Кости Калинина… Свет погасите, пожалуйста!

— Свет! — разом крикнули несколько человек.

— Давайте погасим свет… — раздался язвительный голос из угла комнаты.

— За дверью выключатель! — подсказала Тамара.

Наконец, кто-то нашел выключатель и погасил свет.

Татьяна включила магнитофон. Зазвучала легкая танцевальная мелодия. Юлик запустил проектор. Замерцал неравномерный свет проекционной лампы. На прикрепленной к обоям простыне возникла надпись: «Часть первая. Лирическая мелодрама».

На экране возникла Татьяна в прическе начала века. Она любовно протирала тряпкой большую фотографию Кости — в широкополой шляпе с трубкой в зубах. Титр пояснял: «Она любит его…»

В следующем кадре Костя в той же шляпе, с дымящейся трубкой во рту, бамбуковой тростью и плетеной корзиной за плечами, быстро и целеустремленно поднимался вверх по тропе. «Он любит горы…»— комментировал следующий титр.

Снова появилась Татьяна. Теперь она в бешенстве рвала фотографию Кости на кусочки, топтала обрывки ногами и, заламывая руки, рыдала огромными искусственными слезами, оставлявшими на лице следы черной туши. «Горы разлучают любящие сердца…»— подводила итог очередная надпись.

Зрители развеселились.

Легкая музыка сменилась трагичной. «Часть вторая. Бытовая драма» — гласило название.

Снова возник Костя, уходивший вверх по тропе. «Он любит горы…» — опять прокомментировал титр.

Снова появилась плачущая Татьяна, рвущая на части его фотографию. «Она не любит его зарплату…» — поясняла подпись.

В углу комнаты истерично захохотала какая-то женщина.

Неожиданно пленка застряла, и на экране стало разрастаться пятно плавящейся эмульсии. Юлик выключил проектор.

— Сапожники! — раздались крики.

Зажегся свет. Зрители поднялись с пола, разминая затекшие ноги.

— Немного терпения! — попросил Юлик.

Воспользовавшись паузой, Андрей, Володя и Валера выбрались на балкон.

Плоская равнина вокруг была застроена прямоугольными коробками домов. Валера извлек флягу, протянул Володе.

— Вы идете? — выглянула Ира. — Мы продолжаем.

— У тебя нет, случайно, ботинок сорок третьего размера? — спросил у нее Андрей. В этот момент в комнате снова застрекотал проектор. Ира скрылась за занавеской.

— Горько!.. Горько!.. — раздались крики из дома напротив.

— Хочется большой и чистой любви… — мечтательно сказал Валера.

Финальный смех и аплодисменты в комнате, по-видимому, означали окончание киносеанса.

Светлана открыла дверь:

— Андрюша, Валера, ваш выход.

— Ну что, пошли? — Андрей хмуро посмотрел на Валеру…

— Выступает семьдесят седьмой год, — зачитала Ира очередной раздел концертной программы. — Пантомима «Застольный дуэт».

Зрители похлопали. Андрей и Валера раскланялись.

— Нам понадобится стол, три табуретки, бутылка водки и какая-нибудь закуска, — попросил Андрей.

Несколько человек притащили из соседней комнаты небольшой журнальный столик и табуретки. С кухни принесли миску салата и бутылку коньяка:

— Водки нет. Коньяк пойдет?

— Ладно, пусть будет коньяк, — вяло махнул рукой Андрей, и они уселись за стол друг напротив друга.

— Да, я хотел спросить, — повернулся Андрей к зрителям, — ботинок сорок третьего размера ни у кого нет на лето?

— У вас же пантомима, — раздался чей-то голос, — в ней не говорят!

— Это еще не выступление, — пояснил Андрей.

— А когда будет выступление? — спросил другой голос.

— Вот сейчас… — пообещал Андрей. — Вот… Все… Тишина… Начали…

В наступившей тишине стало слышно, как на свадьбе в соседнем доме горланят народные песни.

Андрей полез в карман пиджака и достал три граненых стакана.

— Да, я забыл сказать, — вдруг опять заговорил он, — нам еще нужен Антон.

— У вас же дуэт! — крикнули из угла.

Кто-то засмеялся. Антон удивленно посмотрел на Андрея и Валеру. Они жестами показали ему, чтобы шел к ним.

Недоуменно пожав плечами, Антон пробрался к «сцене» и сел на свободную табуретку.

Андрей откупорил коньяк, разлил по стаканам. Чокнувшись, они с Валерой выпили и блаженно откинулись от стола. Антон потягивал свой коньяк, следя за их дальнейшими действиями.

Сделав еще пару глубоких глотков, Андрей поставил стакан на стол, чуть не выронив его по дороге и слегка залив себе брюки.

— Недержание коньяка, — раздался чей-то голос в тишине. Несколько человек начали смеяться.

— Тише, — попросил женский голос, — не мешайте!

Валера вынул заткнутые за пояс столовые ложки, и они слегка закусили салатом. Потом Валера разлил по новой. Ожидая развития действия или какого-нибудь подвоха, зрители с интересом следили за ними.

— Курить можно? — обратился Андрей к зрителям.

— Не надо, — закричала Наташа, — и так душно!

— Это что, необходимо для выступления? — спросил строгий женский голос.

— Пусть курит! — раздались мужские голоса. — В рукав кури!

— Андрюха, а ты под себя кури, — посоветовал Сергей.

Зрители веселились.

Андрей закурил. Потом закурил Валера. Потом они снова выпили и снова закусили салатом. Когда они разлили коньяк в четвертый раз, зрители стали догадываться, что их бессовестно обманывают.

— Халтурщики! — послышались возмущенные возгласы. — Это что, все? Куликов, перестань пить наш коньяк!

— Тихо! — Андрей поднял руку, прося тишины. — Мне есть, что сказать людям…

Он полез во внутренний карман пиджака, вытащил оттуда ворох бумаг и начал что-то в них искать. Посыпались на пол просроченные лотерейные билеты, использованные проездные талоны. Валера и Антон, уже вдвоем, с удивлением наблюдали за ним.

— Хватит! — требовали вокруг. — Мы вам уже не верим!

Наконец Андрей выудил из пачки нужный ему клочок бумаги:

— Тихо!.. Экспромт!.. Написано за пятнадцать минут до начала выступления!.. Вариация на тему «Маленький мальчик зацепку искал»!

Вокруг засмеялись.

Андрей трагично простер руку вдаль:

— Маленький мальчик зацепку искал, в трещинке ручку заклинивать стал… — во время недолгой паузы он залпом осушил содержимое своего стакана. — Хлопнули мощно стальные капканы — долго смеялся директор «Светланы»…

Стараясь не шуметь, Андрей на цыпочках прошел в кухню, снял мятый пиджак, пошарил по кастрюлям, зажег газ и поставил на плиту чайник.

Кутаясь в халат, на кухню вышла мать Андрея, остановилась в дверях.

— Привет, — поздоровался Андрей, — чего не спишь?

— Да так что-то… — ответила она.

— Нина не звонила вчера? — спросил Андрей.

— Нет, не звонила. Она когда вернется?

— К первому экзамену, скорей всего, — Андрей залез в холодильник, достал масло и сыр, отрезал кусок хлеба.

— А у тебя какие планы?

— Ну, какие планы… Обычные планы — зачеты всякие, сессия, экзамены надо сдавать…

— Я имею в виду на лето планы, — пояснила мать.

— А что на лето? Летом — как обычно. Не знаю пока. До лета еще дожить надо.

— Ты что, боишься не дожить до лета?

— Нет, почему, — засмеялся Андрей, — я в смысле всяких там экзаменов. Еще двести раз все может перемениться.

— Нина говорила, ты собираешься уехать на три месяца?

— Ну, во-первых, не на три, а, скорей всего, на два… — уточнил Андрей. — Ну да, в общем, собираюсь уехать, а что, собственно?

— Я думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что… Может быть, ты это лето пропустишь? Один раз, мне кажется, можно… Все-таки такое событие предстоит…

— Оно же не летом