посмотрел на Аямэ и с жаром забормотал: – Но как я мог призвать сикигами? Тетя, я же…

Он неопределенно взмахнул руками, словно это могло все объяснить, и посмотрел на своего духа. Кошка, следуя неосознанной команде мальца, подошла ближе и ткнулась Ясуси в ногу, потерлась и уселась на землю, обвив хвостом его ноги.

Аямэ нахмурилась, понимая, что сикигами до сих пор не развеялся. Сонный разум отказывался думать быстро, и именно поэтому она сперва не обратила внимание на, казалось бы, очевидное.

– Ясуси-тян. – Он повернулся к ней, как цветок, следующий за солнцем, – мгновенно и с неким предвкушением. – Ты все еще не устал?

– Нет, – последовал почти незамедлительный ответ. – Это плохо?

Она проигнорировала вопрос и вместо этого взяла руку Ясуси в свою. Легко найдя точку сердца, чтобы проверить потоки жизненной энергии, Аямэ стала прислушиваться к ощущениям. Энергия Ясуси оказалась в норме – лилась ровным, спокойным потоком, который ничто не нарушало. Ки казалась чуть слабее, что объяснялось наличием сикигами, но в остальном он был в полном порядке. Слишком в порядке, если задуматься, потому что для шестилетнего мальца ки протекала настолько стабильно, что наводило на определенные мысли.

– Думаю, твой отец будет рад узнать, что ты стал самым молодым оммёдзи, призвавшим сикигами. – Аямэ подавила зевок и неловко похлопала расцветшего от похвалы Ясуси по плечу.

– Уже призвал сикигами? – Голос Йосинори, как всегда спокойный и расслабленный, дарящий чувство покоя и безопасности, не должен был стать настолько неожиданным, но Аямэ все равно невольно дернулась.

Йосинори посмотрел на нее несколько встревоженно и взволнованно, одним взглядом спрашивая, все ли хорошо, пока Ясуси с радостным вскриком вцепился ему в ногу. Аямэ повела плечом, тем самым говоря, что в порядке, после все объяснит, и направилась в дом, оставив брата с племянником. Если раньше отдельным домом владел только Йосинори, то теперь и она обзавелась собственным небольшим жильем на территории Бюро. Единственное хорошее, что сделали для нее Сайто, – достаточно громко возмущались, чтобы их единственной наследнице, благословенной самим Сусаноо-но-Микото, выделили небольшую минка.

Не то чтобы она собиралась их когда-нибудь за это благодарить.

Как всегда, чистый, прибранный дом встретил ее прохладой и тишиной. Ей даже подготовили завтрак, но последнее, чего сейчас хотела Аямэ, – это есть. Она лениво размышляла, можно ли считать связь Йосинори с Ясуси такой же, как связь бога с его благословенным. Каким-то образом – и Аямэ подозревала Генко в помощи – Йосинори смог установить с сыном весьма схожую связь. Чем ближе он находился к Ясуси, тем стабильнее и сильнее была ки мальца. Ей стоило раньше додуматься до этого. И в другое время она бы обвинила себя в оплошности, но сейчас размышляла лишь о том, что хочет смыть с себя дорожную пыль и усталость, лечь на футон, с головой укрыться одеялом и проспать до завтрашнего утра.

Скинув пропахшую потом, грязью и кровью одежду, Аямэ блаженно выдохнула. Подготовленная служанками вода в кувшине оказалась теплой, и умывание принесло долгожданную свежесть. Чистое одеяние, уже ожидающее ее, приятно скользнуло по телу, и Аямэ наконец ощутила, что окончательно расслабилась. Она лениво прошла в спальню, довольная, что постель уже подготовлена, но замерла в проходе, когда взгляд безошибочно наткнулся на растерянного Цубасу, который стоял у окна.

– Ты что здесь делаешь? – Она не собиралась отправляться на бой с еще одним проклятым богом, если Цубаса прибыл к ней за этим.

Мгновение он выглядел нерешительным, словно не знал, что сказать, но после все же произнес, старательно отводя взгляд:

– Пришел убедиться, что ты в порядке.

– Я в порядке.

Молчания, повисшего между ними, казалось, можно коснуться. Аямэ не желала говорить – все ее внимание сосредоточилось на футоне, который призывал ее мягкостью и долгожданным теплом.

– Можешь стоять тут хоть весь день, но я собираюсь спать, – в итоге сказала она, упрямо и даже по-детски игнорируя гостя, и забралась под одеяло с головой. Хриплый возмущенный звук, который издал Цубаса в ответ, стал последним, что она услышала, перед тем как быстро и легко провалилась в сон без сновидений.

Очнулась она резко, словно от толчка, и рывком села, встревоженно оглядываясь и скидывая с себя толстое одеяло, чтобы оно не мешало в случае опасности. Сердце колотилось, как у загнанной лошади, каждый вдох давался с трудом, а глаза выискивали опасность, которой не было. Аямэ покрутила головой, пытаясь понять, что могло ее разбудить, но так ничего и не увидела, если не считать привалившегося к окну Цубасу, который нечитаемым взглядом смотрел куда-то вдаль.

Она думала, что он ей привиделся. Искренне полагала, что уставший разум, в котором по кругу с небольшими перерывами на что-то более спокойное вращались мысли о проклятых богах, подсунул ей видение того, кто помог ей справиться с одним из них. Но Цубаса действительно стоял в ее комнате. И она не понимала, что он здесь забыл.

– Выспалась? – Он не отрывал взгляд от того, что происходило на улице, и это заставило Аямэ вспылить.

– Раз уж решил поговорить, то хотя бы смотри на меня, когда обращаешься!

– Конечно, но только после того, как на тебе будет больше одежды, а не только тонкий нагадзюбан.

Аямэ, готовая продолжить спор, застыла и, покраснев, торопливо натянула на себя одеяло. Боги, никогда в жизни она не чувствовала себя настолько опозоренной. Лишь однажды она испытала подобную неловкость – когда вломилась в дом к Йосинори, не учтя, что там находилась Генко. Очень обнаженная и довольная Генко, которая расхаживала в съехавшей с одного плеча нижней рубахе, не скрывающей россыпь синих меток на белоснежной коже.

Тогда Аямэ хотелось выколоть себе глаза, но даже это не спасло бы ее от того, что отпечаталось в памяти.

– Отвернись, – приглушенно проворчала она. Раздался шум, после которого Аямэ позволила себе выглянуть из укрытия и убедиться – Цубаса благоразумно отвернулся.

Торопливо выбравшись из-под одеяла, Аямэ метнулась в соседнюю комнату, где прислуга оставила ей чистую одежду, как делала это каждый раз. Оделась тут же. Сменила исподнее, про которое попросту забыла в прошлый раз, торопливо натянула на плечи короткое косодэ, затянула пояс и, буквально запрыгнув в хакама, быстро надела белые таби. Хаори она набросила на плечи уже не спеша, спокойно идя обратно в спальню и теперь чувствуя себя готовой к встрече. Она все еще испытывала неловкость, но одежда вернула ей контроль над разумом, и Аямэ могла сделать вид, что ее не задело собственное недопустимое поведение.

– Итак, – вместо приветствия начала она, войдя в комнату, – что тебя привело ко мне?

– Как я уже говорил, но ты это проигнорировала, нужно убедиться, что ты никак не пострадала после встречи с проклятым богом, – тут же ответил Цубаса, осматривая Аямэ с ног до головы. Взгляд его ничего не выражал, но, кажется, одетой она нравилась ему чуть больше. По крайней мере, он смотрел на нее, а не мимо.

– И это нужно делать сейчас? – Аямэ выгнула бровь и скрестила руки на груди. Она не припоминала, чтобы после сражения у Сиракавы хоть кто-то из божественных посланников проверял оммёдзи, участвовавших в битве. Ни разу.

– Аматэрасу-омиками решила, что чем раньше, тем лучше. – Судя по поджатым губам, Цубаса остался доволен этим решением примерно так же, как и сама Аямэ. Нисколько.

Она подавила желание фыркнуть – никто не мог гарантировать, что богиня, очевидно наблюдавшая за ней, не воспримет столь пренебрежительный жест в свою сторону. Так что Аямэ предпочла сделать вид, что ранее не произошло ничего необычного, внимание Аматэрасу-сама – закономерная реакция на произошедшее, и принялась рассматривать Цубасу.

Высокий и стройный, с резкими птичьими движениями и нахмуренными бровями. Ей приходилось чуть приподнимать подбородок, только бы видеть его лицо, безуспешно пытаясь разгадать эмоции, сокрытые под равнодушным выражением. Воронью маску тэнгу он прикрепил к поясу, поэтому ничто не скрывало разноцветных глаз, которые так же внимательно следили за Аямэ, и придающий весьма благородному образу разбойничий вид шрам. На мгновение она задумалась, как Цубаса получил его, но быстро отбросила эти мысли. В конце концов, это не ее дело.

В целом он выглядел как обычно. Холодным, отстраненным, равнодушным. Ничего нового. Разве