– Я не сержусь. Если вы не возражаете, я пойду.

– Ну я ведь не могу возражать.

– Совершенно верно.

– Значит, не возражаю.

– В общем, так. Если нужно будет получить мои психологические услуги… не просто поболтать со мной, как вот было сейчас, а вот именно получить какие-то услуги… ну, типа, вам совсем невыносимо жить, как с этой жизнью смириться… тогда да. А если конкретных запросов нет, то и не надо. Пожалуйста, только не «просто поговорить за жизнь».

– Хорошо. Я понял.

– Тогда я пойду. Всего доброго.

– До свидания.

– У нас на Комбинате так не принято говорить. Лучше просто – «всего доброго».

– Всего доброго.

Мама Серёжи стоит, склонившись над плитой. Суп закипает. Мама Серёжи аккуратно берёт суп при помощи мягких прихваток, снимает суп с конфорки, аккуратно переливает его в глубокую тарелку, ни одной капли не расплескав. Мама Серёжи аккуратно переставляет тарелку с супом на кухонный стол, садится за кухонный стол и аккуратно ест суп.

Серёжа сидит в своей камере за компьютером, теперь уже не за ноутбуком, а за стационарным компьютером, который предоставила изначально администрация тюрьмы. Так оказалось значительно удобнее. Серёжа уже немного освоился.

Вежливый стук в дверь. Да, войдите.

В дверях с тележкой, уставленной продуктами, появляется новый охранник.

– Здравствуйте. Я Михаил, ваш охранник. Вот, пожалуйста, завтрак.

Михаил ввозит в камеру тележку с очень вкусным завтраком, не будем описывать завтрак, он реально очень вкусный, классный такой.

– Да, спасибо. А потом прогулка?

– Да.

– Как всегда теперь.

– Да, как всегда. Вы ешьте, кушайте.

Серёжа делает какие-то движения, соответствующие слову «кушайте». Ему трудно есть, ему как-то не естся. Михаил говорит:

– Не будете больше кушать?

Серёжу передёргивает от слова «кушать», он говорит:

– Нет, спасибо.

– Тогда пойдёмте на прогулку.

Серёжу сводит судорогой, но потом он как-то собирается, встаёт и выходит – сначала просто в коридор, а потом в другой коридор, просторный и светлый, ТОТ САМЫЙ коридор, коридор с белой и синей полосами.

– Ну, вам уже объяснили. Становитесь на белую полосу и идите.

– А… Как там вас зовут…

– Вы зря не запоминаете. Мы будем теперь всегда с вами. Всегда. Всегда. Вы понимаете. Всегда. Всегда. Михаил.

– Михаил. Очень приятно.

– Ну да. И мне тоже.

– Михаил. Я очень боюсь. Честно вам скажу.

– Ну ещё бы. Я понимаю. Я бы тоже боялся. Очень.

– Михаил, я не смогу пройти. Не получится. А можно, как вчера? На тележке этой?

– Да, можно.

Михаил произносит в рацию: «Саша, неблагодарность».

Непонятно откуда появляются несколько охранников, один из них с чем-то вроде инвалидной коляски. Охранники окружают Серёжу, он моментально, даже ничего не заметив, оказывается пристёгнутым к креслу типа инвалидного. Все охранники отходят в сторону, за синюю полосу. Серёжа издаёт какие-то звуки, пытается сопротивляться, всё это не очень интересно. Михаил встаёт за спиной Серёжи, выкатывает его на белую полосу, с силой толкает. Серёжа скрючивается, что-то кричит, в общем, ведёт себя как человек под дулом оружия, которое может и должно его застрелить. Думаю, не стоит подробно воспроизводить эту сцену, пусть каждый станет сам для себя режиссёром, пусть каждый закроет глаза и представит себе эту сцену, кажется, это гораздо эффективнее, чем описывать это вот всё.

Серёжа, пристёгнутый к инвалидной коляске, проезжает по отмеченной красным зоне, это зона поражения, именно туда должен стрелять пулемёт. Ничего страшного не происходит, пулемёт не стреляет.

Михаил освобождает Серёжу от удерживающих его ремней.

– Ну вот видите. Всё хорошо. В следующий раз просто пойдёте.

– Да. Спасибо. Спасибо вам.

– Да не за что. Что вы всё – спасибо да спасибо. Мы вас тут охраняем, чтобы вас убивать. А вы – спасибо. Да пожалуйста.

– Всё равно спасибо.

– Пожалуйста, гуляйте.

Серёжа теперь уже знает о саде и о гулянии. Он просто присаживается на скамеечку, с которой хорошо видна Москва, и наблюдает за городом. И это совершенно бессмысленное наблюдение, потому что Серёжа не может туда проникнуть; при всей доступности этого всего, этих улиц, тротуаров, всего вот этого, он не может просто оказаться там, в этой вольной реальности, потому что тут же сработает план-перехват, и другие продвинутые планы сработают, и поймают его, Серёжу, тут же, моментально, и вернут его сюда, в эту тюрьму, в эту прекрасную тюрьму, в сияющую эту тюрьму, в тюрьму, в тюрьму, в эту самую тюрьму.

Серёжа находится в периоде после прогулки и после всего остального, то есть в единственном более или менее нормальном периоде. Серёжа пытается по инерции что-то смотреть в интернете. Слышится осторожный стук в дверь.

– Да, войдите.

Дверь приоткрывается, за ней показывается православный священник в обычном подряснике.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Я к вам должен… я должен к вам по должности прийти. Я священник Русской православной церкви.

– Да, заходите.

– Спасибо, хорошо. Меня зовут отец Павел.

– Очень приятно. А меня Сергей.

– Сергий. Хорошо, спасибо.

– Что вы хотели мне сказать?

– Да ничего такого особенного.

– Вы, наверное, хотите меня обличить? Что я совершил грех, да?

– Нет. Честно вам скажу, я тут служу просто по обязанности. Я… как вам сказать. В общем, священник при этой вот тюрьме.

– Ну да. Хорошо. Проходите.

Отец Павел входит в номер Серёжи, неловко садится на угол кровати. Серёжа сидит на своём рабочем стуле, и между ними происходит следующий разговор:

– Вы собрались меня обличать? Что я плохое дело сделал? Что я грех совершил, да?

– Я уже сказал, что нет.

– А что тогда? Что?

– Я думаю, что сажать и тем более казнить за такие дела – это слишком.

– Да? То есть вы меня… вы мне сочувствуете, типа?

– Да, я вам сочувствую. Очень сочувствую.

– Да? Это как-то неожиданно.

– Ну а что. Вступили в отношения со взрослой девушкой. Так, если посмотреть.