– Похлебку что ли из них готовить будешь? – деланно спросил Степан, стараясь скрыть таким образом свою излишнюю настороженность.

– Нет, это почтовые голуби, – ответил подросток. – Я их по весне научу приносить послания куда надо и продам.

– Ты, Петр, может и грамоту знаешь? – продолжил разговор заинтересовавшийся Степан.

– Знаю. Меня ей наш священник Кирилл научил, что в Преображенье в церкви служит. Он еще и счету меня научил, и Закону Божию, – похвалился Петр.

В застольный разговор вступил молчавший до этого Михаил Черный:

– Скажи, Гордей, справедливо ли правит наместник Шуйский?

– Справедливо ли? – переспросил кузнец. – Да вот сам посуди, мил человек. Когда в прошлом году татарский отряд из-под Серпухова до наших мест добрался и стал крестьян в полон брать, то наместник за городскими стенами спрятался. Сотник Огнев хотел со своими стрельцами на басурман напасть и перестрелять их всех, да воевода не разрешил. Тот настаивать стал. И где теперь этот сотник? В тюрьме, с недоимщиками сидит вместе. Что это за недоимка такая желать свой народ от чужеземной напасти уберечь?

– Ты откуда знаешь, что Огнев в тюрьме сидит? – продолжал допытываться Черный, привыкший разбираться в непростых делах о боярских изменах.

– Так я его там видел, когда мужикам хлеб в тюрьму носил, и отцу про то доложил, – с юношеским простодушием выложил Петр.

Гордей, сообразив, что опричники не случайно едут в Смоленск, решил, от греха подальше, переменить тему разговора и сказал сыну:

– Ты, Петр, вместо того, чтобы во взрослый разговор встревать, посмотри, что там со стражей, что в сарае осталась. Надо их тоже покормить.

Косой остановил, вскочившего было Петра, поскольку проверять стражу было его обязанностью, встал, надел полушубок и вышел.

Хворостинин понял ход мысли Старого и решил поддержать его, чтобы не вводить хозяина в расстройство:

– Хватит разговоры разговаривать – пора спать ложиться. Завтра у нас дальняя дорога, а потом дел невпроворот в Смоленске.

Князь стал готовиться ко сну. Он обратился к стоящей в красном углу иконе Божьей Матери, прочитал перед ней положенные вечерние молитвы и перекрестился. Потом пошел вместе с Гордеем в находившуюся за бревенчатой стеной жилую комнату, кинул на указанную хозяином лавку свой овечий тулуп, положил под голову сумку с царской грамотой и подарками, лег, накинул сверху свободную полу тулупа и мгновенно заснул.

Утром Хворостинин проснулся хорошо отдохнувшим и в приподнятом настроении. Не завтракая, путники оделись, собрались и вышли на двор. Метель закончилась, на голубом небе опять ярко светило январское солнце.

– Спасибо тебе за гостеприимство, Гордей! – поблагодарил князь кузнеца, вышедшего проводить ночных гостей на крыльцо. – Увидимся еще!

– Бог даст – увидимся, Дмитрий Иванович! – с достоинством ответил тот.

Князь прошел по хрустящему под ногами снегу к своему аргамаку, которого держал под уздцы Степан, вставил ногу в стремя, ловко вскочил в седло и, не оборачиваясь, поехал в сторону дороги. Маленький опричный отряд потянулся следом за своим командиром.

Русские бояре. Рисунок Адама Олеария. XVII в.

К Смоленску отряд опричников подъехал далеко за полдень. Сначала вдалеке показались золотые купола Успенского собора, стоящего на холме прямо в центре города. Потом опричники увидели окружавшие город мощные дубовые стены и башни, установленные на высоком земляном валу. Наконец, потянулись городские посады, застроенные деревянными избами с небольшими садами и огородами вокруг.

Со стороны Московской дороги городские стены прикрывал глубокий сухой ров. Опричники перебрались через него по узкому деревянному мосту, ведущему к Духовской башне. В этой башне был устроен один их въездов в город.

Въехав в ворота, Хворостинин назвал себя и объяснил стоявшим на страже стрельцам, что они приехали по царскому указу. Старший, как выяснилось в ходе разговора, десятник Юрий Нечаев, показал, как проехать к наместническим палатам.

Перед выехавшими из ворот башни путниками открылась панорама лежавшего перед ними Смоленска. Город раскинулся на семи высоких холмах, между которыми пролегали глубокие овраги. Овраги были промыты ручьями, питавшимися от бивших на вершинах холмов источников.

Город разделял на две части Днепр. К заречной части города вел широкий деревянный мост на сваях. Заречье тоже было ограждено высоким земляным валом с дубовым частоколом и башнями поверху.

Чтобы добраться до палат наместника пришлось долго петлять по узким и кривым улочкам города. Улочки были застроены в основном деревянными церквями, хоромами, лавками, лабазами и избами. Каменными были Успенский собор и еще шесть храмов, епископское подворье, Авраамов монастырь, наместнические палаты со стоящей рядом сторожевой башней, да десяток домов смоленских бояр.

Раньше в городе жило около сорока тысяч человек, но после моровой язвы, дважды выкашивавшей практически всех жителей, войн и пожаров в нем осталось не больше двадцати пяти тысяч.

Опричники встретили на улицах множество людей, сновавших туда-сюда, кто по делам, а кто просто так – ради прогулки. Из лавок выходили торговцы, зазывавшие вовнутрь посмотреть на их товар; офени – розничные торговцы – несли лотки, заполненные разными мелочами; на одной из площадей стояли бабы, продававшие прямо из деревянных кадушек квашеную капусту и соленые грибы; из расположенной в ложбине кузнецы раздавался стук молота о наковальню; из пекарни, расположенной рядом с площадью, доносился ароматный запах свежеиспеченного хлеба.

Проехав по навесному деревянному мосту через овраг и свернув несколько раз с одной узенькой улицы в другую, обоз, наконец, добрался до сторожевой башни. Рядом с башней незамкнутым прямоугольником выстроились административные здания из белого известняка. Одним из этих зданий были двухэтажные палаты наместника.

Хворостинин, вместе с Черным, Косым и Степаном, вошли в палаты и увидели в сенях двух стрельцов в зеленых парадных кафтанах, увитых золотым шнуром на груди. У стрельцов к поясу были пристегнуты сабли, у стены стояли прислоненными бердыши.

Стражники сидели на лавке и о чем-то лениво спорили. Увидев Хворостинина с вооруженными спутниками, стрельцы вскочили и схватились за бердыши.

Князь показал страже царский указ и приказал посторонних в здание не пускать. В сопровождении одного из стрельцов опричники поднялись на второй этаж и вошли в парадную палату. Черный и Косой предварительно обнажили сабли – на случай сопротивления наместника.

Посреди просторной палаты стоял большой, крытый белой льняной скатертью стол, весь уставленный богатыми яствами. За столом, спиной к двери, на деревянном кресле, изготовленном на манер трона, сидел невысокого роста человечек, лысый, с бритым лицом и большим животом. Одет человечек был в белый атласный халат, расшитый золотом, широкие красные атласные шаровары, на ногах его были зеленые сафьяновые чувяки.