Четвёртая и пятая рота залегли, пробежав метров сто, – слишком плотным оказался огонь. Кроме того, тяжело ранили командира четвёртой роты. Пуля снайпера угодила ему в лицо. Этому специально учили японских снайперов – целиться противнику в лицо. Тяжёлые раны, разбитые лицевые кости должны были внушать врагу страх. Теперь двумя ротами командовали молодые взводные лейтенанты, не имевшие достаточного опыта.

Шестая рота продвинулась дальше, но тоже была вынуждена залечь.

Поддержка атаки монгольским взводом бронемашин оказалась малоэффективной. Это была инициатива монгольского командования. Хотя они знали, что продвижение по песку будет затруднено, а броня толщиной шесть миллиметров – слабая защита не только от пушек, но и бронебойных пулемётных пуль.

Так и получилось. Два лёгких броневика ФАИ японцы осыпали градом пуль. Они били по корпусам, высекая сноп искр, рвали резину на колёсах, влетали в смотровые отверстия. Можно было только догадываться, что чувствовали экипажи этих небольших машин. Тем не менее они вели беглый огонь из пулемётов, заставляя японских солдат прятаться в окопах.

Несколько японцев были убиты, но через короткое время обе бронемашины были подбиты противотанковыми пушками и загорелись.

Более тяжёлый бронеавтомобиль БА-3, вооружённый пушкой-«сорокапяткой», продвинулся дальше. Сумел накрыть снарядом противотанковую пушку, разрушить в нескольких местах траншею, разбить станковый «Гочкис». Увидев, что огонь со стороны японцев ослабел, ротный Назаренко дал команду:

– Вперёд перебежками!

Василий Астахов с трофейным автоматом в руках вёл за собой взвод. Красноармейцы приблизились к окопам боевого охранения и стали забрасывать их гранатами. Был взорван «Гочкис», но уцелевшие японцы выскочили наверх и бросились в контратаку.

Их было десятка полтора. Контуженные взрывами, в изодранных куртках, они бежали навстречу, выставив штыки. Это был бросок обречённых на смерть, но верных своей присяге солдат. Одного японца срезал из автомата лейтенант Астахов, кто-то был убит очередями ручного пулемёта, но остальные уже вклинились в наступавшую цепь.

Помощник командира взвода Савелий Балакин едва успел отбить удар ножевого штыка и ответил точным выпадом. Четырёхгранный штык вонзился японскому солдату в живот, опрокинув его на песок. Схватка длилась считаные минуты, но обошлась взводу Астахова дорого. Двое красноармейцев погибли, ещё трое бойцов получили тяжёлые штыковые раны. Никто из японского охранения в плен не сдался, все отчаянно дрались до последнего. Взвод занял окопы, в которых лежали несколько убитых.

Под прикрытием тяжёлой бронемашины продвинулись вперёд два других взвода шестой роты. Вскоре броневик завяз в песке и получил снаряд в ходовую рубку. Двигатель заглох. Башенная «сорокапятка» посылала снаряд за снарядом. От попадания в капот загорелся мотор, а из рубки выскочил монгольский офицер с «Маузером» в руке.

«Сорокапятка» успела сделать ещё несколько выстрелов, но башню пробил бронебойный снаряд. Откинулся люк, из него пытался выкарабкаться артиллерист. Клубы дыма и скрученный язык пламени догнали его, он снова исчез в горевшей башне.

Монгольский лейтенант, пригнувшись, бежал к окопам. Японцы не хотели упускать офицера, по всей видимости командира броневого взвода, Пулемётные очереди взбивали песок у него под ногами, он упал и с трудом поднялся. Новая очередь прошила комбинезон поперёк спины, опрокинув лейтенанта лицом вниз.

Монгольский арат не только осмелился взять в руки оружие, но и огнём из пулемёта убил кого-то из японцев. В приграничной степи захваченных аратов не щадили. Японские офицеры на спор рубили головы мужчинам и подросткам, солдаты вонзали штыки в животы женщинам.

В мёртвого лейтенанта продолжали всаживать пули, целясь в голову. С левого фланга на скорости приближались советские бронемашины, и японцы отступили. Оставленные для прикрытия противотанковые пушки подожгли два головных бронеавтомобиля, но были разбиты артиллерийским огнём.

Шестая рота продолжала наступление. Ординарец принёс Назаренко документы и «Маузер» убитого монгольского лейтенанта. Теперь старший лейтенант шагал с новеньким никелированным «Маузером» в руке. С ходу сбили ещё один заслон, сумев захватить трофейный «Гочкис».

В траншее продолжали отстреливаться уцелевшие японцы. Сдаваться они отказались, а бежать было некуда. Среди них был снайпер. От его пуль погиб сержант, командир пулемётного расчёта и второй номер. Из пробитого кожуха «Максима» вытекла вода, пулемёт вышел из строя.

Назаренко, торопившийся закрепить победу, приказал Василию Астахову:

– Возьми пару-тройку бойцов и забросай траншею гранатами.

Посылать под пули единственного уцелевшего командира взвода (фактически заместителя ротного) было неразумно. Астахов взял с собой здоровяка Антона Ютова и одного из опытных красноармейцев. Савелий Балакин молча присоединился к ним.

– Ты куда, сержант? – нервно крикнул Назаренко. – Останешься во главе взвода.

Балакин окинул старшего лейтенанта неприязненным взглядом и скривил губы в непонятной усмешке.

– Своего командира буду выручать. Зря, что ли, я эти железяки с собой таскал, – он осмотрел две оставшиеся тяжёлые гранаты Рдултовского и попросил сержанта Родиона Чашникова: – Слышь, Родя, дай мне ещё одну. Бог троицу любит.

– Я приказываю! – закричал было Назаренко, но Савелий молча отвернулся.

Четыре человека ползли, прячась за мелкими бугорками и кустами. Поредевшая рота поддерживала их огнём, но японские солдаты, поминутно высовываясь, стреляли из ручного пулемёта и винтовок. Снайпер, прячась за лопаткой из прочной стали, поймал в прицел красноармейца. Пуля ударила его в лоб, убив наповал.

Родион Чашников дал очередь из «Дегтярёва», но снайпер уже нырнул в укрытие.

– Цельтесь точнее! – снова кричал Назаренко, стреляя из «Маузера».

Его команды уже не действовали. Измотанные за два дня сплошного боя, насмотревшись на погибших товарищей, красноармейцы молча и озлобленно дёргали затворы, расстреливая последние обоймы. Они ждали, когда загремят взрывы гранат, и тогда все бросятся в штыковую атаку. Астахов и Савелий Балакин спасут остатки роты, в которой насчитывалось лишь половина личного состава.

У старшего лейтенанта Назаренко кончилась маузеровская обойма, а вставить запасную не получалось, он плохо знал это оружие.

– Помоги, Ефим, – попросил он старшину Пронина.

В этот момент грохнул первый взрыв, за ним ещё несколько.

– Добрались до япошек, ребята! – закричал старшина, поднимаясь в рост. – В атаку!

И побежал к траншее, которую заволокло дымом. Поднялась остальная рота. Лейтенант Астахов, помкомвзвода Савелий Балакин и красноармеец Антон Ютов, самый рослый и физически сильный боец во взводе, своё дело сделали.

Штук восемь гранат, которые они бросили, обвалили в нескольких местах траншею, разбили станковый пулемёт и вывели из строя часть японских солдат. Остальных добивали бойцы шестой роты.