У Серёжи в данный момент было всё хорошо, кроме завтрашнего прохода по коридору под контролем сотрудников Комбината.

А так – нормальная комната, хороший гостиничный номер, кровать кинг-сайз, удобный санузел, отличный рабочий стол с компом, кресло – что надо, только вид из окна неизвестно на что, и не хочется смотреть, а так всё нормально, всё нормально, всё нормально.

Только вот завтрашний проход по коридору.

Да.

Только вот завтрашний проход по коридору. На прогулку.

Как с этим быть.

Только вот завтрашний проход по коридору.

Серёжа, развалившись в кресле, звонит матери. И между ними происходит следующий разговор:

– Слушаю вас.

– Алё, мам, привет.

– А-а-а-а-а-а! А-а! Ты…

– Мам, да, это я, ты чего.

– Это ты?!

– Ну… да, это я. Мам, это я, Серёжа.

– Господи… Господи… Дай отдышусь.

– Мам, а что ты так запыхалась-то?

– Ой, подожди… да… Ладно. Ну ты, слушай, ну ты думай своей головой! Я тут помру с тобой! Меня инфаркт хватит! Ну я думала, ты уже…

– Ты думала, что меня уже расстреляли? Что я всё? Как Изя в анекдоте?

– Ну… Ты просто сказал, что… ну, там, тюрьма, пулемёт… Я думала, уже всё.

– Ну вот видишь, ещё не всё.

– Ну хорошо.

– То есть ты думала, что я после нашей встречи тупо пошёл в тюрьму и меня тупо вот так расстреляли?

– Ну… да… Я не понимаю в этих ваших современных вещах. Когда там расстреливают. Я думала, вот мы с тобой поговорили, ты ушёл, пошёл, и тебя расстреляли. Плакала тут о тебе!

– Мам, мне жаль, что ты плакала. Но… знаешь… ты, конечно, вообще.

– Что вообще! Что вообще! Ну что вообще! Ты… ты как с матерью разговариваешь?!

– Мам, мам! Ты там, это.

– Да ничего, ничего. Сынок… Я, ну как тебе сказать. Раздавлена обстоятельствами, да, это так называется. Ты не думай, что я совсем сошла с ума. Ну, может быть, так, частично. Всё-таки такое трудно вынести. Ну вот мы сейчас поговорили, и я всё вспомнила. Давай сейчас пока прекратим, мне трудно что-то. Давай держись, сынок.

– Да, мама, спасибо.

– Ты меня там как-то предупреди, что ли. А то я ведь волнуюсь.

– Мама! Ну как я тебя предупрежу! Я тебе что, позвоню и скажу: дорогая мама, меня завтра расстреляют, ты не волнуйся, всё хорошо!!! Не звони больше, смысла уже не будет звонить! Так, что ли?!

– Нет, нет, ну что ты (неожиданно спокойным голосом). Ну мне просто всегда спокойно, когда ты меня предупреждаешь.

– Ну… ну… хорошо, мама, я тебя предупрежу. Ну, пока, позвоню ещё, может быть.

– Да, пока (абсолютно безучастно).

Мы видим Свету. Она просто лежит у себя дома в кровати. Лежит на спине, глядя в потолок.

Очень деликатный стук в дверь.

Серёжа: да.

Дверь открывается. В камеру Серёжи входит огромный, очень высокого роста улыбчивый охранник в форме охранника.

– Сергей Петрович?

– Да. Здравствуйте.

– Здравствуйте! Инспектор Антон Калашников! Я буду вашим охранником. Давайте знакомиться.

– Здравствуйте.

– Не буду вам докучать. Отдыхайте, сегодня трудный день у вас. Завтра в 10:00 вам доставят завтрак, а в 11:00 мы с вами выходим на прогулку.

– Прогулка – это когда расстреливают?

– Да, на выходе на прогулку производится расстрел. Ну, вы ведь знаете, что это жребием определяется. То есть не факт, что прямо в первый день. Извините, я должен об этом сказать. Тем более что вы сами спросили. А сейчас располагайтесь, отдыхайте.

– Спасибо.

– Хорошего вечера!

Очень деликатный стук в дверь камеры Серёжи.

– Да…

Дверь камеры открывается, в ней появляется инспектор Антон Калашников с тележкой, уставленной продуктами.

– Доброе утро! Приятного аппетита! Через час мы с вами выходим на прогулку.

– На прогулку? Это вот это?

– Да, если вы это имели в виду.

– А… простите, как вас там…

– Антон.

– Да, Антон… а, ладно.

– Приятного аппетита. Приду через час.

Серёжа пытается есть, но у него не очень получается. Он обречённо сидит над вкусной едой, держа бесполезную вилку.

В камеру входит Антон Калашников, и начинается сложное действие.

– Сергей Петрович, ну, вы поели? Покушали, так сказать?

– Ну, так.

– Ну хорошо. Давайте вставайте. Пойдём на прогулку.

– Прогулка. Это вот это.

– Ну да, если я правильно вас понимаю.

– Ну…

– Да, давайте.

Антон держит Серёжу за плечо, тихо так держит, просто контролируя его, причём он контролирует Серёжу, зная, что Серёжа не убежит, это такой контроль контролируемого.

Серёжа и не думает убегать.

Серёжа и Антон выходят из камеры, дверь камеры захлопывается с электронным писком. Вот сюда, пожалуйста, говорит мягко Антон, и они идут, идут по светлому коридору и выходят в другой коридор. Серёжа сразу понимает (и узнаёт), что это именно тот коридор. Серёжа и Антон, контролирующий Серёжу, оказываются в начале коридора. Того самого коридора. Антон, бодро:

– Сергей Петрович, пожалуйста, вот сюда, на эту белую полосу. Вам надо идти по этой белой полосе, просто идти, туда, вперёд.

– Это вот она, полоса для расстрела?

– Сергей Петрович, давайте не будем уточнять. Вы всё правильно понимаете. Пожалуйста, становитесь на белую полосу.

– И надо будет по ней идти?

– Да, Сергей Петрович, вы всё правильно понимаете, вы же прошли уже инструктаж. Давайте начнём.

– А вы? Вы где пойдёте?

– Я пойду параллельным курсом. Вот, видите – синяя такая полоса. Вот я пойду там.

Серёжа оборачивается и видит у себя за спиной белый пулемёт.

– Это… это вот он?

– Сергей Петрович, ну вы же инструктаж проходили, всё уже знаете в основном. Давайте мы с вами пойдём. Вы не бойтесь.

Антон делает шаг к Серёже. Серёжа совершает целый ряд судорожных движений, наверное, их не обязательно описывать подробно, можно просто представить человека, который отчаянно не хочет что-нибудь делать, и кричит, и сжимается в комок, и безнадёжно сопротивляется, всё это совершенно бесполезно и безнадёжно.