куда! — вскочил Сева. — Ненормальный! Вода ледяная; что доктор говорил? Нельзя в холодную после болезни. Поворачивай обратно, слышишь?

— Ну, ты, потише. Сам знаю, что делаю.

Вскоре они уже барахтались в воде все трое. Вышли на берег, только когда Сева и Фёдор окончательно посинели и покрылись гусиной кожей.

— Вот это настоящее удовольствие! — сказал Фёдор дрожащими губами, делая гигантские прыжки и размахивая ручищами, чтобы согреться.

— А то нет, — сказал Сева, сотрясаясь от мелкой и упорной дрожи. — Есть как охота! В городе никогда так не захочешь.

Они оделись, плотно застегнули куртки. Щёки понемногу приобретали нормальный цвет. Сева достал из вещевого мешка пакет с бутербродами и сказал:

— Тут и Скифина порция. Но как ему дать? С песком ведь слопает.

— Псу ничего не сделается от песка.

— Положим ему на бумажке… А то и он проголодался. Не смотреть же на нас и облизываться.

Все трое с аппетитом позавтракали и уселись на мотоцикле по своим местам.

— Теперь что, домой? — упавшим голосом спросил Сева.

— Рано ещё. Покатим в лес куда-нибудь.

— В сто раз интереснее, чем на электричке, верно? Останавливаешься где хочешь, из одного места поезжай в другое и опять дальше… Вот это да! — сказал Сева.

Снова встречный ветер бил им в грудь, и они наслаждались быстрой ездой. В одном из посёлков на краю густого леса оставили мотоцикл у знакомого милиционера и отправились пешком.

Скиф петлял по лесу, гонял лягушек, вспугивал птиц. Бродили долго, не спеша. Даже говорить не хотелось, так было хорошо и спокойно. На светло-зелёной полянке прилегли отдохнуть. Скиф тоже охотно разлёгся во всю длину.

Только Фёдор стал насвистывать одну из любимых песен, как Сева спросил:

— Хорошо умеешь грибы собирать?

— Нее.

— И мне одни поганки попадаются.

Фёдор вытянул губы, собираясь засвистеть.

— Вот бы Скифа научить. Мне рассказывали, что один человек научил свою собаку собирать грибы. Правда!

— Ещё не хватало! — улыбнулся Фёдор. — Скиф и так по горло занят. У него уроков, знаешь, не меньше, чем у тебя.

— Да, верно. Скоро экзамен ему сдавать?

Фёдор кивнул, не переставая свистеть.

— Трудная ведь розыскная служба… Какого числа экзамен?

— Ещё не назначено. — Фёдор вытянул губы и взял первую ноту.

— Я тоже с вами вместе на экзамен. Можно?

Фёдор вскочил и махнул рукой:

— Пошли, хватит тут валяться.

В город они возвращались усталые, разморённые и счастливые. Скиф даже задремал в своей коляске.

— Гляди, Фёдор, натренировали Скифа! Привыкает к месту! — крикнул Сева.

Но Фёдор не слышал. Он смотрел на широкий полукруг огней вечернего города и что-то напевал про себя.

На автобусной остановке

Часа за два до того, как Сева распрощался с Милкой на улице, мать близнецов, Нина Васильевна, пришла домой.

Она работала бухгалтером в Кукольном театре уже несколько лет, привыкла к своему коллективу и волновалась за успех каждого спектакля не меньше, чем сами актёры. Конечно, и Оля с Толей пересмотрели по многу раз все пьесы и знали их почти наизусть.

Недавно Нине Васильевне предложили место бухгалтера с большей зарплатой, но близнецы сказали, что ничего им не надо покупать, лишь бы мать не уходила из театра.

Да и сама она ни за что не оставила бы свою любимую работу… И, кроме того, было удобно, что театр находился близко от дома. Почти каждый день Нина Васильевна прибегала в обеденный перерыв домой, чтобы самой покормить ребят. Она знала, что без неё Оля с Толей поленятся разогреть суп, еле-еле «поковыряют» второе, но зато съедят всё сладкое, что только найдут в буфете.

…Когда Нина Васильевна вошла в комнату, Оля чистила картошку, а Толя сидел на спинке кресла, водил пальцем по узорам обоев и что-то мычал себе под нос.

— Вот, мама, видишь? — проворчала Оля. — Уже полчаса так сидит. К обеду ни крошки хлеба не осталось. Я говорю ему сто раз: «Пойди в булочную, пойди в булочную!» Его очередь давно, я целую неделю хожу.

— На, Толя, деньги. Быстренько сбегай, как ты умеешь. А то у меня перерыв кончится. Я тебе говорю, слышишь? — спросила Нина Васильевна.

Казалось, он ничего не слышит, до того рассеянно глядит. Но деньги взял, нехотя вышел из комнаты, нехотя спустился по лестнице и зашагал по улице.

В булочной оказалось много народу. У Толи всегда не хватало терпения стоять в очереди. Он пошёл в другой магазин, но он был закрыт на ремонт. Чудесная солнечная погода. Толя глазел по сторонам. Целая гора арбузов навалена в дощатой загородке. Весёлый продавец перекатывает их, вылавливает один, побольше размером, полосатый, и давит ладонями, прижимая к уху. Потом гордо и осторожно кладёт на весы, точно сам вырастил этот замечательный спелый арбуз.

Вскоре Толя забыл, куда ему надо идти. Пробежал бульвар и завернул на набережную Невы. Здесь он когда-то часто гулял с отцом, и они фотографировали домик Петра, рыболовов у гранитного парапета. Бывало, отец всерьёз советовался с Толей насчёт снимков, и одну из фотографий даже приняли на выставку.

Зачем это лезут да лезут в голову такие мысли? Надо забыть об отце, тогда будет веселее. Лучше смотреть на то, что делается кругом, кто куда пошёл, где какие дома… Странно подумать, что здесь проходил отец. Может быть, Толина нога попадает на старые следы. Толя старался делать шаги как можно шире.

А когда они с отцом возвращались с прогулки, Нина Васильевна сразу же ставила обед на стол и шутливо уверяла, что боится, как бы проголодавшиеся мужчины не съели тарелки и ложки вместе с супом… До чего весело было дома! Вечером Толя с отцом запирались в ванную — проявляли плёнку. Отец говорил: «Скоро подрастёшь, теперь недолго ждать осталось, и будешь фотографом… в сто раз лучше меня!» Сколько интересных разговоров, планов на будущее происходило в маленькой тёмной комнате, где только таинственный свет красной лампочки освещал сильные и гибкие пальцы отца… Как быстро проходили эти часы. Вот уже Оля стучала в дверь, звала к ужину, а ещё столько надо было сказать друг другу…

Опять всё это вспоминается. Зачем, зачем?! Толя хлопнул себя кулаком по макушке, точно хотел выколотить из головы мысли об отце.

Да! В булочную же надо! Толя совсем забыл. А мама ждёт, ей на работу!

Он повернул с набережной и бросился бегом по бульвару, но вдруг остановился. Вот и развлечение. На вытоптанной лужайке несколько ребят в футбол играют. Шуму сколько, крику! Мяч какой-то у них странный. Кривобокий и плюхается на землю, не прыгает. Толя подошёл ближе,