– Нет, Терри, мы не должны это делать, не сейчас…

Слыхал я эту песню.

– Так что, ты хочешь, чтоб я остановился, – выдыхаю я. Не нужно быть Бамбером Гасконем из «Университетского вопроса», чтобы знать ответ. До меня доходит только – «О Терри», – и я принимаю это за сигнал к наступлению.

И вот я сверху и уже начинаю работать в полную силу, и тут Гейл смотрит в сторону и вся такая напрягается, потом издаёт тихий смешок и притягивает мою голову к себе, и лицо у неё какое-то странное. Я поднимаю голову и вижу, как в комнату входит Мэгги.

Мэгги складывает руки крестом на груди, как будто её подстрелил. Какое-то врмя она стоит молча и кривит свой ротик.

– Вам придётся уйти, пришёл мой дядя Алек, – в итоге шепчет она нам. Вид у неё при этом очень напряжённый.

Гейл снова отворачивается лицом к стене и говорит:

– О боже, как меня всё заебало! – Она подхватила одеяло и натянула на себя, как грёбанная кошка.

Однако у меня дрын ещё горит, и ни одна сука не уйдёт, пока я не выпущу заряд.

– Заткнись, Мэгги, – говорю я, а сам смотрю на Гейл, пихать не прекращая, – иди спустись к дяде Алеку… мы скоро…

Хлопнула дверь, и Гейл снова прижимается ко мне, я делаю несколько выпадов, и она уже начинает постанывать. Я хотел подержать её в топе и потом, может даже запихнуть ей в другую дырку, чтобы кончить, но с этим придётся повременить, всё из-за тупой коровы Мэгги, да и хуй с ним, пусть это будет повод для следующей встречи. И вот она кричит и воет, и я тяжело дышу, и она кончает, как артиллерийская батарея, и я тоже кончаю, и, слава яйцам, Мэгги выпучилась и выбежала из комнаты, потому что Гейл разошлась как бутылка молока, оставленная в пустыне Сахара.

– О Терри… ты просто животное... – кричит она.

Ёбыррррь…

Я хватаю воздух, вставляю ей по самые гланды и выпускаю из себя всё до последней капли. Потом, восстанавливая дыхание, я представляю её в булочной и как я трахаю её на лотках со сдобой. Я целую её в большие влажные губы, потом поднимаюсь на руках и смотрю ей прямо в глаза.

– У нас с тобой химическая реакция, детка. Ты не можешь закрыть на это глаза. Понимаешь, о чём я?

Она кивает.

Отличная реплика, это из фильма, который, я смотрел в «Классике» на Никольсон-стрит. «Прогресс Перси», так, по-моему, он назывался. Там про белого парнишку, которому достался перец черномазого.

Я слезаю с неё, и мы начинаем одеваться.

Тут снова входит Мэгги.

– Вам придётся уйти, – почти вопит она, глаза красные, вертит на пальцах завиток волос.

Гейл ищет свои трусы, но я нашёл их первым и зажал, сунул себе в карман. Сувенир. То же самое было с той Филиппой из Хаддерсфильда, которую я фачил в мотеле. Сувенир из Блэкпула. А почему нет? Каждому своё. Лучше ездить на тёлках, чем на трамваях, и прикладываться лучше к пихвам, чем к каменным развалинам. Я так считаю, по крайней мере.

Однако Мэгги напряглась не на шутку.

– Да ладно тебе, Мэгги, чё за проблемы? Твой дядя нам здесь нисколько не мешает, – говорю. – Не ревнуешь же ты меня к Гейл?

– На хуй, – сплёвывает она, – пиздуй отсюда, сынок!

Я покачиваю головой, завязывая шнурок на новых ботинках. Какие всё-таки тётки незрелые бывают, когда дело касается фачилова. Хочешь ебаться – ебись. Не хочешь – прсото скажи «нет».

– Не охуевай так, Мэгги, мы с Гэйл здесь просто немножко повеселились, – предупреждаю я опущенную корову.

У каждого есть право на удовольствие. В чём, бля, проблема-то? Нужно было выдать эту реплику из «Эммануэль», так там, по-моему, было, парень говорит: не стоит так нервничать и расстраиваться, детка.

– Повеселились, и всё, Мэгги, – говорит Гейл, всё ещё в поисках своих трусов, – и не надо так напрягаться. Ты ведь даже не гуляешь с Терри.

Мэгги сжимает зубы и поворачивается ко мне.

– Так значит, ты теперь с ней гуляешь? – спрашивает она, вся в обидках.

Не деритесь, девочки, не надо, на всех хватит! Зуб даю! Не стоит так нервничать и расстраиваться, детка!

Я поворачиваюсь к Гейл, подмигиваю ей.

– Нет… не будь дуррой, Мэгги. Я ж сказал, мы просто почудили, повеселились. А, Гейл? Тебе уже пора рассмеяться, Мэгги. Иди сюда, обними меня, – говорю и похлопываю по кровати. – Ты, я и Гейл, все вместе, – шепчу я. – Дядя Алек не станет нас беспокоить.

Но она стоит на своём, буравит нас взглядом. Помню, когда мы с Карлом Юартом были дежурными по столовой, разносили тарелки, он всегда приносил ей порцию побольше, и второго тоже, потому что она ему нравилась, да, Соломенная Голова запал на неё как надо. Мы, может, спасли эту грязную овцу от голодной смерти, я и Картл, и вот она благодарность.

Могу поспорить, наш мистер Юарт с превеликим удовольствием преподнёс бы опущенной малышке угощение, которым я её только что попотчевал! Зуб даю!

– Терри, ты не видел моих трусов? – спрашивает Гейл. – Не могу их, блядь, найти.

– Нет, не мой размер, – смеюсь. Положа их под подушку перед сном! Нюх-нюх-нюх!

– Попробуй снимать их пореже, может тогда легче будет найти, – шипит на неё Мэгги.

– Кто бы говорил, – огрызается Гейл. – Не надо так охуевать только потому, что ты у себя дома!

У Мэгги опять глаза на мокром месте. И ежу понятно, что Гейл враз её отхуячит один на один. Вот это было б шоу. Я натянул штаны, подошёл к Мэгги и обнял её. Она пытается меня оттолкнуть, но не слишком старается, знаете, как бывает.

– Да мы просто пошутили, – говорю. – Давайте теперь просто сядем и расслабимся.

– Я не могу расслабиться! Как я могу расслабиться! Мама с папой уехали в Блэкпул, а меня оставили с дядей Алеком! Он постоянно пьян, он уже устроил пожар у себя дома! Мне приходится всё время за ним присматривать… так нечестно.. – Она всхлипнула и разревелась вовсю.

Я пытаюсь её успокоить, а сам смотрю на Гейл, которая натягивает свои штаны без трусов. Она наверное, стянет потом пару у Мэгги, иначе её здоровенный чёрный куст будет просвечиваться сквозь тонкие хлопковые штанишки. Хотя я не думаю, что она прям-таки собралась уже домой.

– Да не обращай ты на него внимания, Мэгги, – качает головой Гейл.

Её интересуют только трусы. Впрочем, меня тоже.

Мэгги побаивается дядю Алека. Она не хочет спускаться, даже чтобы налить чаю, лишь бы с ним не встречаться.

– Ты не знаешь его, Гейл, – хнычет она, – он всегда пьяный. А может, это просто отговорка, может, она знает, что, как только она выйдет за дверь, я опять взнуздаю малышку Гейл.

– Ладно, я пойду вниз, поздороваюсь, налью и принесу сюда чай. И маленький бисквит, – говорю я, изображая этого парнишку из Глазго с рекламы Британских железных дорог. Бедный уродец решил, что получить бисквит в поезде – пиздец как круто. Может в Глазго так оно и есть, для тамошних оборванцев это как золотой песок. Эх, глазговский говорок, ничто с ним не сравнится, во всяком случае, так они твердят всякому мудаку, который готов развесить уши.