За прошедшие годы пристройку, где жили слуги, не расширили. Это было простое, скорее крепкое, чем роскошное здание. Но зато появились казармы, которых Эстия не видела раньше – и они привлекали особое внимание. Казармы не поднимались на три этажа, подобно усадьбе, и не связывались с резиденцией короля, как комнаты слуг, но их площадь была просто огромной.

Если королю Смегину требовалось так много места для воинов, он, должно быть, собирает людей уже очень долго.

На противоположной стороне реки, там, где для них было достаточно места, но близко к воде – предосторожность от пожара, – стояли длинные конюшни и громадный сарай. А за ними располагались огороженный со всех сторон загон и широкое тренировочное поле, где люди короля Смегина могли практиковаться в верховой езде, стрельбе из лука и боевых искусствах.

В королевском убежище было все необходимое, чтобы собрать втайне армию, своими размерами превосходящую отряд Эстии. Собрать и выдвинуть в нужном направлении. Тропы, ведущие с поляны на север и юг, давали военным силам короля Смегина возможность передвижения в земли нуури с одной стороны и к Предельной реке и дороге королевы Эстии – с другой. Следы указывали, что эти дороги использовались регулярно и продолжительно.

Но поздним утром, когда королева Эстия и ее отряд вышли из леса, на поляне никого не было. Ни одного человека. Никого. Никого на полированном крыльце усадьбы. Никто не заходил в пристройку для слуг и не выходил из нее. Никто не выглядывал из казарм. Никого не было возле сарая или возле конюшен, ни в загоне, ни на поле. Каждое окно во всех зданиях было закрыто. Дым, выходящий из дымоходов главного дома и пристройки для слуг, указывал на то, что там кто-то жил. Но кто бы это ни был, он не знал о прибытии королевы Амики.

Такой поворот событий обеспокоил Эстию, но она была к нему готова. Повинуясь приказам, которые она отдала ночью, ее эскорт и почетная гвардия не стали спускаться на поляну. Вместо этого они разошлись в разные стороны вдоль опушки, все, до последнего воина, покинув лесную тропу. Затем с таким видом, словно они только мимо проходили и совсем не имели намерений вмешиваться в жизнь поместья, воины спешились и начали разбивать лагерь. Они вбивали колышки, к которым привязывали своих лошадей, там, где трава была самой густой, обливали скакунов водой из мехов, раскладывали подстилки, и все без особого порядка. Некоторые из воинов делились друг с другом едой из своих запасов. Другие просто растянулись на земле, чтобы размять мышцы.

И все они делали вид, что усадьба и ее обитатели просто не существуют. Но при этом, притворяясь равнодушными, воины находили предлог, чтобы вытащить из ножен мечи и не снимать тетивы с луков. И все они держали под рукой колчаны со стрелами.

Если король Смегин надеялся, что люди королевы спустятся в долину, чтобы его воины могли их окружить, то его ждало разочарование.

Но меры предосторожности, которые приняла Эстия, имели и другую цель: избежать проявления враждебности. Если ее отец захочет рискнуть и убить королеву Амики на ее собственных землях, ему нужно будет найти лучшее оправдание, чем простой визит, который ему ничем не угрожает.

Сойдя с коня, Эстия рассматривала дорогу к усадьбе. Она помнила эту короткую аллею из вишневых деревьев, по четыре с каждой стороны, посаженную, видимо, чтобы порадовать посетителей. Весной деревья покрывались бело-розовыми цветами, словно в обещание радости и утешения: одно из немногих приятных воспоминаний Эстии о ее пребывании здесь.

Теперь вишни были мертвы. Их стволы будто бы обгорели, а ветви превратились в черный хрупкий клубок того, что когда-то было ветками, листьями, цветами, плодами. Они еще сильнее выделялись на фоне роскошной усадьбы, словно воплощение смерти и страдания. Первой мыслью Эстии было, что деревья сгорели. Но ни одно обычное пламя не убило бы их так одинаково. Оно не сохранило бы так много толстых ветвей. И если деревья погибли от пожара, то почему их не вырубили? Король Смегин мог посадить другие, чтобы те снова приветствовали гостей.

И тут Эстия заметила что-то тяжелое, свисающее с некоторых ветвей. Как только она разобрала, что это, то сразу же заметила по крайней мере по одному такому предмету на каждом дереве. На трех деревьях висело по два.

– Ваше величество! – прошептала магистр Фасиль: предупреждение. Можно было и не объяснять.

Это были люди. Мужчины? Женщины? Сожжены заживо? После того, как их подвесили?

Не сознавая, что она делает, Эстия направилась к деревьям. Она перешла на бег. Дыхание ее прерывалось.

За ее спиной звучали голоса, но Эстия их не слышала. Рядом бежала Лилин. Командующий Крейн догнал ее с мечом в руке. Магистр Фасиль передвигалась медленнее. Крейн крикнул что-то, что удержало первого офицера и всех остальных.

Среди мертвых деревьев королева Эстия увидела правду. Это были люди. Мужчины или женщины, она не могла сказать: их тела были сожжены до черных корок плоти, цепляющихся за обугленные кости. Но они погибли не от повешения. Вокруг груди их поддерживали толстые кожаные ремни. За эти-то ремни несчастных и подняли на деревья, прикрепили к ветвям, а затем подожгли.

«О, отец! – простонала про себя Эстия. – Что ты наделал?»

Это и есть твой дар? И это я унаследовала?

Каждый вдох причинял ей боль, но королева не чувствовала ее. Сожжены?.. Она не могла окончить вопрос. Она боялась, что знает ответ на него. Ее тошнило. Сожжены?..

Желчным голосом магистр Фасиль объявила:

– Это нуури, ваше величество. Король Смегин использовал их, чтобы тренировать свою Казнь. Он хочет добиться точности поражения. Он жаждет причинять жестокость, не убивая. Эти нуури умерли, чтобы он мог усовершенствовать свое мастерство.

Он оставляет их висеть здесь, чтобы другие нуури могли видеть их и боялись его.

Мгновение спустя Эстия была потрясена, заметив, как одно из тел открыло глаза. Боль, отраженная в них, поразила ее как удар молнии.

Все еще живы? Боги! Они все еще живы?

Изрыгнув проклятие, Крейн прыгнул вперед. Прежде чем Эстия успела что-либо понять – прежде чем она успела что-либо подумать, – взмахнув мечом, он отсек живую голову от тела. Когда голова коснулась земли, ее глаза еще были открыты, с ужасом взирая на искривленные ветви, где погибли друзья и родственники.

Служительница Духа своим обычным хрипловатым и одновременно нежным голосом заметила:

– Я бы сперва спросила его.

Крейн обернулся к ней. Он выглядел так, словно собирался заплакать.

– Спросила его? – воскликнул он. – С какой целью? Чтобы продлить его мучения?

Лилин пожала плечами.

– Чтобы определить, жив ли он еще. Если бы он оказался жив, я бы убила его помягче. Так, чтобы он не увидел моего клинка. Он понял бы только то, что его освободили.

Теперь он не нуждается в милости.

Эстия не могла не задавать вопросов. Сгорел от молнии? И все еще жив? Чтобы ее отец мог потренироваться?..