litbaza книги онлайнНаучная фантастикаБытие наше дырчатое - Евгений Лукин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 76
Перейти на страницу:

1. Мат — наследие татарского ига.

2. Татарстан перешёл на латиницу.

Следовательно: матерные слова требуют латинского шрифта.

Не спрашивайте, как ему это удалось. Объяснения предлагались традиционные: от двадцать пятого кадра до арттерапии. Поначалу знакомые выражения, начертанные подростками с помощью иностранных букв, смотрелись загадочно и почти прилично. Потом население вчиталось, попривыкло, и в сознании граждан произошли странные подвижки. К примеру, английский, французский и прочие западные языки, использующие на письме латиницу, стали вдруг в глазах сызновчан олицетворением похабщины.

Казалось бы, в «Последнем прибежище» должны были обрадоваться такому повороту событий, однако случилось обратное. Нет ничего обиднее, когда твой политический противник реализует твою же навязчивую идею. Чувствуешь себя обворованным.

Кстати, мысль о заимствовании мата у татар всегда обижала Стратополоха. Сам он неизменно отстаивал исконное его происхождение, ища и находя остроумнейшие доводы в свою пользу. Скажем, поминая в речи мужской орган, мы часто прибегаем к иносказанию («лысый», «нахал», «болт» и прочее). Логично предположить, что точно так же дело обстояло и в далёком прошлом, когда дядя по женской линии обозначался на Руси словом «уй». Чем не иносказание — «дядя»? Да ещё и по женской линии! А придыхание, возможно, возникло после предлогов, оканчивающихся на гласную.

Любая политическая ориентация — нетрадиционна. С этим известным утверждением доктора Безуглова хотелось поспорить, в крайнем случае мысленно огрызнуться: дескать, от Президента и слышу! Труднее было оправдаться по комплексу Каина. Действительно, ревнуя к общему делу, испытываешь подчас жгучее желание убить того или иного своего собрата. А то и всех разом.

Сексуальные меньшинства Сызнова, не затронутые бредом альтруистическим, давно сбились в мирные замкнутые тусовки. С отчизнолюбивыми дело обстояло иначе. Потому-то и кулючили постоянно у входа в «Последнее прибежище» бригады «неотложек». Состоящие на учёте патриопаты обожали разбиваться на фракции и учинять внутренние правилки и разборки.

Странный народ. Искренне радовались, встретив соратника на улице, а в клубе готовы были того же самого человека порвать в клочки при малейшем разногласии.

Позавчера, например, в «Прибежище» подрались два таких соратника. Сплетясь, как пара змей, они катились по ступенькам пологого крыльца на выход, и каждый хрипел о ненависти к инородцам. В приёмном покое выяснилось, что оба пострадавших славяне чистых кровей, просто речь шла о разной степени ненависти.

Сейчас неподалёку от Артёма за столиком восседали три особи женского пола и с оскорблённым видом пили кофе из безопасных пластмассовых пиалушек. Презрительно прищуренные глаза каждой из трёх девиц блуждали по залу, приостанавливались на ком-либо из присутствующих и, уничтожив морально, следовали дальше. Наиболее частому испепелению подвергался дальний угол, где в окружении единомышленников шумно витийствовал смуглый ястребиноликий живчик. Там собирались бисексуалы — двуличные твари, способные одновременно любить и женщин, и Родину.

Значительная часть застарелой девичьей ненависти доставалась также этакому пожилому Квазимодо, одиноко сутулившемуся под портретом поэта Николая Клюева. Впрочем, подобных типов тут не жаловал никто и иначе как педороссами не величал. Горбун томился. Поговорить ему пока было не с кем. Время от времени доставал сотовый телефон и, нажав кнопку, с печальной улыбкой слушал первые такты некогда популярной песни «Гей, славяне».

На Стратополоха три мегеры смотрели с особым омерзением. Квазимодо — и тот поглядывал на него с превосходством. Не зря же таким, как Артём, был отведён крайний столику самого входа. Почувствовав на себе очередной казнящий взгляд, литератор досадливо дёрнул плечом и снова склонился над наладонником.

«Секс и насилие — что общего в этих двух понятиях? — сосредоточенно набирал он, сноровисто касаясь буковок кончиком стила. — Секс — составная часть любви. Насилие — составная часть убийства. Да, конечно, бывает сексуальное насилие, но ведь бывает и экономическое, причём убийств на этой почве куда больше, чем на сексуальной. Пропаганда экономики и насилия — вот с чем надлежит бороться по-настоящему…»

Народу под навесом прибавлялось. Вошёл загадочный юноша в чёрном кожаном плаще до пят. Бритые виски, минимум косметики. Оглядевшись, подсел к горбуну. Тот оживился, спрятал сотовый телефон, и они взволнованно о чём-то заговорили.

В дальнем углу грянули крики. Кто-то перескочил со стула на стол. Судя по всему, там сменили тему.

— На территории Украины…

— Не «на территории Украины», а «в территории Украины». Грамотей!..

— Какая Украина? Нет никакой Украины! Доказано, что украинский язык — следствие расстройства речевых функций…

— Кем доказано? Уж не Безугловым ли?..

«Конечно, все мы здесь уроды, — растроганно думал Стратополох, с грустной нежностью оглядывая бурлящее сборище. — Можем поругаться до визга, до хрипа, можем даже до рукоприкладства дойти. И всё же лучше урод, чем натурал. „Нормально функционирующий человек“. Надо же, пакость какая! „Нормально функционирующий…“»

— Киев — мать городов русских? Какая, к чёрту, мать, если он мужского рода?

— Русь опетушённая, гы-гы-гы…

— Позволь-позволь! Киевская Русь! Это ж издевательство… Это всё равно что сказать: «Парижская Англия»…

— Издевательство не издевательство, а на Хохлому претендуют!

— Чего-о?!

— Того! Ты вслушайся: Хохло-ма. В переводе — «Мать-Украина». Стало быть, говорят, наша исконная территория…

Артёму остро захотелось вмешаться в спор, но делать этого не следовало ни в коем случае. Во-первых, никто его в таком гаме не услышит — глотки-то лужёные. А во-вторых, хоть они и бисексуалы, а Стратополоха в своих рядах не потерпят.

Жаль. Литератору было что сказать. О том же, к примеру, Владимире Красно Солнышко. Действительно, странная складывается картина: князь — Киевский, а богатыри у него — сплошь наёмники-великороссы. Алёша — из Ростова, Добрыня — из Рязани, Илья — из Мурома. Ежели покопаться, глядишь, и сызновский кто сыщется…

Сквозь приваренную к опорам нарочито грубую решётку виднелась площадь и часть примыкающей к ней улицы. Вот из-за угла торгового комплекса «Электра» показался человек. Мужчина. Высокий, плечистый, светлобородый и светлоглазый, вообще похожий на викинга, он стремительно шёл прямиком ко входу в «Последнее прибежище» и странным образом нарушал при этом законы перспективы: приближаясь, уменьшался. Кажущийся громадным издали, достигнув плоского крыльца, стремительный пешеход обернулся в итоге аккуратненьким коротышкой — примерно до плеча Артёму.

Мужественное личико его было исковеркано яростью. Наверное, именно с такой пугающей гримасой берсеркеры грызли перед битвой краешки своих щитов.

Сердце ёкнуло. Что-то, видать, стряслось.

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 76
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?