вызверилась… Из-за этой сучки… Думаете, легко, когда твоя собственная дочь волком смотрит? Я ей и учёбу, и Лондон…

– Откупалась? – оборвал льющийся поток чужих обидок Серёга и сам себе ответил. – Конечно да. Любить кровиночку не пробовала?

Ярость, на миг промелькнувшая по лицу связанной, была красноречивее тысяч слов.

– Не ваше дело. Как умела – так и воспитывала. Ей всё это, – круговое движение головой обозначало всё имеющееся имущество вместе с банковскими счетами, – досталось бы. Для неё стараюсь.

Маска призрака дрогнула. Похоже, от злости.

– Конечно, верю, – слащаво протянул Антон с нотками презрения. – Вот прямо ночей не спишь, не доедаешь, только о ней и думаешь…

Чувствуя, что от общения с этой гнидой друг на грани срыва, Иванов перехватил нить разговора.

– Понятно. Теперь я отвечу. Есть три правила. Первое – не пытайся нас искать. Не найдёшь, зато беду наживёшь запросто. Второе – никогда не забывай о том, что теперь ты и твоя заклятая подруга связаны навечно. Если нарушишь – или мы придём… или не придём, – он подошёл к Солодянкиной, демонстративно извлёк из её ладони, так и зажатую в ней, ручку и положил на стол. – Третье – всегда помни о нас. Не важно, как и с кем ты закусишься – просто помни. И если тебе завтра или в другой день покажется, что мы – мираж – посмотри на стену, – подойдя к дубовой панели, парень снял перчатку и приложил к деревяшке руку, подпустив в неё немного Силы. Запахло горелым. Через пару секунд перчатка вернулась на место, а в элегантной древесине осталась чёрная, дымящаяся вмятина в форме человеческой пятерни. – На этом всё. Спешим откланяться. Охрана развяжет.

Не давая Виктории Егоровне опомниться, инспектор направился к выходу. Швец, решив в этот раз не исчезать, поспешил следом.

В спины им донеслось:

– Как с вами связаться? А если Ирка сама умрёт?

Отвечать ей никто не стал. Не в справочную обращается, не к онлайн-консультантам. Пусть сама додумывает.

***

Мерседес впечатлял. Вблизи он казался ещё больше, солиднее, от него тянуло недоступной простым труженикам дороговизной. Антон нерешительно мялся у водительской двери.

– Садись, я ворота открою, – подгонял его Иванов. – Ключ вот. У охранников в будке нашёл.

Приняв симпатичную пластмассовую коробочку с тремя окольцованными лучами, призрак снова попробовал отмазаться от удовольствия порулить автомобилем представительского класса.

– Да я же…

– Ну вон велик стоит. Давай я на нём поеду! – давил на сознательность напарник. – Тебе хорошо. Ты – вжик, и нету! А мне как прикажешь? В таком виде местное население пугать?

С сомнением оглядев друга, призрак был вынужден признать, что покатушки на велосипеде, ночью, да ещё в чёрном плаще и белой маске – идея так себе.

– Ладно, – нехотя пробубнил он, открывая дверь и забираясь в роскошное нутро машины. – Ничёсе, сколько кнопочек! На что жать? И педалек две! А где третья? Одна – газ, вторая – тормоз, потом – сцепление. А тут? Чего нет из перечисленного?

– Коробка-автомат, отсталая ты личность! Понятно же, – Сергей вбил в поисковик смартфона запрос. – Правая – газ. Левая – тормоз. Сцепление – атавизм. Для тупых машина! Давай, заводи, скоро тут все в себя придут. Наверняка и хозяйка вопит как потерпевшая – развязаться хочет!..

***

Они сидели в Серёгиной кухне и пили пиво. То самое, купленное вчера, по дороге с кладбища. С таранькой. Каждый расположился на привычном месте: Иванов – по праву хозяина, у окна; Антон – напротив, спиной к коридору, Машка – посередине. Часы на стене показывали половину седьмого утра.

– Странное самоощущение, – с умным видом заметил призрак, отрываясь от бокала. – Пьянствовать с восходом солнца. Молодостью отдаёт… Теми деньками, когда море было по колено, а всё остальное – пох… – он закашлялся, не закончив.

– Мало тебе шеф всыпал сегодня? – участливо подал голос напарник. – Обычно после его нахлобучки тебя философствовать не тянет.

Упоминание столь недавнего общения с Фролом Карповичем на какое-то мгновение подпортило хорошее настроение Швецу, однако он быстро восстановил его при помощи нового, добротного глотка пива.

– Не нагнетай. Хорошо же закончилась ночка.

– Это да…

Изнывающая от любопытства кицунэ принялась теребить инспекторов:

– Чем закончилось? Мне Серёжа, конечно, вкратце рассказал, но так хочется подробностей!

Друзья снисходительно посмотрели на раскрасневшуюся от любопытства девушку, у которой, к тому же, на верхней губе образовались пенные усики, делающие домовую совсем уж смешной. Она тоже позволила себе полбокальчика.

Начал Иванов.

– Когда мы оттуда на Мерседесе хозяйском свалили, – его разобрал приступ хохота, – ох Тоха и рулил… Переживал, будто яйца на базар вёз в телеге без лотков. Десять километров в час.

– Не десять! – принялся защищаться от беспочвенных обвинений Швец. – Пятнадцать! Надо было на спидометр смотреть! И то, поначалу! Потом ведь нормально поехали…

– Ага, – согласился хозяин квартиры, утирая выступившие от веселья слёзы. – Рулит и молится: «Только бы не стукнуть! Только бы не стукнуть!».

Смешинка от описываемой ситуации добралась и до Маши. Она живо представила себе нервничающего призрака и разулыбалась вовсю.

Обсуждаемый насупился.

– Боялся я её грохнуть. Твоя правда. Хоть и не моя, хоть и хозяйка дрянь распоследняя, но жалко ведь. Машина ни в чём не виновата.

Признание вызвало повторный приступ смеха у напарника.

– Тоха! Завязывай петросянить! Жалко ему… Ты же хотел в конце револьверной рукояткой слово из трёх букв на капоте нарисовать, на память! Забыл?!

– Это от нервов, – смеясь, защищался Швец. – Не нацарапал же! Остальное не считается. Ты давай, рассказывай нашей хозяюшке… – попробовал призрак перевести внимание на улыбающуюся кицунэ. – Меня потом обсудим.

Иванов угукнул, признавая правоту друга, со вкусом ополовинил свой бокал и вернулся к основной теме.

– Выехали без проблем. Добрались до дороги – тачку бросили. Антон сразу назад, к Солодянкиной рванул, проконтролировать, а я шефа вызвал. Тот сразу нарисовался, едва только мой доклад о наших похождениях слушать начал. Ох и орал!.. Все вороны в ужасе разлетелись. Когда немного успокоился, в ситуацию вник, смилостивился. Дождался его, – рыбий пузырь, поджариваемый инспектором в этот момент огоньком зажигалки, указал в сторону призрака. – Снова по шее дал. Теперь уже обоим.

– А вы? – не утерпела девушка, не умевшая слушать интересные истории, не обсуждая их.

– Мы? Нормально. Привыкли уже.

– Да, – вмешался Швец. – Я как из особняка вернулся, первым делом об увиденном доложил. Жуткое, я вам скажу, зрелище там развернулось. Викторию Егоровну как раз закончили развязывать. Она и кричать ни на кого не стала – испереживалась вся. Выгнала челядь, прошла в спальню, села у столика с косметикой, уставилась в зеркальце и плачет. Горько так, медленно… Возьмёт румяны – отложит. Баночки перебирает, скляночки всякие женские. Пальцем к щеке притронется – и замрёт. Словно не на себя смотрит. Глаза круглые, не моргает. Страшно ей… Ты зачем у тётки пять лет жизни отнял? Совсем сбрендил? Это ещё шеф не узнал…

Сергей отмахнулся.

– Никто у неё ничего не забирал. Я, когда колдовству самообучался, додумался, как из человека жизненную силу откачивать. Не до смерти, а так… чтобы вырубить. Тогда эффект и заметил. Вырубать, как ты видел, не стал. На понт взял. На арапа. На пушку. Через неделю у неё всё пройдёт. И рожа покрасивеет, и кожа разгладится. Но она это на косметику спишет и процедуры. А пять лет эти… никто не знает, когда кто умрёт. Пусть ходит и боится. Я Карповичу об этом сразу доложил, пока ты отсутствовал.

– Не будет бояться, – с ноткой печали заметил Швец. – Наш главный ей воспоминания стёр за последние сутки, ещё и велел подручным позвонить, отменить охоту на Валюхину… Так что зря мы эти танцы с бубном устраивали.

От такого заявления хозяин квартиры откровенно расстроился. Хлебнул пива, покрутил в руках кусочек тарани, отложил в сторону, собираясь с мыслями. После ответил:

– Не зря. Правильно сделали. Сам посуди – заявись ты сразу к шефу с проблемой, как бы это прозвучало? «Дорогой наш Фрол Карпович! – тонко, ни разу не похоже на Антона, загнусил он. – Я хотел миллион с тётки содрать, а получил охоту на ни в чём не повинную женщину. Не ругайте, пожалуйста. Разгребите за мной!» Как думаешь, чем бы твои покаяния закончились?

Напарник не знал, что ответить, и сидел молча, внимательно изучая содержимое своего бокала. А Серёга не успокаивался. Продолжал наносить удары по больному:

– Мы же красиво дело сделали. От денег отказались, когда предлагали, напрямую ничего не требовали. Жизни и здоровью не угрожали. Ситуацию разрулили, как сумели. По факту доложились. Замалчивать происшествие не стали. Попробуй – придерись! Не раскисай! Опрокинь ещё бокальчик!

Понятливая Маша поддакивала:

– Правильно Серёженька говорит. И мне немножко налей. Самую малость, обновить…

Неожиданно в голову инспектора пришла интересная мысль и он, наскоро помыв руки, поспешил в комнату, загадочно бросив:

– Я быстро.

Пока кицунэ с призраком соображали, что заставило Иванова бросить пиво и пойти невесть