— Ладно, а теперь приводи свою задницу в порядок. Если я не выпью кофе перед занятием, то умру. Мой режим сна никак не восстановится после рождественских каникул, поэтому я чувствую себя как долбанный зомби.

Быть зомби для Келси означало, что степень оживленности у нее сейчас 6 из 10.

Я всегда считала себя экстравертом до тех пор, пока не выбрала своей специализацией театр. А потом я поняла, что просто не любила тишину. Когда вокруг оказалось множество людей, желающих развлекать других, то я осознала, что предпочитаю просто наблюдать.

«Старбакс» в кампусе был наводнен ордой зомби из остальных лишенных сна студентов. К тому моменту, когда я получила свой карамельный макиато, я практически уже проснулась, и мы определенно собирались опоздать на свой первый урок последнего семестра нашего последнего года в колледже.

Заказав его в здании Изобразительных искусств, мы промчались мимо хипстера со специализации «Искусство», курящего снаружи у дверей. Пробежав по коридору, мы естественно обнаружили, что двери в наш маленький театр «черный ящик»[3], где у нас проходил урок, были уже закрыты.

— Шипупи[4], — сказала Келси.

А потом… так как мы специализируемся на театре… мы вломились под песню из мюзикла «Продавец музыки». Потому что иногда в жизни необходимо немного музыки. (Но сделали это тихо и быстро, потому что все еще опаздывали на урок).

Но в этот театр нельзя было войти по-другому, не создав хоть немного шума. Двери хлопали и скрипели, независимо от того, что ты делал. Мы отворили одну из дверей и тут же услышали голос Эрика Барнса, руководителя кафедры:

— Вы опоздали!

— Простите, Эрик! — непроизвольно прокричали мы.

Осторожно, чтобы не пролить кофе, мы прошли через занавес, который окружал край комнаты, и заняли ближайшие свободные места на подъеме ступеней.

Я поставила свой кофе и стала доставать свои принадлежности, копаясь в сумке в поисках ручки и папки.

— Как я говорил, — продолжил Эрик, — этот курс должен был преподавать Бен Джексон.

Бен, по большей части, был нашим любимым учителем, но ему предложили роль в этом новом убойном шоу на Бродвее, которое может занять весь семестр.

— Но, как вы все знаете, он уехал в Нью-Йорк на несколько месяцев. И на этот период заменять его будет один из наших самых талантливых бывших студентов… Мистер Тейлор.

Наконец, на дне своей сумки я отыскала тупой карандаш. В этот момент Келси схватила меня за локоть и потянула к себе. Я подняла взгляд на неё, а потом перевела его на переднюю часть класса, куда смотрела она. А потом карандаш, который я так усердно искала, выпал из моей руки и укатился, пропав в бездне под ступенями.

Новый преподаватель глядел на меня, несмотря на то, что все хлопали, и ему, наверное, следовало бы помахать или хотя бы улыбнуться. Наши глаза встретились, и я вдруг обрадовалась, что уже поставила кофе.

Потому что всего восемь часов назад мой новый преподаватель находился голым в моей постели.

И это был Гаррик.

Такое чувство, будто прошло несколько часов прежде, чем он отвёл от меня взгляд. Сделав это, он неловко улыбнулся классу и рассеяно ослабил узел галстука вокруг шеи.

— Спасибо, Эрик. Но, пожалуйста, зовите меня Гаррик.

Мне показалось, что я практически ощущала гормоны, выделившиеся в воздухе, когда девушки в комнате услышали его акцент. Я почувствовала, что Келси смотрит на меня, но не отрывала взгляда от одного из софитов, висящих наверху, и попыталась успокоить своё быстро колотящееся сердце. Это плохо. ОЧЕНЬ ПЛОХО.

— Как Эрик уже сказал, я учился здесь, а потом в мае этого года выпустился из Университета Темпл в Филадельфии с дипломом магистра изящных искусств по специальности «Актёрское мастерство». Я работал там, на театральной сцене, около шести месяцев, когда позвонил Эрик и спросил, не заинтересует ли меня временная должность здесь.

Я взглянула на него краем глаза, одновременно ожидая и страшась мысли о зрительном контакте с ним. Он не смотрел на меня. На самом деле, все его тело было повёрнуто к студентам на другой стороне комнаты, практически игнорируя целую секцию, где я сидела. Кроме того, что он демонстративно не глядел в мою сторону, не было никаких признаков того, волновался ли он или все-таки был измотан, тогда как я могла чувствовать жар на своих щеках и дрожание рук, которые я зажала между коленями.

— Мне нравилось здесь учиться, и я, э-э…

Он посмотрел на меня, и я не смогла не ответить на его взгляд, сидя окаменев и широко раскрыв глаза. Он прочистил горло и вернул свой взор на другую часть комнаты.

— Я очень рад тому, что вернулся.

Мне хотелось уползти в нору и умереть.

Мне хотелось уползти в нору на дне ущелья, чтобы меня занесло лавиной, и умереть.

Мне хотелось… плакать.

Эрик извинился и оставил нас, чтобы мы могли познакомиться с нашим новым учителем. Мне тоже хотелось откланяться, потому что мне посчастливилось познакомиться с ним слишком близко.

— Ну что ж, — начал Гаррик. — Я так понимаю, что не многим старше вас.

Ещё один взгляд в мою сторону. Мне стало трудно глотать.

— Но моя цель здесь состоит в том, чтобы дать вам некоторое представление о следующем шаге вашего путешествия, от человека, который сам не так далеко продвинулся. Мы все любим Эрика, Бена, Кейт и остальных на факультете, но давайте смотреть правде в глаза — они не самые молодые ребята в корпусе.

Весь класс взорвался от смеха. Я же сосредоточилась на том, чтобы меня не вырвало.

— Когда они начинали свою карьеру, все было по-другому. Когда я сидел там, где вы сейчас, мы называли этот курс «Подготовкой к выпуску». Думаю, теперь он называется «Театральное дело». В нем мы охватим все аспекты: от прослушиваний до карьерных возможностей и профсоюза актёров. Также на уроках мы будем говорить о более абстрактных вещах. Потому что я не хочу разочаровывать вас, ребята, но самое сложное в этом деле не получение ролей или сведение концов с концами, хотя это и сложно. Самое трудное — остаться собой и в первую очередь помнить, почему вы выбрали именно эту профессию.

Он не пытался особо напугать нас, говоря о нашем будущем. Мы и так все находились в режиме высокого уровня угрозы. С тех пор, как начался год, мы посреди ночи вели разговоры о самоанализе (в пьяном виде, конечно).

— Сейчас, если вы не против, я бы хотел услышать кое-что о каждом из вас. Почему бы вам не назвать свои имена и не рассказать мне, чем бы вы хотели заняться после окончания учёбы.