михайлович торопился: – Миша Панин, друг пропавшего мальчика, сегодня пытался бежать. И несмотря на все меры, ему это почти удалось… Он залез в продовольственную повозку. Уже у ворот его обнаружили зарывшегося в пустые мешки из-под муки.

– Ну так постарайтесь, чтобы и таких, и подобных случаев больше не было!! Иначе они будут на вашей совести, Афанасий Михайлович! – Глаза директора снова горели, он наклонился вперёд через стол. И указал на дверь.

Афанасий Михайлович уже вскочил и при выходе, обернувшись, осмелился поинтересоваться, пытаясь загладить свою вину услужливостью (не самый лучший способ, но один из наиболее частых):

– Не прикажете ли привести его сюда для опыта?

– Я сам решу, когда и кого сюда приводить! – рычал директор. – У вас ещё предложения?

Предложений больше не оказалось. Уж насколько отважно и независимо держался Афанасий Михайлович в разговорах с директором, тот так умел рявкнуть, что ноги подгибались даже у него. Управляющий неловко спустился по узкой лестнице и с облегчением закрыл дверь на третий этаж.

Очередной раз Ярослав Карлович с усталым видом откинулся на спинку кресла. Он переводил невидящий взгляд с полки на полку многочисленных шкафов, на пляшущее пламя камина, на зашторенное окно, вновь погружаясь в свои раздумья. Нет ничего хуже, когда какая-нибудь мысль не даёт нам покоя, снова и снова возвращаясь и терзая измученный мозг, но такое уж существо – человек: если у него нет проблем физических или материальных, он обязательно придумает себе моральные. Особенно это касается ответственных и дотошных людей, к каким и относился Ярослав Карлович. Он не мог отложить возникшую проблему на потом, пусть даже ненадолго, а пытался решить её немедленно, доводя себя до нервного истощения.

Ошибку допустил именно он. И ни комната, ни ненадёжные дверные замки, ни невнимательный сторож здесь не причём. Взор упал на часы, принесённые утром из той комнаты. И напольные часы, и карманные их показания подтвердили – без пятнадцати восемь. Часы шли чётко, не отставая и не убегая.

В дверь постучали – невысокий молодой парень, прислуживавший директору, принёс ужин. Очень даже кстати. Это был сын Афанасия Михайловича – человек, которому в какой-то мере можно было доверять, и за которого поручился сам Афанасий Михайлович. Посторонних людей здесь категорически быть не должно. Впрочем, этот паренёк только и делал, что приносил еду да растапливал камин. Решив хоть немного отвлечься, Ярослав Карлович принялся за ужин, но перед этим достал из шкафа папку с буквой «П» нам корешке и открыл её на странице Панин Михаил. Даже такое приятное занятие, как приём пищи, директор не мог провести без пользы для своего дела.

За Паниным Мишей числились лишь незначительные нарушения, и в толстый журнал в ящике стола он не удостоился чести быть внесённым. С этим мальчиком директор не работал, поскольку в разделе «личные качества» значились такие, как доброжелательность, открытость, непосредственность, готовность придти на помощь, радушность, неконфликтность… Далеко не лучший перечень для того, из которого хотят создать способного на любые поступки «живого» робота. «Сделать из человека, обладающего необходимыми предпосылками, солдата, готового выполнять любые приказы вне зависимости от степени риска для себя, разумно продумывая и планируя действия, влекущие максимальную выгоду для государства» – вот единственная цель как этих экспериментов, так и существования данного заведения в целом. Сделать робота, машину на биологическом топливе с полным подавлением человеческих инстинктов и принципов индивидуума путём воздействия на мозг химических веществ –