Это, разумеется, не понравилось бабушке, которая предостерегающе похлопала внучку по плечу – бабушка считает, что дети должны уметь иногда посидеть смирно.

Потом прозвучала уже хорошо знакомая мне барабанная дробь. Наш выход! Мы устремились на сцену, и, поскольку тут не было бортика манежа, я запрыгнул на обтянутый бархатом деревянный ящик, который поставили на сцену специально для меня. К сожалению, сидеть мне пришлось спиной к Кире, и я чуть не свернул шею, пытаясь взглянуть на нее. Она же по-прежнему меня не замечала, а вместо этого смотрела, как Пат с Паташоном выполняли свои дурацкие кувырки.

В какой-то момент Паули толкнула ее локтем в бок и взволнованно показала рукой в мою сторону. И тут моя Кира повернула голову, увидела меня и широко распахнула глаза, не в силах поверить увиденному. Я подмигнул ей и попытался отправить мысленное послание.

Юху, это и правда я! Да-да, все так и есть! И хоть ты, скорее всего, не поверишь, но сейчас твой Уинстон прыгнет прямо в горящий обруч!

Нет, она не поверила своим глазам. Покачала головой, прошептала что-то Паули на ухо и пожала плечами. Что ж, сложно винить ее в том, что она меня не узнала. Ведь дома я настоящий профессорский кот и ни малейшей склонности к акробатическим трюкам обычно не демонстрирую. Ну разве что изредка, когда хочу произвести впечатление на Одетту. Во всех остальных случаях моя зона комфорта – это диван в гостиной. Разве могла Кира предположить, что я за один день не только попаду в компанию зверей-артистов, но и стану одним из них?

Барабанная дробь и туш – настала очередь моего номера! К счастью, корзинка, которая спустилась за мной, была точно такой же, как в цирке, и это меня немного успокоило. Но вот под потолком все выглядело совсем иначе. Предназначенная мне площадочка была куда меньше, я едва на ней уместился, и обруч тоже как будто съежился. Боже, как же мне сквозь него проскочить?! Наверное, не стоило так налегать на еду…

– Дыши! Дыши! – прошелестело вдруг откуда-то сверху и сбоку. Клянусь своей когтеточкой, коллега Бартоломео и впрямь не бросил меня в беде! Он примостился на одной из металлических шин с прожекторами и ободрительно подмигивал мне оттуда. – И помни о расстоянии!

И вот обруч загорелся, я нашел свой центр, сосредоточился, успокоил дыхание – и прыгнул. К несчастью, на пару сантиметров дальше, чем было нужно, и мои передние лапы повисли над бездной, в то время как на площадку я приземлился лишь задними. На мгновение я завис в воздухе и услышал, как по рядам зрителей прокатился испуганный шепот.

Изо всех сил отшатнувшись назад, я выпустил когти и кое-как сумел зацепиться за выступ всеми четырьмя лапами. Уф, пронесло! Публика внизу облегченно возликовала, Бартоломео тоже наконец шумно выдохнул.

На сцене меня тут же схватил синьор Балотелли, и я ждал, что он сейчас начнет орать за чуть было не испорченный номер. Однако он широко ухмылялся и казался весьма довольным.

– Э! – шепнул он мне на ухо. – Корошая идея! Теперь всегда так делать, больше экшен, мольто периколозо, очень опасно!

Тут на душе у меня заскребли кошки – кажется, я случайно подложил бедняге Бартоломео свинью!

Пока я раздумывал, как лучше всего объяснить это моему приятелю, а Балотелли нес меня по сцене, гордо выпятив грудь, в публике вдруг началась странная суматоха.

– На помощь! – крикнула пожилая дама в заднем ряду, вскочив со своего места. – Моя сумочка! Меня обокрали!

Все повернули головы в ее сторону, но тут же развернулись к другой женщине, завопившей:

– О боже, мой телефон пропал! Это воры-карманники! Сделайте же что-нибудь!

Когда еще трое зрителей заметили, что у них что-то украли, и возвестили об этом громкими криками, в зале началась настоящая паника. Все повскакивали с мест и бестолково забегали. И тут какой-то мужчина рявкнул:

– Вон он, это он! – и указал пальцем на сцену, где перед финальным поклоном собралась вся цирковая труппа. – Я все видел! Это клоун! Хватайте вора!

Несколько каких-то типов выскочили на сцену и схватили ошарашенного Чарли, который беспомощно бормотал:

– Но я же ничего не делал! Пожалуйста, отпустите меня! Что все это значит?

Однако мужчины крепко его держали, один из них вытащил телефон и сказал:

– Я звоню в полицию. А уж они пускай разберутся, делали вы что-нибудь или не делали, подлый ворюга!

У Чарли был такой вид, словно он вот-вот расплачется.

В моем кошачьем мозгу тут же заскрипели шестеренки. Что-то здесь не вяжется! Чарли наверняка никакой не вор, он для этого слишком милый. И как клоун мог что-то украсть во время представления? Он все время стоял на сцене или за кулисами. И в зрительный зал между делом не отлучался. Я бы это заметил – да и публика тоже. Ведь клоун в парике и с большим поролоновым носом сразу бы привлек внимание.

Но я, похоже, был единственным, кому обвинение показалось совершенно нелогичным. Потому что все остальные смотрели на клоуна очень сердито. Тут я заметил, что Кира, Паули и Том о чем-то оживленно шепчутся. Время от времени они поднимали головы и бросали на бедного Чарли взгляды, полные сомнений.

Значит, все же не мне одному это показалось странным! По лицам ребят я понял, что они решили расследовать это дело. Впрочем, ничего другого я от них и не ожидал. Эти трое – опытные детективы, которым уже удалось расследовать множество загадочных случаев. Разумеется, не без моей помощи, ведь я их главный соратник на четырех лапах, и без моего чутья ничего бы не вышло.

Я погрузился в раздумья, машинально размахивая кончиком хвоста. Нужно было как-то помочь Чарли. Я не сомневался, что преступник не он. Какое везение, что я застрял в этом цирке! Ведь где как не тут удобнее всего начинать расследование! Уж я докопаюсь до правды. И замаскировался я лучше некуда. Итак, решение принято: отныне я кот, работающий под прикрытием!

– Бедняга Чарли!

– Что же с ним теперь будет?

– Он и мухи не обидит!

– А уж воровать он бы тем более не стал!

– Тут явно какое-то недоразумение…

Мои приятели взволнованно говорили наперебой. После того как в Луна-отеле случился весь этот кавардак, туда приехали полицейские и забрали клоуна, нацепив на него наручники. Нас же закинули в грузовичок и отвезли обратно в цирк, поэтому теперь мы снова все вместе сидели в клетке.

– Это не может быть правдой! Боже мой, oh my God! – простонала О’Нелли. – Что же теперь будет с нами?