Пришлось глядеть дальше.

Вскоре стало ясно, что черно-белый берет верх. На воле рыжий сдался бы и пустился наутек, но тут ему деваться было некуда, и биться пришлось уже не за первенство — за жизнь. Разнимающий поднял ведро с водой, но пока медлил — бывало, что совсем сложивший уши заяц неожиданно воспревал и задавал врагу взбучку похлеще полученной.

Рыска стиснула кулаки. Это не бой, а бойня какая-то! А тут еще хозяйка Шошки, худая противная тетка с горячечно блестящими глазами, перегнулась через край ограды и визжит:

— Давай добивай его, малыш!

Ладони защипало. Рыска помнила, что сказал Альк — дар тут бессилен, — но почему бы не помечтать? Вот сейчас рыжий ка-а-ак вырвется, ка-а-ак даст врагу затрещину, чтобы кубарем покатился, а потом подпрыгнет — и противную тетку за нос…

Девушка чуть откинулась назад, вжавшись спиной в чью-то грудь. Ну давай же, рыженький…

И тут сквозь Рыску словно поток тепла хлынул, сверху вниз, наискосок и вперед. Боевище раздвоилось. Рыжий заяц лежал окровавленной тряпкой — и одновременно кругами гонял противника вдоль заборчика, и эта картинка все крепла, оттягивала в себя краски, становясь единственной…

А потом что-то так садануло Рыску по затылку, что в глазах у нее потемнело. Девушка качнулась вперед, судорожно вцепилась в край заборчика, но это только навредило — от следующего тычка она не просто свалилась в загон, а с переворотом на спину.

— Ай!!

— И-и-и, девку зайцы рву-у-ут!!! — тут же заголосила какая-то баба с богатым воображением.

— Человек упал!

— Разнима-а-ай!

На Рыскино счастье, перепуганные зайцы тут же расцепились и, отчаянно работая лапами, выкарабкались из-под рухнувшего на них тела. Хозяева изловили их за шкирняки и, поддерживая под зады, вытянули из загородки.

— Эй, девка! — Над распростертой, оцепеневшей, как лягушка, Рыской веночком нависли встревоженные лица. — Ты цела?!

Девушка как раз пыталась это понять. Наверное, все-таки да, хотя копчиком приложилась знатно, и голова гудит.

— Давай вставай! — К Рыске потянулось сразу несколько рук, кто-то вообще перелез через забор, ухватил ее под мышки и рывком поставил на ноги.

Девушка, морщась, потерла затылок — и обнаружила, что большинство людей смотрит не на нее, а куда-то по ту сторону ограды, где идет не учтенная в ставках драка. Жар и Альк сцепились не хуже зайцев, только что зубы в ход не пускали. Судя по тому, что сверху был вор, он ударил первым и без предупреждения. Торжеству Жара вряд ли суждено было длиться долго, но тут разнимающий привычным широким взмахом выплеснул на драчунов не использованную на зайцев воду и грубо заорал:

— А ну живо утихли, придурки! Щас стражу позову!

«Стража» подействовала на Жара лучше воды. Каковой, кстати, на вора пришлась большая часть, зато Альку залило глаза, и ошарашенных противников живо растащили в стороны.

— Щас ты у меня лекаря звать будешь, — пообещал саврянин, раздраженно стряхивая держащие его руки. Над бровью у Алька успела набухнуть шишка, но ладонью он прижимал почему-то нос. — Пустите, идиоты! Не буду я больше об это дерьмо мараться.

Сидящее в луже «дерьмо» попыталось пнуть его ногой, но не достало.

— А что случилось-то? — недоуменно пробормотала Рыска.

— Она еще спрашивает! — возмутился Альк, поворачиваясь к ней и убирая руку от носа. Ничего такого страшного девушка на нем не заметила, весь на месте.

— Он еще возмущается! — Не помогай Жар подруге выбраться из загородки, драка закипела бы по новой.

— Чего, не на того поставили? — сочувственно уточнил забулдыга. — Бывает! Мне тоже раз моя баба насоветовала… С тех пор ее, змеюку, даже близко к боевищу не подпускаю.

— А ну заткни пасть! — одновременно вызверились на него Альк с Жаром.

— Вон отсюда, все трое! — лопнуло терпение у разнимающего. — Не умеете проигрывать, так не играйте!

— Да мы вовсе… — Жар осекся, поняв, что спорить бесполезно. Подхватив Рыску под локоть, парень стал пропихиваться к выходу с площади — благо толпа немного расступилась, пришла в движение: отсмотрев первый бой, люди принялись меняться местами у загончиков.

— Так что произошло-то? — жалобно повторила Рыска, когда им удалось выбраться на широкую пустынную улицу.

— Он тебя ударил. — Жар метнул на Алька ненавидящий взгляд. Бредущий по другой стороне улицы саврянин ответил ему тем же. — Ни с того ни с сего.

— Ни с того?! — аж споткнулся Альк. — Да она меня зажгла!

— Чего-о-о? — Вор поглядел на него, как на сумасшедшего. — Не дымишься вроде.

— «Свечу» зажгла. — Саврянин был так зол, что еще чуть-чуть — и точно дым из ушей повалит. — Эта коза безмозглая потянула из меня дар!

— А тебе жалко? — по инерции огрызнулся вор. Ну дела!

— Нет, что вы, пользуйтесь на здоровье! — издевательски предложил Альк, почти срываясь на крик. — Ерунда какая — будто раскаленную спицу с размаху в нос вбила! Еще чуть-чуть — и кровь хлынула бы!

— Ой… — Рыска так растерялась и виновато ссутулилась, что даже Жар перестал костерить саврянина.

— Зачем ты это сделала, дура? — допытывался Альк, перехватив инициативу. — Ты же даже не ставила!

— Он такой хорошенький бы-ы-ыл, — всхлипнула девушка, чувствуя себя хуже некуда. Выходит, вся эта заваруха из-за нее?! Оба спутника мокрые, злые, побитые, с боевища их выгнали, как теперь купца искать — непонятно…

— Кто?!

— За-а-айчик… ры-ы-ыженький… мне его жалко стало…

— А меня не жалко?!

— Тебя то-о-оже… Я не зна-а-ала… Я неча-а-аянно!

— Так ему и надо, — вмешался Жар, не давая Альку окончательно заклевать подругу. И, повернувшись к саврянину, жестоко добавил: — Ты же крыса. Тебя для этого и создали.

— Для этого? Чтобы тупоумные весчанки зайцам подсуживали?

— А ты большего и не заслуживаешь! Бить-то зачем было? Девушку?!

— Ты ее вообще к зайцам кинул, — злорадно напомнил Альк.

— Я-а-а?!

— Ну да, это ведь ты ее в спину пихнул, когда драться полез.

Жар смутился — он был уверен, что Рыскино падение тоже на совести саврянина.

— Так я ж нечаянно!

— Вон одна уже воет. Нечаянно.

— Я не во-о-ою-у-у…

Альк напоказ заткнул уши и ускорил шаг.

— Да плюнь ты на него, — попытался ободрить Рыску Жар. — Пусть не прибедняется. Если б он у путника остался, ему б каждый день так доставалось.

Девушку это не утешило. Хороша спасительница — от одного мучителя избавила, чтобы самой измываться! Только пореже.