Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не благодари меня, сестра, я был рад помочь тебе, – ответил Кайс тихо. – Благодаря тебе я исследовал новые области науки, и мои коллеги по ордену в восторге от той работы, которую мы смогли сделать все вместе.
Не в силах сдержать распиравшую ее благодарность, она порывисто обняла его, но тут же повернулась к нему спиной и, провожаемая многими сочувственными взглядами, шагнула на темную лестницу, в резко пахнущую мглу.
Впереди ее ждала новая жизнь.
Одно она знала наверняка – они угодили туда прямо в разгар какой-то военной операции. Тысячи краснокожих румелей, в незнакомых доспехах, со знаменами, на которых красовались причудливые изображения, выстраивались перед ними на белом снегу, образуя непривычные человеческому глазу фигуры. Раздались команды на грубом, гортанном языке, замаршировали тысячи ног, глухо топая по утрамбованному снегу.
А еще вдалеке она увидела тысячи… этих… тварей.
Верейн вздрогнула. От их семенящей поступи насекомых, от всей их наружности огромных то ли жуков, то ли раков ее пробирала дрожь. «Сплошные клешни да панцири». И хотя теперь они были далеко, но даже самого беглого взгляда на их воинство хватило, чтобы в ней снова проснулся панический ужас. Раки были на несколько голов выше любого из краснокожих румелей и все же непонятным образом находились у них в подчинении.
Верейн и остальные культисты – те, кому посчастливилось остаться в живых, – стояли и тупо смотрели на то, как представители враждебной цивилизации маршем проходят через Врата Миров в их собственное измерение. Перед ними был арьергард армии захватчиков, и Верейн, сама не зная как, поняла, что их целью являются города ближайшего отсюда острова. Ей уже доводилось видеть разоренные ими поселения, и она невольно испытывала глубокое сострадание ко всем тем, кому предстояло оказаться у них на пути.
Пока не стих ветер, слова Дартуна доносились до них как неразборчивое бормотание. Он понуждал их двигаться дальше, громко крича им, чтобы они не задерживались. Собаки залаяли и натянули постромки, четверо саней одни за другими сдвинулись с места и рванулись вперед, к свету, сиявшему впереди, словно видение рая, но, едва успев пронестись сквозь густо валивший снег, резко встали.
Верейн почувствовала, как сердце забилось у нее где-то в горле. «О боги, только бы выбраться отсюда, пожалуйста…»
К ним подъехали краснокожие верховые румели – факт существования подвида этой расы в ином измерении так и остался для нее непривычным. В ослепительном сиянии Врат Миров часовые разглядывали Дартуна. Приглядевшись, она различила в море яркого огня что-то вроде решетки из тонких пурпурных линий – это и был их мир. Их дом, куда она так жаждала вернуться.
Откуда-то сзади раздались команды, резкие и отрывистые, – похоже, между румелями у Врат и теми, кто стоял за ними, произошел какой-то обмен репликами.
Вскоре культистов пропустили вперед, всех до единого, и они наконец-то оказались на свободе, но с пустыми руками, не считая саней и собак. Члены ордена Равноденствия пустились через снежную равнину в свой родной мир.
Позже, много позже.
Из-под укрытия своего капюшона Верейн бросила взгляд назад, но, к счастью, не увидела Врат. Вокруг их маленького отряда бушевал снег, белые спирали скрывали и горизонт, и землю под ногами. В редкие периоды затишья они видели только белые снежные холмы, ледяные поля да изредка черные остовы деревьев, корябавших кривыми ветвями низкое серое небо. Казалось, ничто здесь не изменилось с момента их отбытия – тот же пейзаж, та же земля, те же леса и деревни.
«И бесконечный снег…»
Культисты устроили привал, сани остановились. Пряди черных волос лезли Верейн в глаза, она убрала их за уши. Выглядела она ужасно, да и чувствовала себя не лучше. До путешествия она была стройной, а сейчас отощала так, что непонятно было, в чем душа держится.
Их осталось десять. Всего десять из сотни, последовавшей за Дартуном через Врата в его неуемной жажде обрести ответы на свои вопросы, а заодно и способ продлить свою жизнь. Привычно кутаясь в меха и теплую одежду, они уже плохо понимали, куда их ведут. Две собаки непрерывно лаяли, их голоса придавали остроту какофонии окружавших звуков. Собак тоже изменили – она была в этом уверена, хотя не знала, как именно и для чего.
В голове у нее все перепуталось.
К ней подошел Дартун Сур. Кожа его лица серебристо блестела, на шее, там, где ему вспороли кожу, виднелись фрагменты какого-то вещества. Приглядевшись, она замечала в глубине его глаз красный огонек, а его движения стали плавными и текучими – и все же это был он, глава их ордена, человек, силой и знаниями превосходивший всех культистов Виллджамура. Человек, который стремился к прогрессу и грезил прекрасным будущим.
Тот, кого она любила.
Только теперь на нем были следы пребывания… там.
Его плащ обтрепался по краям, одежда местами протерлась до дыр. Мускулы стали рельефнее. У него появилась выправка скорее солдата, нежели кабинетного ученого, привыкшего до зари корпеть над реликвиями. Даже в своих нынешних лохмотьях он выглядел могучим. Дартун Сур повел их в иной мир в поисках вечной жизни, и, похоже, он ее нашел.
На Верейн нахлынули воспоминания – образы и впечатления мира, оставшегося позади Врат.
Вот что она помнила оттуда:
«Мир, объятый вечной ночью. Пыльные бури и нестихающий гром. Следы ушедших в небытие культур, руины городов, кладбища скелетов. На редких пригодных для обитания участках земли бушевали войны: существа, которых она не могла даже вообразить, и те, которых она считала давно вымершими, сталкивались друг с другом с неудержимой яростью».
Верейн попыталась сложить все, что она могла вспомнить, в связную картину. И поняла, что полностью утратила чувство времени. «Бор, какая каша у меня в голове!» Как давно они оставили свой мир и вступили во Врата? Сколько лет, дней или веков минуло с тех пор? Хотя нет, скорее, месяцев. Почему-то ей было необходимо осмыслить свое нынешнее пребывание здесь. Орден Равноденствия последовал за Дартуном Суром в полном составе, вооруженный реликвиями, этими остатками древних технологий, которые, как они убедились, были бессильны перед лицом враждебной и куда более развитой культуры. Представители этой культуры схватили их, обезоружили, взяли в плен, где мучили и пытали. И все же вот она, снова здесь, живая и почти здоровая – как же так вышло?
Вздрогнув, она прогнала от себя эту мысль, надеясь, что время сотрет оставленные в ее памяти шрамы. Сейчас главное то, что она выжила; а значит нельзя взять и просто так умереть здесь, без всякой цели. «Нет, все, что угодно, но здесь я не умру».
Дневник Ульрика
Встав с первыми лучами нашего умирающего красного солнца, я, ведомый его светом, направился к древнему городу мостов и шпилей.
К легендарному Виллджамуру.