Переполненный негодованием, генерал на несколько шагов приблизился к казарме. Затем начал выкрикивать имена.

В промежутках между его выкриками Эстия сказала Лилин:

– А теперь, служительница Духа, мы пройдем в дом.

Оставив Саулсеса позади, королева и ассасин подошли к портику с высокими дверями.

Эстия представила, как она стучит в дверь и не слышат ответа, но стоило ей и Лилин войти в тень портика, как одна из створок дверей растворилась. В проеме стоял пожилой человек, которого она сразу же узнала.

Это был один из старейших слуг ее отца. На самом деле она считала его старым, еще когда была девочкой. Теперь она скорее назвала бы его ветхим. Голова слуги качалась на тонкой шее, а руки дрожали. Клочья седых волос свисали с оголенного черепа. Одет он был в вельветовую ливрею фиолетового цвета, любимого цвета короля Смегина, но ему не хватало сил, чтобы носить ее с достоинством. В ножнах, пристегнутых к поясу, болтался тяжелый меч. Для старика он служил скорее помехой, чем оружием.

Дрожащим голосом он потребовал:

– Скажи этому человеку, чтобы он прекратил кричать. Он беспокоит короля.

– Сэр. – Эстия подумала, что выглядит неважно, и уж точно не лучше старика; она старалась говорить спокойно. – Возможно, ты не узнаешь меня. Я Эстия, королева Амики. Я хочу поговорить с моим отцом. Впусти нас, пожалуйста, внутрь. И сообщи королю, что я здесь.

За ее спиной Трен Саулсес продолжал выкрикивать имена и требовать ответа. Эстия не слышала, чтобы ему кто-то ответил.

– Эстия, – голос слуги был ворчливым. – Заблудшая девчонка. Помню. Король ожидает тебя. – Затем он обратился к служительнице Духа. – А вот тебя никто не ожидает. Оставайся здесь. И утихомирь этого крикуна, пока ждешь.

– Сэр, – строго ответила королева, – она больше, чем моя спутница. Она – святейшая служительница Духа, ее почитают повсюду. Моему отцу было бы полезно познакомиться с ней. Она войдет со мной.

– Она войдет? – фыркнул старик. – Против желания короля? Ха!

Дрожащими руками он схватил меч и попытался вытащить его из ножен.

Лилин остановила его, схватив за руку большим и указательным пальцами и вывернув его запястье. Насколько могла судить Эстия, ассасин вообще не применяла силы. Тем не менее от неожиданности или от слишком сильного удара придворный упал на колени. Его меч грохнулся на пол.

– Ваше величество! – слабо ахнул старик. – Стража! На помощь!

Эстия уставилась на служительницу Духа. Из-под своего капюшона Лилин встретилась с ней взглядом и улыбнулась.

Эстия тихо предложила:

– Пусть он встанет. Он переполошит весь дом. – Затем она повысила голос. – Отец! Ты знаешь свою дочь. Ты же знаешь, я не могу тебе навредить, – обида делала ее сильнее. – Но я должна поговорить с тобой. Ты действительно хочешь отказать мне в том, чтобы я взяла с собой одну спутницу?

В нескольких шагах от раскрытой двери, из темного зала, у входа в который стоял слуга, королева услышала сердитое фырканье, которое заменяло королю Смегину смех, когда тот хотел скрыть веселое расположение духа. Ядовито, словно клубок рассерженных змей, он ответил:

– Дорогая дочка! У меня есть враги. Я мог бы убить тебя, – и как будто делая большую уступку, он добавил: – Первая комната справа. Можешь приводить свою спутницу.

Поднявшись на ноги, старик пропустил королеву Эстию и Лилин. Он больше ни разу не взглянул ни на кого из них. Когда он закрывал дверь, Эстия увидела небольшой отряд, бегущий вниз по склону: десять человек, которых она сама выбрала, спешили на помощь генералу Саулсесу. Они помогут ему убедить дезертиров. А в случае необходимости – защитят.

Дверь закрылась, и крики первого офицера стали похожи на далекий жалостливый зов крачки.

На мгновение Эстия заколебалась. Король Смегин слишком уж легко согласился на присутствие Лилин. Он ничего не знал о ней. Откуда он мог знать? Кто мог сказать ему? И все же он полагал, что она не сможет причинить ему вреда. Полагал, что она не магистр. Любой проблеск сомнения мог бы заставить его отказаться. Может быть, Эстии следует попросить служительницу подождать снаружи? Чтобы король не смог применить свою Казнь против нее?

Способности Лилин были поразительны. Она метала нож быстрее, чем ее жертва успевала мигнуть. Но она не была заклинательницей. Она не смогла бы почувствовать тот момент, когда теургия только накапливается, чтобы поразить цель. Если король Смегин вздумает убить служительницу Духа, та не сможет предупредить удар. Как и Эстия.

Но прежде чем королева успела что-либо предпринять, Лилин разрешила вопрос, двинувшись к дверному проему, о котором говорил король Смегин.

– Идемте, ваше величество, – позвала служительница каким-то изменившимся голосом. Хрипота в нем сохранилась, но к ней прибавилось что-то, похожее на волнение. – Это надо сделать. Вы не одиноки.

Заглушив свои сомнения, королева Эстия подошла к двери, ведшей в покои короля, и вместе с Лилин вошла внутрь.

Комната, в которой они оказались, была большой, но скорее длинной, чем широкой. Вдоль одной из стен шли окна, выходящие на запад. При других обстоятельствах они впускали бы много утреннего света, но их занавесили, погрузив комнату во мрак. Вдоль стены напротив стоял длинный ряд фигур, напоминавших в темноте людей, хотя Эстия подозревала, что это были не люди. В воздухе застоялся запах обгоревшего дерева и обожженной ткани, похожий на запах одежды, брошенной в костер. Эстии показалось, что ее отец сидит или стоит в дальнем конце комнаты, но она сомневалась в этом – было слишком темно.

– Добро пожаловать, дочка, – произнес король Смегин. – Рад видеть тебя. – Его резкий тон противоречил словам. – Но где же мои манеры? Посетителям мало света. – Он насмехался над ней. – Я так долго жил тут один, что позабыл о банальной вежливости.

Смотри, какой забавный трюк я тут освоил.

В конце длинной комнаты с окнами в одной стене и человеческими фигурами у другой появилась маленькая серебряная искра. Она осветила кончики пальцев короля Смегина, когда он дотронулся до фитиля лампы. Фитиль сразу же впитал пламя. Лампа загорелась, разливая масляный свет вокруг сидящего в кресле короля.

Теперь Эстия могла увидеть радость в его глазах, скрытый экстаз. Ухмыляясь, он выпустил с кончиков пальцев вторую серебряную искру и зажег еще одну лампу напротив себя. Когда искра стала уже не нужна, она исчезла.

Королева невольно раскрыла рот. Неужели ее отец использовал Казнь Молний? Чтобы зажечь две лампы? Она никогда не слышала, чтобы какой-нибудь магистр мог использовать свой дар с такой точностью. Такой утонченностью.

Магистр Фасиль была права. Отец тренировался на нуури.

И не только нуури. Свет ламп не освещал пространство позади короля, фигуры, стоявшие напротив окон, обозначились четче, это были манекены, холщовые мешки в форме людей, набитые травой и соломой и опирающиеся на деревянные подставки. Все они, какие больше, какие поменьше, были обуглены. Некоторых из них магия короля Смегина лишила головы или всего торса. У других раны были точечными: поврежденное плечо, выпотрошенный желудок. Некоторые пострадали от таких метких ударов теургии, что на них остался след от огня не больше, чем с ладонь Эстии.