— Ну и что это за эскапады? — не разжимая зубов, упрекнул он. — Думали, не найдём?

Человек, похожий на доктора Безуглова, с ужимкой выбрался из-за стола.

— Ваша взяла, — не теряя самообладания, отозвался он и, придержанный за локоток, потянулся свободной рукой за пачкой оставленных Стратополохом сигарет.

— А вот этого нельзя, — строго сказали ему. — Это вредно.

— Изверги… — безнадёжно вздохнул беглец.

Ведомый на выход, извернулся и, найдя глазами Артёма, помахал на прощание двумя перстами. Этакая боярыня Морозова.

— Ни-ко-гда! — назидательно выговорил он. — Запомни!

Полный кавалер Боевого Красного Креста немедленно передал задержанного кому-то из подчинённых и, приостановившись, внимательно осмотрел зал. Никого, слава богу, не высмотрел — и беглым шагом направился к обыкновенной с виду «неотложке», куда уже успели загрузить больного. Сел рядом с шофёром.

— В Жёлтый Дом! — И захлопнул дверцу.

Вот и гадай теперь! Здание Правительства в Сызново тоже ведь жёлтого цвета…

Когда жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не Отечеству.

А. П. Чехов

Стоило сотрудникам здравоохранительных структур отбыть вместе со своей добычей в неизвестном направлении, Стратополох снялся воробушком с краешка стула и, прихватив по дороге сигареты, покинул веранду.

Возможно, такая предосторожность была излишней. Любому патриопату свойственны почти все виды утраты памяти: от амнезии эпохальной, когда благополучно забываются исторические события в целом, до агнозии на лица, когда встречаешь его на улице, а он тебя в упор не узнаёт. Так что о принадлежности к некропатриотам и тем более о едва не учинённой драке никто скорее всего не сказал бы теперь Артёму ни словечка — напротив, кинулись бы расспрашивать, с кем это он таким беседовал, что его омон брать приезжает.

Этого-то и не хотелось.

Нахлынули светлые весенние сумерки. Центральные аллеи парка Стратополох не терпел за их многолюдность и решил пересечь горсад по краешку, где сразу же налетел на двух сотрудников ветслужбы, разбирающихся с молодым человеком порочной наружности. В ручищах одного из ветеринаров беспокойно крутила головой и прядала обкусанными ушами облезлая бродячая кошка.

— Да я же только покормить её хотел! — отчаянно оправдывался подозреваемый.

— С какой целью?

— С бескорыстной!!!

Скорым шагом Артём миновал место происшествия и, не оглядываясь, двинулся дальше, весь в своих мыслях. Одно из двух: либо его недавний собеседник не просто больной, а весьма опасный больной (сбежать из стационара и, судя по всему, не первый раз — это ведь ещё уметь надо), либо…

А чем, собственно, жизнь главы государства так уж сильно отличается от жизни пациента? Строгий режим, диета, с утра до вечера медосмотры, процедуры, охрана, отсутствие карманных денег… Да и зачем они ему? Словом, всё то же самое, разве что личного времени поменьше.

Независимо от того, с кем сегодня разговаривал Стратополох в «Последнем прибежище», образ доктора Безуглова предстал перед ним теперь в несколько неожиданном свете. Господа, а ведь он благородный безумец! Он действительно пытался нас вылечить, причём заранее зная, что государство, состоящее из нормальных людей, невозможно в принципе. И стал в итоге заложником собственных пациентов… чуть ли не жертвой системы доктора Смолля и доктора Перро…

Вполне естественно, что в узнике стало вызревать непреодолимое стремление к бродяжничеству, скитанию, произвольной перемене мест. Так называемый вагабондаж, наблюдающийся обычно при психопатиях…

Сбежать навсегда — невозможно, да и не решится никто бежать навсегда из Президентского кресла. А вот напроказничать, улизнуть из-под носа врачей и телохранителей этак на полчасика — это да… это запросто… Надо же, селёдку сожрал! Хорошая, кстати, деталь. Где бы использовать?

В том-то и состоит преимущество литератора перед прочими людьми. Какой бы ни пришёл ему в голову бред, литератор воплотит его в книгу. А не в жизнь, как свойственно остальным.

Хотя… Когда-то по молодости лет Стратополох пытался кропать фантастическую прозу, за что подвергался резкой критике со стороны более маститых коллег. В результате сломался и принялся ежедневно выдавливать из себя по капле фантаста. И, что поразительно, с каждой выдавленной каплей жизнь вокруг становилась фантастичнее и фантастичнее…

Артём спохватился, достал наладонник и занёс в блокнот давешнюю метафору насчёт оползающего рыхлого склона и оскала каменных пород. Спрятал, двинулся дальше.

А в памяти занозой сидел диагноз. Симулянт… Нашёл себе удобную нишу… Как у Диогена… Неужели правда? Неужели все эти годы Артём Стратополох просто-напросто обманывал себя и лишь симулировал любовь к усопшему Отечеству?..

Внезапно почудилось, будто некий отзвук за спиной вторит его шагам. Обернулся. Фонари пока не горели, но лирические сумерки были ещё прозрачны. Хрустя мелким гравием дорожки, Артёма настигала одна из тех дам, что занимали в «Последнем прибежище» ближний столик справа. Та самая.

Надо полагать, женское любопытство оказалось сильнее идейных разногласий. Сидела близко, вполне могла и подслушать, как беглый доктор шёпотом представился Стратополоху.

Ну-ну…

Остановился, поджидая.

Моложавая мегера была вне себя. Подойдя, толкнула жёстким, словно закованным в латы, бюстом. Чёрные параноидальные глаза. На скулах — злобный румянец.

— Вы назвали меня фригидной, — тихим, на последнем градусе бешенства, голосом обличила она Стратополоха.

Тому стало неловко. Так бывает всегда, если в нормальной обстановке вспомнишь, что ты наговорил в полемическом задоре.

— Я… — растерянно начал он, но был прерван.

— Так вот! Чтоб вы знали! Я могу! Я всё могу! Я просто не хочу! Запомните это! — Задохнулась, сверкнула глазами. — А догнала я — сказать… Родина для вас — пустой звук!

При этих её словах, сознание помрачилось вновь. Артём почувствовал, что ещё мгновение — и он придушит гадину.

— Это для вас Родина — пустой звук!.. — проклокотал он, сдерживаясь из последних сил. — Вчера — одна Родина, сегодня — другая! Вчера — Суслов, сегодня — Сызново… А если завтра Сызново тоже распадётся? Третья?..

— Сызново никогда не распадётся! — истово отвечала она.

— То же самое говорили и про Суслов! — бросил он в сердцах. — Такие, как вы, и говорили…

Этого она перенести не смогла. Хрипло выдохнув, ухватила мерзавца за галстук, чуть напрочь не сорвала.

— Фригидная? — шипела она, раздёргивая пуговку за пуговкой на его рубашке. — Я тебе покажу фригидную!.. Ты у меня сейчас узнаешь фригидных!..