Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я помню, как над нами впервые пролетел Ро'шан. Мой брат, который был старше меня на три года и работал у кузнечных мехов, прибежал домой весь в поту и золе. Он указал на небо и прокричал, что летят Ранды. Он понятия не имел, кто такие Ранды, как и я. Мы слышали истории об их силе, о чудесах, которые они творили, но это было все, на что хватало наших скудных знаний. Эти истории не соответствовали действительности. И Ранды, и Джинны для всех народов Оваэриса как боги, или, по крайней мере, они хотят, чтобы мы в это верили. Если ты хочешь что-то запомнить из моей истории, если хочешь извлечь из нее какой-то урок, пусть это будет такой: Боги — гребаные засранцы. Все они.
Шлепая босыми ногами по мусору, я подбежала к самому высокому дереву в нашем маленьком лесу, вскарабкалась по стволу и начала карабкаться по ветвям. Перебирая руками, я продвигалась быстрее, чем было возможно, и заработала множество ссадин на руках и лице. Дети так быстро выздоравливают, но не ценят этого; я полагаю, это одна из величайших ироний жизни. Только когда мы становимся старше и мелкий синяк остается на несколько недель, мы начинаем скучать по такому быстрому выздоровлению.
Полог леса местами был густым, а широколиственные деревья тянулись так далеко, как только осмеливались. Такие малыши, как я, могли найти место, где несколько листьев перекрывали друг друга, и посидеть там над лесом. Конечно, я делала это и раньше, но никогда не наблюдала, как над моей маленькой деревней проплывает город.
Я помню, как смотрела на Ро'шан и восхищалась его размерами и изяществом. Это было похоже на гору, перевернутую вверх тормашками и скользящую по небу. Из подслушанных разговоров старших я знала, что на вершине этой парящей горы расположен город, более крупный, чем когда-либо строили земляне, но даже со своего наблюдательного пункта я могла видеть только скалу, плывущую по бескрайней синеве неба.
Свобода. Я думаю, это то, что Ро'шан означал для меня тогда. Свобода идти туда, куда пожелает город. Даже сейчас я вижу его, и он внушает мне благоговейный трепет. Ему не нужны границы империй. Небо не властно над ним. Но в наши дни я знаю, что это далеко не бесплатно. Это такая же тюрьма, как и Яма, хотя и гораздо более элегантная.
Как только меня выгнали из помещения гарнизона, солдатам стало все равно, что я делаю и куда иду. Они оставили меня стоять на коленях на каменистой земле, залечивая пару новых синяков и размышляя, правильно ли я поступила. В животе у меня все еще урчало, во рту все еще текли слюнки при мысли о еде, которую я не съела, а ноги сами выражали недовольство тем, что я отказалась от обуви. В своей жизни я много раз натирала ноги, но это был первый и последний раз, когда я отказалась от предложенной хорошей пары обуви.
Я подумала о том, чтобы подняться наверх, а не спускаться вниз. Третий уровень был не так уж далеко от первого. Я бы никогда не смогла сбежать — все мы, струпья, знали, как хорошо охраняется вход в Яму, — но, возможно, мне бы удалось увидеть проблеск солнечного света. Я мечтала снова увидеть небо. Чтобы вспомнить, на что похожа свобода. Внизу, в вечной темноте Ямы, быстро забываешь, каково это — видеть дальше, чем на дюжину шагов. Забываешь, на что похож горизонт.
В конце концов, меня остановило чистое упрямство. Я могла бы снова увидеть небо. Я могла бы снова увидеть солнечный свет. Но я не хотела с тоской смотреть на них. Я не хотела довольствоваться взглядами украдкой. Я так или иначе добьюсь своей свободы, и небо будет моей наградой. А пока я решила позволить управлять мной своему желанию свободы, зная, что оно будет становиться только сильнее с каждым разом, когда я буду так близко и в то же время так далеко.
В то время я все еще питала тайную надежду, что меня могут спасти. Я верила, что император Орран все еще жив. Я думала, что он собирает войска в каком-нибудь тайном месте под пологом леса — вроде моей родной деревни. Я верила, что они придут за мной. Мы с Джозефом были последними Хранителями Источников Оррана, способными поддерживать пять Источников одновременно. Все остальные были захвачены в плен или убиты еще до осады Форта Вернан. Я была могущественной и верной. Я думала, этого будет достаточно. Я была дурой, все еще страдающей от идеализма, который привила мне Академия Магии Оррана.
Я лишь мельком взглянула на деревянный лифт, который должен был доставить меня обратно в главную пещеру. Прига там не было, но, потянув за веревку, я могла бы подать сигнал его другу, чтобы он привел в действие это хитроумное приспособление и спустил меня обратно. Мне претила мысль о том, что придется возвращаться через Корыто, огибать холм и смотреть, как Деко смеется и шутит со своими капитанами-сифилитиками. Да, я имела в виду сикофантов, но, готова поспорить, оба описания были одинаково точными. Я отвернулась от лифта и направилась к лестнице. В маленькую пещеру, которую я делила с Джозефом и моей бригадой, можно было попасть и другими путями.
Лестницы были не самым безопасным способом передвижения между уровнями. Они извивались и извивались, уводя вниз — маленькие туннели со ступеньками. Иногда они выходили в горизонтальные туннели или пещеры, и ступеньки продолжались в другом месте. Было тихо, если не считать моих шагов, и почти мирно. Опасность исходила от других заключенных.
Каждый, кто сидел в Яме, был в той или иной степени преступником. Многие из них были военными преступниками, как я и Джозеф, другие были терреланцами, чьи преступления должны были привести их к крепкой петле и короткому падению. Увы, терреланцы не верили в смертную казнь, они предпочитали приговаривать своих преступников к пожизненному бессмысленному долблению твердой скалы. Были убийцы, воры и еще кто похуже; все они проводили остаток своей жизни под землей, и некоторые из них отказывались менять свой образ жизни. Было
