Вскоре после из ряда вон выходящего заявления О’Нелли пришел синьор Балотелли и выгнал нас из клетки. Во дворе за цирковым шатром стоял небольшой грузовичок с открытой платформой, на которую нам всем предстояло втиснуться. В результате я оказался зажат между Пат и Паташоном, которые, высунув язык, тяжело дышали мне в уши – одна справа, другой слева.

Честно говоря, это было уже слишком! Конечно, по сравнению с другими собаками эти двое еще ничего, но физический контакт с ними однозначно выше моих сил. Они пахнут псиной. И у них капают слюни. У меня просто шерсть от этого встает дыбом. Я попытался как-нибудь извернуться и выбраться.

– С тобой все в порядке? – пролаяла мне Пат.

– Более или менее, – прошипел я в ответ. – И не так громко, пожалуйста! Я ведь не глухой.

– Конечно, без проблем, – рявкнула Пат так, что у меня в ушах зазвенело.

Все-таки собаки не такие уж смышленые создания…

Грузовичок с мерным гудением вез нас по территории парка, и вот перед нашими глазами появился Луна-отель.

Автомобиль остановился у главного входа, Балотелли вышел из кабины и ненадолго зашел внутрь. Вскоре он вернулся, катя перед собой что-то вроде тележки, какие бывают в супермаркетах, только огромного размера. Загрузив на тележку клетку с попугаями, меня, обезьянку и собак, он закатил ее вверх по пандусу, расположенному рядом с крыльцом главного входа. Только О’Нелли пришлось бежать самой – с криками «аванти, вперед-вперед» Балотелли гнал ее через фойе отеля к большой распашной двери. Потом в ту же дверь въехала тележка, и мы все очутились прямо в театре гостиницы.

Здесь царила ужасная неразбериха. Мужчины в комбинезонах беспорядочно бегали по сцене туда-сюда и выкрикивали друг другу какие-то указания.

– Что тут происходит? – спросил я Флойда, который как раз оказался рядом.

– А, ничего особенного, – отмахнулся он. – Перед большим вечерним представлением тут всегда так.

Тут к нам подошла О’Нелли.

– За мной, Уинстон, – сказала она, – я проведу тебе экскурсию и все здесь покажу.

– Тебе придется быть очень внимательным, – сказал мне Бартоломео, который тоже добрался до театра Луна-отеля и прокрался на сцену – правда, на полчаса позже и слегка запыхавшись. – Расстояние между площадками здесь немного поменьше. Так что главное – не прыгнуть слишком далеко!

– Понятно, – буркнул я и уставился вверх. Там действительно все выглядело совершенно иначе, чем в цирке. И нельзя сказать, что эта картина внушала мне больше доверия. Под потолком сцены висело множество каких-то проводов и металлических шин, к которым крепились прожекторы. С видимостью дела там, похоже, обстояли не очень.

– Хорошо, – сказал я. – Как-нибудь справлюсь. Мы ведь наверняка еще будем репетировать.

– Не-а, – проблеяла О’Нелли. – Репетиций больше не будет. На это нет времени.

Что?! Ах ты бедная сардина в масле, это плохо, ой как плохо!

– Вот как? – жалобно мяукнул я.

– No risk, no fun – нет риска, нет удовольствия! – ответила О’Нелли и поцокала прочь.

Мда, этой парнокопытной легко говорить. Ей-то можно спокойненько оставаться на полу!

– А сколько вообще у нас времени до выступления? – осведомился я у Бартоломео.

– Я думаю, до старта где-то чуть меньше часа, – ответил кот. – Тебе нужно немного отдохнуть, чтобы быть в форме, когда начнем. Я пока где-нибудь спрячусь. Но не волнуйся, когда придет время, я буду на месте.

– Ну хорошо, – вздохнул я и поковылял за сцену, к деревянному загончику с сеном на полу, в котором уже собрались мои коллеги.

Может, лучше улизнуть и поискать Киру? Ведь я сейчас в гостинице и найти ее номер, наверное, будет не так уж сложно. Но если я ее найду, она меня уже не отпустит. К сожалению, вряд ли получится ей объяснить, что я должен участвовать в шоу. Вообще-то обычно мы с ней прекрасно понимаем друг друга. Но на этот раз история слишком сложная и запутанная, и я не могу полагаться на сообразительность Киры. В общем, лучше не надо, решил я и прилег на сено рядом со своими приятелями.

Похоже, я и правда задремал. По крайней мере, мне грезилось, как мы с милой Одеттой в лучах ласкового солнышка гоняемся за бабочками на лугу. Но внезапно оглушительная музыка вырвала меня из объятий сна. Подскочив словно от укуса тарантула, я в смятении стал оглядываться вокруг.

– Спокойствие! – проблеяла О’Нелли. – Пока еще не наша очередь!

Сквозь деревянные рейки нашего укрытия я заметил, что занавес на сцене был чуть приоткрыт. Прокравшись вперед, я приник глазом к дыре от сучка, чтобы наблюдать за происходящим. Театр, как и цирк, был набит битком – настоящий аншлаг.

И тут я увидел их, прямо в первом ряду! Там была вся моя семья! Вернер, нежно держащий Анну за руку, рядом бабушка, а с ними Кира, Паули и Том. Ой-ой, какой же несчастный вид был у Киры! Глаза опухли, словно она только что плакала. Она казалась очень бледной. Паули приобнимала ее за плечи, как бы оберегая, но и сама выглядела не многим лучше. Да и Том был встревожен. От этого зрелища мою маленькую кошачью грудь сдавило страшной тоской.

«Эй! – ужасно хотелось закричать мне в тот момент. – У меня все хорошо. Все идет как по маслу! Не переживайте!» А еще больше мне хотелось просто броситься к Кире, запрыгнуть к ней на колени и лизнуть ее в нос. Но, к сожалению, это было невозможно, и я это понимал.

При виде дорогих сердцу людей у меня, должно быть, вырвалось довольно печальное «мяу», потому что ко мне подошла О’Нелли и встала рядом.

– Уинстон, что с тобой? Тебе нехорошо? – обеспокоенно спросила она.

– Да нет, – вздохнул я. – Взгляни вон туда. Там, впереди, сидит моя семья…

О’Нелли попыталась тоже посмотреть в «глазок» от сучка. Рога мешали, и ей пришлось сильно извернуться – зрелище вышло весьма забавное.

– Какие из них твои? – уточнила она.

– Грустная девочка в темном свитере и трое взрослых рядом с ней, – гордо пояснил ей я.

– Ага. Что ж, они производят приятное впечатление, – сказала О’Нелли.

– Да! – от всей души согласился я. – Они и в самом деле очень-очень хорошие!

Коза посмотрела на меня с сочувствием:

– Уинстон, дружище, наверняка мы сможем отвести тебя к ним уже завтра, идет, alright?

– Alright!

Цирковое представление в театре, кажется, принимали хорошо – во всяком случае, каждый номер сопровождался бурными аплодисментами. Но в глазок я видел, что Кира веселилась меньше остальных и мыслями витала где-то далеко. То и дело она окидывала зал ищущим взглядом и поминутно заглядывала под сиденья.