Хотя жалел он вовсе не ценные камушки. Обиднее всего для принца стало осознание его собственной слепоты и доверчивости. Недопустимо с его даром не заметить влияния мощного артефакта. Жаль, сейчас этой вещицы здесь нет… но с ней Грета не расстается никогда.

Из комнат мадмуазель я направился прямиком в покои Хигверда, благо они неподалеку. Спрятав украшения в тайник, изобретенный когда-то лично мною, оставил брату записку с намеками, которые поймет только он, вздохнул и полез в окно. Мои комнаты через стенку и этот путь знаком мне наизусть. Когда Хирду хотелось поговорить или тайком прогуляться по Дерлу, соседнему городку, считавшемуся столицей Дэнзора, он просто стучал кочергой по древним камням, и я перелезал через подоконник.

В моих покоях внешне все было как обычно, но чужие следы обнаружились почти сразу. Хотя кто-то обыскивал комнаты или устанавливал следилки очень аккуратно и профессионально, но не нарушить моих крошечных сторожек все же не сумел. И поэтому я не стал убирать облик Греты, ей вполне хватило бы ума тут полазить, если бы она умела ходить по карнизам. Забрав тощий кошель со своими ценностями, чуточку посомневался, затем с усмешкой бросил посреди стола ключи и документы на поместье Невенс, принадлежащее согласно завещанию и королевскому указу графу Януару Невенс.

А я не граф, и не Януар, это имя дали мне в память о том зимнем месяце, когда охотники нашли в берлоге странного медвежонка. И жить дальше буду так, как сумею, надеясь лишь на свои силы, а не чужие подачки и обещания.

Вернувшись тем же путем к покоям проклятой Греты, достал из ее шкафа нарядную голубую амазонку, сапожки и шляпу с перьями и вуалью. Наскоро переоделся, сняв лишь рубаху, шагнул к зеркалу и по памяти воссоздал на груди и в ушах кокона все украшения, которые недавно вернул законному хозяину.

Приколол шляпку к пышным локонам золотистого парика, прихватил фляжку из-под вина, налил морса и направился к выходу. Здесь мне больше делать нечего.

Ну разве кроме скандала, причем особенно буйного. Визгливо и грязно ругаться я начал еще на лестнице и слуги мигом попрятались, как увидавшие злобного кота мышки. Правильно сделали, некогда мне на них отвлекаться.

– Коня! – заорал я, едва выйдя на крыльцо, и бесцеремонно приложился к фляге, – и немедленно! Бездельники, дураки грязные! Где вы там застряли!

Конюх примчался через минуту, и все это время я не умолкал. Перемежая ругань глотками «вина», припоминал обитателям замка все несуществующие промахи и недостатки, обзывал грязной нищенской мерзостью и их замок, и их самих и их хозяина. И со всё растущей досадой ждал, возмутится хоть кто-нибудь или нет?

Ну почему они все такие запуганные… или осторожные? Ну неужели ни у кого не хватит смелости сказать хоть словечко против?

Взобравшись на лошадь, двинулся к воротам, продолжая поливать руганью всех подряд, и ловя себя на том, что повторяюсь по третьему разу, не находя в своем лексиконе достаточно слов. А вот Грета могла два часа орать без передышки, и все время изобретать новые оскорбления. Похоже, никогда мне за ней не угнаться.

– Сама хает нашего герцога, а сама носит его драгоценности… – с ненавистью буркнул кто-то со стены, когда я уже выехал за ворота и они поспешно закрылись.

– Ах ты гаденыш! – так и взвился я, мысленно благодаря стражника за смелость, – думаешь мне никто получше не подарит? Да этим потертым безделушкам давно пора на переплавку! Пусть ваш жадный трусливый герцог подавится своими подарками, не нужны мне ни они, ни он сам!

С этими словами я срывал с себя иллюзорные украшения и бросал в глубокий крепостной ров, на треть заполненный жидким илом, в котором не только украшения, валун не сыщешь.

На стенах вмиг смолкли, наблюдая за моим буйством, но когда все закончилось и я направился прочь, сержант Пинкс вдруг с ярой ненавистью крикнул вслед:

– Эй мамзель! Не вздумай вернуться, иначе я сам заставлю тебя вычерпывать ведерком ил!

– Да зачем мне ваш паршивый замок вместе с его хозяином! – фыркнул в ответ, – меня в Зогрид пригласили! Вернется с болот моя напарница, пусть собирает багаж и едет туда.

– Какая напарница? – остолбенели зрители.

– Комедиантка… изображает меня в некоторых ситуациях. – пьяненько усмехнулся я и допил морс, – но её просто проверить… Вот смотри, у меня локоны свои… а у нее парик.

В доказательство я подергал кокон и довольно хихикнул.

– И красота у нее обманная… амулетом наведенная. Снимет амулет и вся любовь сразу пропадает.

Швырнул флягу в ров, помахал задумчиво примолкшим стражам и пришпорил коня, спеша поскорее скрыться из виду. Если я верно рассчитал, скоро начнут появляться новые актеры затеянного мной спектакля и встречаться с ними мне не стоит.

Первые лиги я безжалостно гнал коня, и лишь проскочив на полном скаку и деревню и мост через речку, немного сбавил скорость. Но лишь затем, чтобы не спешиваясь, снять приметные тряпки Греты и сменить образ.

Достойный цирковых акробатов трюк, если не умеешь создавать кокон, который крепко держится за седло и поводья, одновременно окружая тебя свободным шатром. Вскоре я выглядел небогатым немолодым горожанином, возвращающимся из деловой поездки и снова подгонял коня, стремясь уйти от приближавшейся грозы. А тючок с амазонкой и шляпкой остался далеко позади, спрятанный под неподъемным валуном.

В Дерл я въехал вместе с первыми дождевыми каплями и сразу же свернул к ближайшему трактиру. Незачем выбирать, если надолго я в нем не останусь. Да и в городе, скорее всего, тоже, слишком он невелик, чтобы надежно скрыть от всех, кому я могу понадобиться.

Через пять минут конь стоял в стойле, перед яслями со свежим сеном и горкой золотистого ячменя, а я в ожидании ужина смотрел на дождевые струи заливающие снаружи оконные стекла.

По моему сердцу катились такие же печальные потоки, оплакивая все, что было мне близким, дорогим и любимым почти двадцать лет. До сих пор я не представлял, как горько и больно так резко терять все, в чем виделся смысл жизни.

Больнее лишь осознавать, что этот выбор я сделал не сам.

– Ваш ужин, господин Грет, – протиснулся в дверь толстяк трактирщик, и подобострастно заглянул мне в лицо, – ваш конь из герцогской конюшни.

– Да, – кивнул я спокойно, – утром его нужно вернуть. Я заплачу за доставку прямо сейчас, чтобы вы не будили меня спозаранку.

Получив монеты, довольный трактирщик выскользнул прочь, пожелав мне спокойной ночи, а я сел к столу. Не в моем положении отказываться от оплаченного ужина.

Через час дождь стих, гроза ушла дальше, в сторону Резвилла, унося с собой мой мысленный привет его величеству. Вместе с искренними извинениями и прощением, за все многоходовые интриги и тайные планы.

Увы, ваша бывшая светлость, больше я не желаю изображать марионетку, несмотря на то, что это мне даже нравилось.

Повесив на плечо тощий баул, погасил свечу и выскользнул в окно. Тревоги трактирщика, который утром не найдет постояльца, меня не волнуют, его услуги полностью оплачены. Даже с излишком, ведь постель осталась не смятой.