— Как говорила когда-то наша с тобой физичка, — кивнула я. — Царство ей небесное, в которое она точно не попала.

— Евгений Борисович, а вы на нашу Анну Леонидовну не загля-а-дывайтесь! У нее двое детей, очень страшный брат и муж — ого-го! — пояснила Роза улыбающемуся историку.

Не стала я лезть и говорить, что местный историк до боли похож на моего физика. Здесь такое же «ого-го», как и там, судя по всему. Просто попрощалась и вышла на свежий воздух. Сколько я так продержусь? Без воздуха.

У дверей школы меня ждал Игоряша.

— Привет, Нюся! — замахал букетом Игоряша и подбежал ко мне. — Вот, возьми, купил, как ты любишь, белые, стоять долго будут. Ну что, пошли за детьми? — Игоряша тараторил без остановки, опасаясь, что я цветы возьму, а самого отправлю восвояси не солоно хлебавши. — Они уже пообедали, я заходил в младшую школу. Но могут еще поесть. Они голодные. Все время кушать хотят, растут… Пойдем куда-нибудь, отметим твой первый день на работе?

— Привет, зайчик, — ответила я и чмокнула Игоряшу в старательно выбритую щеку. — Разберемся. За цветы спасибо. Но белые я не люблю. Тем более хризантемы. Не охай, не охай, ты прекрасно это знаешь. Ты что, опять порезался? Я же тебе нормальную бритву подарила, почему ты ею не бреешься?

— Берегу, как память! — Счастливый от своей собственной шутки Игоряша взял у меня новый портфельчик, который он же мне и подарил к началу работы в школе. — Удобный портфель?

— Зашибись, какой удобный. — Я увидела, как растерянно Игоряша захлопал глазами, и мне стало его жалко. — Да удобный, удобный! Шикарный просто. Одному наглому старшекласснику уже пришлось звездануть этим портфельчиком.

— По какому месту? — осторожно спросил Игоряша.

— Ни по какому, шутка. Пока в мечтах только. Пошли, — я взяла Игоряшу под руку, отчего он распрямился и стал вышагивать, как гренадер армии ее Величества Королевы английской. Да что у меня за мужчина! Все-таки же он мой мужчина, Игоряша наш, будь он неладен. Раз в месяц приходится его пожалеть, чтобы не заболел морально и физически. — Нормально иди, что ты топаешь, как юнкер! — одернула я его.

— Хорошо, — мирно согласился Игоряша. — Тебе не холодно? Нюсечка, застегнись, — он любовно поправил мне шарф. — Как дела? Как все было в школе? Хорошие дети?

— Дети — зашибись, — повторила я словцо, которое сегодня услышала в пятом коррекционном классе в ответ на мой вопрос: «Вы читали сказки Пушкина? Как они вам? Понравились?». Один мальчик ответил: «Зашибись», и другие стали за ним повторять на разные лады: «Зашибись, зашибись…»

Игоряша глупо засмеялся и покрепче прижался ко мне. Фу ты, господи! На него нервов у меня уже не осталось сегодня.

— Есть в школе историк, жутко похожий на тебя, имей в виду. Будешь плохо себя вести, поменяю тебя на него. И даже не замечу.

— Нюся-а… — Игоряша обиженно затряс бородкой. — Он что, не женат?

— Не проверяла пока. Разведём. Делов-то! Да шучу я, господи! Что ты как маленький, в самом деле! Мне тебя хватает. Коррекционный детский сад.

— Я стараюсь, как могу, Нюся, — вдруг серьезно сказал Игоряша. И даже приостановился. — Если хочешь, я уйду.

— Далеко? Иди. Покапризничай, потом алименты вовремя приноси.

— Извини. Извини меня, Анюточка! — Игоряша уцепился за мой рукав и чуть меня не уронил. — Просто ты меня в самую душу обижаешь.

— Не по-русски говоришь, — заметила я. — Хватит ныть — вон Никитос на тебя смотрит, пример берет.

Дети гуляли во дворе своей замечательной школы, где недавно поставили деревянную площадку, с безопасными качелями, всякими снарядами, лесенками, переходами, другими детскими радостями.

— Нюся, подожди… Вот как надо делать, чтобы тебе понравилось?

— Понравилось — что? Ты, кстати, почему не на работе? Заболел?

Я прекрасно понимала, о чем вдруг заговорил Игоряша. Но он говорит не о том, не тогда и не так!

— Нет, ну что ты! Я здоров… Я отгул взял, чтобы тебя встретить, отпраздновать. Чтобы ты рассказала…

— Ой! — отмахнулась я от него. — А вот мне бы понравилось, если бы ты забыл, что я сегодня первый раз пошла на службу после стольких лет. И работал бы себе, что-то важное делал, чтобы я тобой гордилась…

Игоряша даже отступил на шаг. Ну вот, дала ему надежду, указала светлый путь, ничего такого не имея в виду.

— Ты будешь еще мной гордиться, я обеща-а…

— Подожди! — я остановила его излияния. — Настька воет, видишь? Вон там, у большой лестницы. А, понятно! Никитос дерется с тремя мальчишками. Дуй туда, разнимай их!

— А ты?

— А я сзади пойду, как королева. Ну Игорь, давай быстрее, убьют друг друга!

Никитос, правда, разошелся. Все отсутствующие у его папы гены сейчас танцевали лезгинку в голове или где-то еще у моего маленького смелого мальчика. Раздухарился так, что Игоряша не сразу смог подойти к нему. Никитос метелил всех направо и налево. Самому тоже досталось. Шапка была уже порвана, глаз подбит, молния на куртке разошлась, были видны расстегнутый пиджак, выпростанная рубашка с большим коричневым пятном. Наверно, Никитос пил какао в школе на завтрак.

— Ой ты господи! — Я решительно пролезла в кучу мальчишеских тел, получила тут же от кого-то изо всей силы ногой в грудь, но все же разняла драчунов, отбросив для начала самого крупного, потом своего малыша, потом уже двух оставшихся, тяжело дышащих, красных. К нам как раз вовремя бежала учительница продленки.

— Вот ваши дети почему здесь?! — кричала она. — А? Кто разрешил им с нашими детьми?

— С какими с вашими? — Я старалась говорить мирно, с трудом удерживая рвущегося из моих рук Никитоса. — Это ученик третьего класса. И те мальчики тоже из третьего.

— Из четвертого! — проорал Никитос. — Ну, Дубов, ты у меня получишь!

— Слушай, успокойся уже, а? — тряхнула я как следует Никитоса. — Что вы не поделили?

— Они мне не дали на лестницу пройти! Я хотел покачаться на веревочной лестнице!

— Да! — поддакнула Настька, которую Игоряша к этому времени уже высморкал и, как положено, прижал к себе. — Он не виноват!

— Так, все. За драку пиццерия отменяется.

— Не-ет! — взвыл Никитос и, вырвавшись у меня из рук, изо всех сил толкнул большого Дубова. — Из-за тебя меня в пиццерию не берут!

Я с трудом оттащила Никитоса от мальчишки, который смотрел на нас с Игоряшей исподлобья, но бить Никитоса не стал. Побьет завтра.

— Нюсечка, вот правда, Никитка не виноват, — заныл Игоряша.

Никитос волчонком взглянул на папу. Но ничего не сказал. Не сообразил, что сказать. Вроде с чего бы этому слабому папе защищать такого сильного Никитоса… Но с другой стороны, мама, то есть я, — в гневе, и зря обижаю смельчака.