как определенное психосоматическое воздействие на человека, одержимого духом, был хорошо известен еще до христианско-иудейской культуры. Изгнание духа складывается по одному устойчивому стандарту: бесконечное чтение определенных молитв, заклинание духа, произнесение имен духа, но, самое главное, никакой экзорцист никогда не дерзнет приказывать духу что-либо от своего лица. Сначала происходит длительная вербальная обработка психики слушающего, потом прибегание к авторитетам. Это может быть авторитет более высокого духа, Бога или природных стихий. В любом случае, изгнать духа возможно только силой другого духа, на авторитет которого можно сослаться, и человек, производящий отчитку, действует не сам по себе, а силой своего хозяина. Здесь же, в синагоге, Христос не произносит длительной экзорцистской формулы, также нет прибегания к авторитетам и заклинаний именем Бога. Есть только фраза в повелительном наклонении: «замолчи и выйди из него». Однако перевод слов «замолчи и выйди из него» неточен. В оригинале не было слов «замолчи и выйди», там звучит конкретный императив в прошедшем времени, который дословно можно перевести довольно грубо: «заткнись и выйди» [17], без высокопарных слов. Это абсолютно нормально, ведь Христос не всегда был вежлив, он общался с людьми из довольно грубой среды – с рыбаками и плотниками – и тоже использовал жесткие выражения. (Между прочим, «лидером» по библейскому сквернословию является апостол Павел, который использовал в своих выражениях иронию, сарказм и даже фривольные шутки.) Итак, «заткнись и выйди» – это та самая динамика, которая не подразумевает длинных разговоров. И этот быстрый приказ вызывает у слушателей ужас, удивление и изумление, потому что Христос все делает от собственного лица, включая даже сверхъестественное изгнание духов. Он повелевает ими властью, которой обладает сам. Здесь власть – главная характеристика происходящего. Это породило мысли о том, что, если он приказывает духам от своего лица, значит, он сам – Дух. Однако, поскольку Христос многим уже на тот момент, мягко говоря, не нравился, появилось обоснование, что дух этот – бесовский.

Мк. 1:29–31 «Выйдя вскоре из синагоги, пришли в дом Симона и Андрея, с Иаковом и Иоанном. Теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней. Подойдя, Он поднял ее, взяв ее за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им».

Болезни в древности зачастую тоже рассматривали как действия духов. Чтобы исцелить человека, необходимо было исполнить некие ритуальные действия: совершить пассы руками, прочитать молитвы или окурить травами. Ничего этого Христос не делает, даже не говорит слов, его действия быстрые, он не отвлекается на длинные ритуалы. Он подходит к теще Петра, берет ее за руку и буквально поднимает с постели. Стоит обратить внимание на то, что у апостолов были жены, которых они, в отличие от общепринятого толкования, не оставляли. В частности, апостол Павел говорит: «Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену, как и прочие Апостолы, и братья Господни, и Кифа» (1Кор. 9:5). Однако в позднейшей традиции об этом уже не говорили и не писали. К тому же вклад женщин подтверждается цитатой о теще Петра: «и она стала служить им».

Отдельно необходимо сказать о многочисленных бесноватых, которые окружают Иисуса. В Ветхом Завете они тоже были, но подобное состояние называлось «одержимость духом». Такой пример приведен в случае одержимости духом царя Саула, который в порыве неуравновешенности даже пытался убить Давида. Последний снимал действие этого духа, играя на гуслях, что говорит о психической, а не сверхъестественной природе этого состояния. К тому же в Ветхом Завете встречаются примеры одержимости духом ревности или духом Божиим.

В Новом Завете далеко не везде рассказывается про бесноватых. В Евангелии от Марка эта тема развивается наиболее полно, Матфей стремился сгруппировать историю про бесноватых в отдельную главу, в Евангелии от Луки упоминание об одержимых тоже встречается, а вот у Иоанна вообще нет упоминаний об экзорцизме. Однако именно текст от Иоанна наиболее важен с точки зрения богословской ценности. Примеров с бесноватыми у Иоанна нет, Иисус совершает чудеса другого рода, их акцент радикально меняется – они становятся олицетворением слов, которые произносит Христос. Однако для нас евангельские иллюстрации исцеления одержимых – повод задуматься, есть ли такие люди в настоящее время. Сегодня эта тема достаточно хорошо исследована, и с точки зрения современной психологии вся история с одержимостями укладывается в рамки коллективного бессознательного, архетипов и реактивной шизофрении, когда человек может быть просто одержим каким-то архетипом и проявлять это во внешнем мире. Архетипы бывают разные, и одержимость ими может быть не только отрицательной, но и положительной (скажем, героическим архетипом). Охваченность каждым из них трактуется, в зависимости от архетипа, по-разному: это будет восприниматься окружающими или как восхитительное событие, или как крайне возмутительное. Поэтому разумно будет признать, что захваченные каким-то архетипом личности были и есть. В эпоху евангельских событий их называли бесноватыми, так как люди воспринимали информацию согласно степени своей психологической зрелости – в основном на языке мифа, как материализованный миф.

Вообще, в описании чудес видна прямая корреляция со временем создания текста. Чем более ранний текст, тем менее акцентированы в нем «чудесные истории», тем менее небывалыми они подаются. В более поздних текстах, напротив, такие эпизоды могут быть охарактеризованы как подчеркнуто чудесные, что хорошо заметно в агиографических текстах. К примеру, в житии Дмитрия Ростовского описывается нарочито много чудес, хотя в более древних источниках упоминаний о них не встречалось. Для того есть конкретная причина: Дмитрию Ростовскому нужно было произвести впечатление на умы диких славян, оказать воздействие на психику – таковы прикладные задачи проповеди.

Глава 4

Мк. 1:32–2:12

Исцеление больных и изгнание бесов – Проповедь в Галилее – Очищение прокаженного – Исцеление и прощение расслабленного

Мк. 1:32–33 «При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к Нему всех больных и бесноватых. И весь город собрался к дверям».

Читая про город, не стоит представлять его в современном смысле этого слова. У нас непроизвольно возникает визуальный образ площади или широкой улицы, заполненной народом. Но здесь все несколько иначе. В древних восточных городах до сих пор сохранились узкие улочки – никаких широких проспектов там не было. Открытые городские пространства были возможны только в греческом или римском полисе, и то не везде. Это была либо центральная площадь – агора, либо квартал для богатых. Все остальное – достаточно узкое пространство. Здесь речь идет о рыбацкой деревне, поэтому, когда мы читаем «весь город собрался к дверям», мы должны понимать, что возле дверей места явно