— Ох, прошу вас. Я сыт вашими излияниями по горло. — Я вытаскиваю из другого кармана черный бархатный футляр для драгоценностей, и глаза у него вылезают на лоб. — У вас есть выбор, — говорю я, помахивая футляром с великолепной коллекцией дамских сережек. — Я могу пойти в полицию и сообщить, какие у вас легкие пальчики. Но, с другой стороны, я могу передать эти серьги Леандро, и пусть он сам разбирается с вами. Оба этих варианта приведут — как бы это помягче выразиться? — к боли и огорчениям. Или я могу отдать эти драгоценности синьору Гольдини и сказать, что нашел их на гравиевой дорожке у источника. В этом случае вы сядете в ближайший поезд до любого забытого Богом места и в придачу, смею добавить, окажете мне весьма значительную услугу.

— Я так и знал. — Он мелодраматически вздыхает, но тем не менее немного успокаивается. — А какую…

— Ответите на один вопрос.

Он озадаченно смотрит на меня.

— Ответить на вопрос? И все?

— И все. И пообещать, что никогда за всю вашу никому не нужную жизнь вы и на пушечный выстрел не приблизитесь к Лоре Гарнетт или к кому-нибудь из нас, иначе я буду первым в длинной череде желающих свернуть вам шею. Я знаю, где вы живете, знаю, кто вы такой и, если вы будете продолжать вести себя дурно, то — мой вам совет — осторожнее разгуливайте по вечерам. Надеюсь, вы меня понимаете.

Он не колеблется.

— Будьте вы прокляты. Ладно, даю слово. — Много ли оно стоит? — А теперь задавайте ваш вопрос и проваливайте. Мне надо успеть на поезд.

— Хорошо, — говорю я. — Почему вы спросили у миссис Хантер: «Кто вы такая? Зачем вы здесь?»

— О чем вы?

— В тот день, когда вы впервые сели с нами, вы произнесли именно эти слова. Она огорчилась. Я хотел бы знать, почему вы это спросили.

— Понятия не имею. Вопросы совершенно невинные.

— Значит, это было простое любопытство? И все?

— Конечно, все. — Он, кажется, искренне озадачен. — А что же еще?

Мой бедный мистер Дрябли, спасибо, что ты так глуп. Я тебе верю. Ты слишком туп, чтобы быть одним из них. Какое счастье, что мне больше не придется иметь дело с этим коротышкой.

— Ничего, — говорю я. — Ничего.

* * *

В тот вечер Лора остается у себя в номере, горюя о безвременном отъезде своего курортного ухажера, а Леандро, успокоив ее, выходит прогуляться с нами.

— Что она будет делать дальше? — спрашиваю я его.

— Надеюсь, приедет в августе с детьми навестить меня, — отвечает он. — Она всегда бывает благодарна мне за приглашение. Оно означает, что ей есть, куда пойти, есть, где отдохнуть от домашних неприятностей.

Надеюсь, при этих словах у Ариэль стало спокойнее на душе.

— Почему она не попросит вашу ведьму, чтобы та прогнала ее мужа? — спрашивает Ариэль.

— Это не в обычаях стреги, — отвечает он.

— А чем же тогда занимается ваша стрега? — спрашивает Ариэль, чуть ли не про себя. — Как вы думаете, она сможет мне помочь?

— Да. Она помогает тем, кто попал в беду, но не каждый, кто обращается к ней, находит ее советы приятными.

— Может она найти пропавшего?

Леандро бросает на нее озадаченный взгляд.

— Мне нужно найти одного человека, — говорит Ариэль.

Нет, нет, нет, только не это. Не сейчас.

— Моего ребенка.

Леандро смотрит еще более озадаченно.

— Он похитил моего ребенка. У Брайони был брат-близнец. Его имя Тристан. — Ариэль стиснула руки так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Мне сказали, что он умер, но я знаю, он жив. Я знаю это. И хочу вернуть моего ребенка.

— Мне очень жаль…

— Я не могу объяснить, — говорит она с таким жаром, какого я никогда не слышал в ее голосе. — Но он исчез. Я хочу найти их. Моего ребенка и человека, который его похитил. Я хочу вернуть свои силы и не остановлюсь, пока не найду их.

— Понимаю, — говорит Леандро.

— Мне надо идти. — Ариэль встает, берет на руки Брайони и уходит. Маттео, встревоженный, следует за ней. От удивления я не нахожу слов — она раскрыла свою тайну человеку, о котором всего несколько дней назад говорила, что ему нельзя доверять.

— Да, — говорю я. — Она полна сюрпризов.

— Una sorpresa della bella donna. Да. Величайший сюрприз. Не знаю, что и сказать.

— Нам бы очень пригодился ваш адрес.

Леандро едва заметно улыбается.

— Своими словами вы помогли ей, хотя сами этого не знаете, — говорю я ему. — Надеюсь, мы сможем прибыть к вам через неделю или две. Я все улажу. На всякий случай мы поедем кружным путем. Я скажу синьору Гольдини, что мы уезжаем в Америку, и мы снова исчезнем.

— Буду ждать.

Мы видимся в Мерано последний раз. Он раскланивается и уходит; я смотрю ему вслед и, клянусь, вижу, как подмигивает кошачий глаз.

— Искренние стремления должны идти от самого сердца, — говорит Леандро, беседуя с Ариэль. — Вы знаете, я буду рад вам помочь всем, чем могу, — продолжает он. — Но это не значит, что я расскажу вам во всех подробностях, что вы должны делать и как. — Он отпивает глоток граппы из винограда нового урожая. — Если вы искренни, то вам предстоит большая работа. Но, начав ее, вы должны будете подавить инстинктивное стремление к немедленным результатам, научиться выжидать благоприятного случая. Даже если на это уйдут годы.

— На это уже ушли годы.

— Уйдет и еще много лет. У вас очень много времени. Жажда мести сидит в вас, моя дорогая, гораздо глубже, чем вы думаете. Я чувствую, что внутри вас кроется накопившаяся ярость, и она готова взорваться.

— Да. Я хочу вырваться, — говорит она. — Однажды я уже говорила это Томазино. Я хочу вырваться из самой себя. Хочу стать кем-то другим. La bella donna. Я хочу стать той Белладонной, какой вы меня считаете.

— Хорошо. Это поддержит в вас волю к борьбе. — Он с силой уперся тростью в кафель террасы и встал. — Пожалуйста, пойдемте со мной, вы все. Я хочу кое-что вам показать.

Леандро исчезает в павильоне, но вскоре появляется, неся в одной руке крошечный флакон, чайное полотенце и глубокую чашу. В другой руке у него большой карманный фонарь. Сделав знак следовать за ним, он ведет нас сквозь сгущающиеся сумерки и подводит к дереву, под ветвями которого скрывается сцена открытого театра. Он светит лучом фонарика вверх, и мы видим, что на коре дерева вырезана сова. При свете дня я бы ни за что ее не заметил. Видимо, она и вырезана не для того, чтобы ее легко замечали.

— Но почему сова? — спрашивает Ариэль.

— Как вы думаете? — откликается Леандро.