ногами по бетону и забрался на лестницу…

Виктор и Слава счищали металлическими щетками лохмотья старой краски с прутьев ограждения.

— Ну, как вы тут? — Андрей облокотился на перила рядом с ними.

— А! Нормально, — отозвался Слава.

— Закурим? — Андрей достал сигареты.

— Давай, — они с готовностью отложили щетки и закурили, тоже облокотившись на перила и глядя на багрово- красные от закатного солнца болото, лес и линию электропередачи. Из болота поднимались испарения и туманом расползались вокруг.

— Зона… — нарушил молчание Виктор.

Андрей в последний раз глубоко затянулся и щелчком выбросил сигарету, следя за летящим вниз огоньком.

— Должен тебя огорчить, старина, — денег за стекла пока нет, — Виктор тоже бросил вниз окурок. — И в ближайший месяц вряд ли будут.

Андрей молчал.

— Ты когда едешь? — спросил Виктор.

— Билеты на двадцатое.

— Займи у кого-нибудь, — посоветовал Слава. — К осени-то уж точно должны быть.

— Жизнь взаймы, — сказал Андрей. — У меня уже почти триста рублей долга.

— Что делать, старина, — развел руками Виктор. — Такова спортивная жизнь! А то выходи, вот, с нами на трубу.

— Не могу. Лимит трудодней уже исчерпан, — Андрей выпрямился. — Ну, что, вы еще долго тут собираетесь? А то поехали в город — там вино и женщины… У меня есть треха.

— В таком случае у меня червонец, — обрадовался Слава.

Из котельной с шумом вырвалась мощная струя пара, снова подняв с земли крикливые тучи.

— Вино, это, конечно, хорошо. Но вот женщины, — Виктор додумывал какую-то свою мысль. — Женщины, старина, как очень злые кони… — он начал смеяться. — Я знаю места, где их никогда не бывает. Но никому не скажу!

Андрей и Антон сидели у Валеры на кухне. Валера заваривал чай. На плите что-то клокотало. На протянутых под потолком веревках сушились детские колготки.

— Ну, вот, например, — Антон перебирал какие-то листочки, вынутые из потрепанной картонной папки. — То, что еще в прошлом году хотели делать. Но здесь только самое начало.

— Давай, — сказал Валера.

— А что мы тогда хотели делать? — Андрей безуспешно пытался откупорить бутылку портвейна. — Я уже и не помню ничего…

— Ну, вот это:

Хотят ли жены и семья,

Чтоб в горы вечно ездил я?

И, как большие утюги,

Летят нам в спину матюги,

Но, как последняя свинья,

Дверь плотно прикрываю я,

И пусть летят они, летят…

— Ну, так отлично! — засмеялся Валера. — А дальше что?

— Дальше все.

— Пожалуй, маловато…

— За ночь мы вряд ли что-нибудь из этого сделаем, — Андрей наконец открыл бутылку и поставил ее на стол.

— Есть еще вот это:

Куда, петербургские жители

Толпою веселой бежите вы?

Какое вас гонит событие

С работы на юго-восток?

Там фрукты растут обалденные,

Чайханщики — люди степенные,

Летят из Кабула военные,

И песню поет ишачок…

В кухню вошла Лена.

— Валера, ну что ты сидишь?! — нетерпеливо заговорила она. — Я же просила тебя мясо перемолоть! У меня курсовик горит, белье еще надо прополоскать, дети давно уже спать должны, а они еще не ужинали даже!

— Ты же видишь — мы тут заняты… — Валера был спокоен.

— Ну, а что мне теперь, разорваться, что ли, на части?!

В кухню вбежала девочка лет пяти, похожая на Валеру.

Смущенно оглядываясь на гостей, что-то шепнула Лене на ухо.

— Ну и что! Я тоже есть хочу! — резко крикнула та.

Девочка, заплакав, убежала.

— Что ты на ребенка-то кричишь?! — возмутился Валера. — Она виновата, что ли, что у тебя курсовик горит?!

— Да потому что надоело все! — взвилась Лена. — Ты ни черта по дому не делаешь, стипендию не получаешь, сидим на шее у родителей!

Андрей под шумок разлил портвейн, и они с Антоном выпили.

— Слушай, Лена, — Валера с трудом сдерживал себя, — давай, мы потом с тобой разберемся, все-таки у нас гости…

— Когда потом?! От тебя помощи разве дождешься?! Ты все под себя гребешь! Я тоже, между прочим, хочу еще для себя пожить… И успехи у меня, кстати, получше, чем твои, были. А что получается? В Крым я уже три года не ездила, на скалах, не помню, когда в последний раз была! Вот мне Алик предлагал путевку на июль — а ты с детьми будешь нянчиться. Понял?

— Ну, мы же говорили, кажется, об этом. Твоя мать же собиралась с ними на даче…

— Собиралась! — перебила Лена. — Вот именно что — собиралась! А теперь уже не собирается! Ей в июле отпуска не дают!

— Ну, так пойди и разберись с ней — твоя же мать! — Валера тоже стал нервничать.

Лена в ярости бросила на стул ворох сухих колготок, которые снимала с веревок.

— Вот иди сам и разбирайся! Они, между прочим, уже спят давно! — хлопнув дверью, она ушла.

Валера с ненавистью посмотрел ей вслед.

Антон начал нервно смеяться.

— Давайте выпьем за любовь, — Андрей снова наполнил стаканы.

— Достала уже… — проговорил Валера негромко.

— Чего это с ней? — поинтересовался Антон.

— Да это ее лебединая песня, — Валера теребил в руках чашку. — Все не может мне простить, что я будто бы «испортил ей ее спортивную карьеру». Скалолазка хренова… Можно подумать, там что-то было. Зачем я только женился? Дурак! Сидели бы сейчас где-нибудь в чебуречной на Майорова, горя бы не знали… — он встал, порылся в шкафу, нашел мясорубку и прикрутил ее к столу. — Вся семейка — истерики. Папаша — зануда, бабка — сумасшедшая. Теща вроде еще ничего, так тесть и ее уже допек своим занудством. Нет сил никаких…

Вошла Лена, стала греметь в раковине посудой.

— Пусть возьмет дней двадцать за свой счет, — обратился к ней Валера. — Она же все равно хотела брать. Июль посидит с девчонками, а там уже и ты вернешься…

— Мама раньше хотела брать за свой счет. А теперь уже не хочет. Вот ты до середины июля будешь в городе, я приеду, а потом — катись куда хочешь…

— Но ты же прекрасно знаешь, что у меня билет на двадцатое июня!

— Ничего не знаю! Это и твои дети тоже!

Антон извлек из папки какой-то протертый на сгибах листочек:

— Ленка, хочешь послушать, что мы собирались на вашей свадьбе учинить?

Лена не отвечала, продолжая демонстративно греметь посудой.

— Я хочу послушать! — сказал Андрей. — Давай, читай.

— Так… — Антон поискал нужное место. — Протокол от… так… Первое: крадем жениха. Второе: топим жениха, А — в Неве, Б — в сортире…

Андрей начал заразительно смеяться.

— Что же вы тогда его не утопили? — нервно вытерев руки