Ленка даже текст записок придумала. Настоящие письма она, конечно, не отгадала, но смысл приблизительно был такой же. Любовь, кровь и вновь. Все это Голованова подробно описала соседке по парте, а та передала рассказ дальше.

К концу урока на вздыхающего Петьку все девчонки смотрели с сочувствием, мальчишки с пониманием, а Ленка Голованова с искренней любовью в глазах.

Петька же был слишком увлечен своими мыслями, чтобы заметить такую перемену отношения к себе. Землекопы все еще долбили землю, а Петька мысленно боролся со своей судьбой. По всему выходило, что если он досидит до последнего урока, то… то тогда он уже не жилец на этом свете. И уже на том свете ему придется доказывать ненормальной Вере, что в гробу он ее видел, в белых тапочках!

Поэтому он решил снова стать хозяином своей судьбы и, как только прозвенел звонок, собрал портфель и пошел к выходу.

Идти ему особенно было некуда. Домой нельзя. Школа тоже место небезопасное. Оставался Гришка. К нему-то Петька и отправился.

Следом, прижимая к груди портфель, шла впечатлительная Ленка. Она сама придумала историю с несчастной любовью и сейчас почему-то была убеждена, что Петька идет на очередное самоубийство. Решив стать спасительницей одноклассника, она дала самой себе слово сегодня от Петьки не отставать.

Ах, как романтично все это выглядело в ее глазах! Ткаченко решит застрелиться, и она в последний момент ворвется в комнату. Ткаченко удивленно обернется… Выстрел! Пороховой дым рассеивается. И Ткаченко в ужасе увидит, что пуля попала в Ленку. Перед смертью Ленка признается в своей любви и завещает Петьке всегда помнить ее молодой и красивой.

Ленка до того размечталась, что не услышала нарастающего сзади гула.

Перед ее глазами еще стояло удивленное лицо Ткаченко, только что услышавшего ее предсмертную волю… как вдруг ее грубо толкнули в спину. На Голованову обрушился водопад грязи. Это вернуло ее к действительности, и она наконец услышала оглушительный грохот. Ленка успела зажмуриться, когда очередная порция грязи полетела на нее из-под бешено вертящегося колеса.

Она не заметила мотоциклиста!

Мотоциклист, видимо, тоже не сразу заметил ее. Поэтому затормозил в самый последний момент.

— Ну, ты… — выдохнула Голованова, поднимаясь с земли и оглядывая перепачканное пальто.

Но мотоциклист даже головы в ее сторону не повернул. Его не интересовал упавший мотоцикл. Он смотрел куда-то вдоль дороги. Ленка тоже посмотрела туда и увидела удаляющегося Петьку.

— Стой! Куда! — Голованова вспомнила о своей высокой миссии, вскочила и помчалась за ним вдогонку.

Мотоциклист какое-то время еще смотрел на удаляющегося Петьку (а на дороге он был один, так что смотреть мотоциклист мог только на него), а потом встал и, словно забыв о своем упавшем железном коне, пошел в обратную сторону.

«Это хорошо, — думал в то время Петька, — что я домой не пошел. Там дорогу надо переходить. Еще и правда какой-нибудь сумасшедший на машине подвернется. А тут дворами, и все в порядке».

Мотоциклиста, который гнался явно за ним, да помешала Голованова, он не заметил.

Петька все прибавлял и прибавлял ходу, а вот Ленка притормаживала. Во-первых, в мокрых ботинках идти было неудобно. Во-вторых, сырое пальто с каждым шагом становилось все тяжелее и тяжелее. И потом Ленке во многих частях тела под намокшей одеждой просто было холодно! В таком состоянии о любви думать было неудобно. Да и Петьку спасать как-то расхотелось. Она еще по инерции шла за ним, но уже без всякого энтузиазма.

Петька дошел до Гришкиного дома. Ленка остановилась в нескольких шагах от него на детской площадке. Рядом с ней карапуз с сосредоточенным лицом крошил булку. Вокруг него собралась приличная стая голубей, и птицы бесцеремонно топтались по ногам малыша, выклянчивая корм.

— У, дармоеды! — махнула портфелем Ленка. Она была крайне расстроена и недовольна собой.

Голуби единым махом взлетели в воздух. Они испуганно шарахались из стороны в сторону, на секунду прикрыв собой весь двор.

До подъезда Петьке оставалось два шага, но шум сзади отвлек его. Он повернул голову, чтобы вовремя увидеть, как на него несется туча голубей. Втянув голову в плечи, он отбежал в сторону.

Со звоном упала откуда-то железная рейка. Острым концом она стукнулась об асфальт и откатилась в сторону.

— Ничего себе! — ахнул Петька, удивленно глядя то на рейку, то на козырек над подъездом, то на летающих голубей. — А если бы по голове? — спросил он неизвестно кого.

Голуби снова шарахнулись к радости карапуза, недовольству Головановой и Петькиному недоумению.

— Разлетались тут… — буркнула Ленка, беря портфель под мышку и поворачивая в сторону своего дома.

— Птички, — улыбнулся малыш, доставая из пакета новую булку.

Петька потоптался около ямки на асфальте, прикинул, мог ли голубь крылом столкнуть рейку с крыши. Ничего не решил и вошел в подъезд.

Счастливо избежав двух покушений на свою жизнь, о чем сам он, конечно же, не догадывался, Петька позвонил в дверь Гришкиной квартиры.

Не повезло — дверь ему открыла Гришкина мама.

Стоя в коридоре, он выслушал все, что она думает о нем и о его утренних и вечерних телефонных звонках. Вышедший в коридор Гришка хрипел и размахивал руками — после сегодняшней прогулки голос он совсем потерял, а после долгой и обстоятельной выволочки мамы (врач, конечно же, не забыла позвонить и рассказать о Гришкином визите в поликлинику) еще и силы.

— Все, марш отсюда! — закончила выговор Гришкина мама и распахнула перед Петькиным носом дверь.

Петька упрямо замотал головой. Там за порогом его ждала верная смерть, и только Гришкина квартира могла спасти.

— Что ж это за дети пошли! — ахнула мама, удивившись такой наглости.

Она схватила Петьку за рукав куртки, собираясь вытолкнуть его на лестничную клетку. Но за сегодняшнее утро Петька достаточно натерпелся, чтобы так легко сдавать свои позиции. Он выскользнул из рукавов верхней одежды и нырнул в Гришкину комнату.

— Это ко мне! — из последних сил просипел Полухин, закрывая приятеля своим телом.

— Я звоню в школу! — решительно произнесла мама и гордо удалилась.

Гришка ободряюще похлопал Петьку по плечу и закрыл дверь.

Комната Полухина была похожа на мини-лазарет. Пахло лекарствами. Окна были зашторены. На табуретке около кровати выстроились ровные ряды бутылочек и баночек.

Гришка забрался с ногами на кровать, потуже затянул на горле шарф и вопросительно посмотрел на друга.

Петька почесал затылок, соображая, с чего лучше начать рассказывать. С того, что если Гришкина мама позвонит в школу, то Петька там может больше не появляться, или с рассказа о небольшой пробежке по этажам…