Но я никак не мог разглядеть лица, меня словно слепило солнце. Хотя какое солнце в запущенном ресторане с немытыми мутными окнами? Скорее уж нимб над чьей-то головой…

Только над чьей?!

Я разглядел заляпанный фартук со следами муки. Маленькую аккуратную грудь. Это точно девушка. И у меня к ней осталось теплое чувство… Ну или местами, горячее. Неправильное, греховное… Но такое сладкое.

Снова втянул носом запах сдобы.

Булочка.

Да, теперь я вижу связь запаха с тем, что важно для меня, но на что я не обратил внимание. Булочка, девушка.

Точно девушка, а не парень! Просто это проклятие какое-то, что на моем шоу есть Дан и он пахнет как та чертова Булочка!

— Шеф?! — Снизу раздался испуганный возглас упомянутого не вовремя Дана. — Что вы делаете в моей кровати?

Хотел бы я знать! Но сейчас повернулся и лег на живот, чтобы не породить ненужные слухи.

— Устал, решил прилечь, — проворчал я, тут же вскидываясь и другим тоном отвечая: — А почему ты здесь, а не на кухне?

— Отпросился…

— Куда отпросился? Поспать?

— Н-нет… в туалет.

Дан покраснел и опустил глаза, а я как дурак разглядывал его пунцовые щеки, длинные ресницы и надутые губы, к которым очень хотелось прижаться. Чисто в научных целях. Узнать, такие же они сладкие на вкус, как и на запах.

— Уходи, — с трудом проскрипел я севшим голосом, понимая, что проблема у меня обострилась.

Но Дан упорно продолжал стоять и краснеть у кровати.

— Что?

— Н-ничего…

— Тогда свалил! И чем быстрее ты вернешься на кухню, там проще будет нам обоим!

Он тут же развернулся вокруг своей оси и дерзко виляя задом помчался вон из комнаты.

Я протяжно застонал, затыкая потрясенный рев подушкой. Но от ее запаха внутри все свело судорогой.

Ну как? Как, твою мать, работать, когда от близости с Салагой у меня все мысли перетекают вниз и требовательно пульсируют прижаться к нему как можно теснее?

Как я это объясню жене?

Как, к чертям, я объясню это себе?!

С трудом встав, придерживая рвущийся наружу член, вышел из мужской спальни. Если в чем-то не мог разобраться, лучше прибегнуть к совету. А кто лучше всего меня поймет? Только давний друг!

К Бергеру. Срочно излить душу Лехе, пока не натворил бед. Похерю всю наработанную репутацию нахрен, если свяжусь с мальчишкой! Тем более на шоу!

Если бы еще в Америке… Там бы это только приветствовали, а здесь…

Черт, как все сложно.

* * *

Бергера застал не в духе.

— Хорошо, что ты пришел, — в спешке проговорил он. — У меня все рушится к чертям! Но хоть обед по расписанию.

Я кивнул, прошел на кухню, зная, что как только Леха освободится, то обязательно заглянет сам. Ну а я пока успокоюсь. За готовкой я всегда восстанавливал равновесие и набирался сил.

Для меня готовка — магия.

Я повязал фартук, наточил рабочие ножи, проверил, чем заполнила холодильник Виктория, помощница Бергера. И взял свежайшую вырезку телятины.

Бергер был единственным исключением, кому я готовил лично трижды в неделю. Остальные дни, насколько я знал, тот ужинал в клубах и ресторанах. Но в мои дни — всегда дома.

Леха единственный, кто поверил в мой талант, молодого двадцатипятилетнего парня. Не просто поверил, а вложился, не пожалев рискнуть первым заработанным капиталом.

В двадцать лет я уговорил Алку выйти за меня замуж, наобещав золотых гор, звезду с неба и яхту в море. Но все мечты разбились о суровую реальность. Молодой неопытный повар не нужен был ни в одном ресторане. А в кухне кафе мне максимум доверяли чистить картошку и резать хлеб.

На заработки от таких кулинарных шедевров я смог предложить Алке только общагу и питание в контейнерах из кафе, в котором работал. Она героически продержалась пять лет, давая мне шанс раскрутиться и показать себя.

Но в двадцать пять я был на грани полного отчаяния. Уже доработал до повара секции в ресторане, но все что там ценилось, это не оригинальные блюда, а как приготовить испорченные продукты, чтобы ничто не пропало и никто не просек.

В один из дней с отравлением полегла вся смена поваров. Я остался один, а зал арендовал Бергер. В тот день мы оба сделали ставку на жизнь.

Я обливался потом и кровью, готовя смену блюд из собственного меню, на свой страх и риск, не предупреждая ни администратора, ни управляющего. Более того, закупил на последние деньги, отложенные на аренду квартиры, свежие продукты, рыбу и вырезку.

А Бергер пытался убедить крупных бизнесменов страны доверить ему акции для выхода на международную биржу.

Гений-инвестор и гений-повар в тот день были в одном шаге от краха.

В итоге мы оба выиграли. Не сразу, но в конце концов, благодаря друг другу…

— Прости, я замотался, — Бергер зашел на кухню и сел на высокий стул у стойки, где я крошил овощи. — Вика чудачит, Влад заигрался в шпиона, а японская биржа сегодня решила выкинуть фортель. Бесят, суки.

— Понимаю, — протянул я и отложил нож.

На всякий случай.

— У меня тоже нарисовались проблемки. Точнее одна.

— Алла? — попробовал угадать Бергер.

Я поморщился. Алла уже перевалила в раздел “Проблема”. Ее я бы не посмел преуменьшать.

— Нет. Дан. Данила “Салага” Митрошин.

— А в чем проблема? — не понял Бергер.

— Я хочу его трахнуть, Леха.

Признался и выдохнул, боясь поднять на друга глаза.

— В каком смысле трахнуть? По голове? — опешил Бергер, но лишь бы к шутке все не свел.

— Нет. В прямом смысле. Поставить его раком… Или как их ставят?.. И трахнуть.

Бергер озабочено потрогал мой лоб, поморщился.

— У тебя горячка, Ян?

— Если бы… — буркнул я и снова взял в руки нож, заметив как они трясутся.

Мне нужно было успокоиться, а что меня успокаивает? Конечно, любимая работа!

Но Леха решительно выдернул нож и убрал в выдвижной ящик.

— Мне надо закончить, — попытался сопротивляться я.

— Ну нет. Твоя проблема серьезнее, чем обвал на японской бирже. Выключай все, пошли в кабинет. К бару.

— Черт, давай хотя бы нарезку сделаю, чтобы закусить…

— Нет, Янчик, при таком резком развороте в своей жизни, привыкай глотать без закуски.

Бергер увел меня с кухни, не церемонясь всучил в руки большой бокал, бросил туда два кубика льда, потом подумал и убрал один: