В Бэдгалдингире Церритуса сразу призвал к себе отец. К счастью, принц не успел приложиться к бутыли. Явился трезвым, подтянутым, коротко, но точно описал все, что происходило в Алке, не упустил ничего. Тигнум выслушал сына внимательно, осмотрел раненую руку, задал несколько вопросов, уверился, что не дурак нарвался на случайную драку, а взрослый человек поучаствовал в неслучайном сражении. И то сказать, тридцать уже стукнуло, пора за ум браться, пора.

– Что делать собираешься? – спросил негромко.

Так всегда и было, чем более важные вещи изрекал Тигнум, тем тише он говорил. Мать как-то даже постращала еще юного Церритуса, не дай тебе Энки заставить отца кричать, но пуще всего бойся, если он зашипит, как змея. Тогда точно укусит.

– И укусит, как змея? – попробовал обратить в шутку слова матери Церритус, но та не шутила.

– Укусит. Голову отгрызет. Ты думаешь, в кого ты такой буйный – в отца. Только он-то себя в руках держит, научишься и ты себя в руках держать, ничем ему не уступишь. Чем тише он говорит, тем внимательнее слушай. А вот если зашипит, беги, пока жив.

– А Тутус? – тогда спросил у матери Церритус. – Он в кого? В тебя, в отца, в дядей моих? В кого?

– Тутус сам по себе, – пробормотала мать. – Для спокойного времени лучше и не может быть короля, чем Тутус. А для нашего… Там видно будет, сынок. Жизнь покажет.

И что же она показала? Церритусу уже тридцать, ни семьи, ни даже какой-нибудь должности при дворе родного папаши, та же мать отсоветовала, не тяни на себя маленькое одеяло, а то большое другому выпадет. И вот отец спрашивает его:

– Что делать собираешься?

Церритус ответил не сразу. Выдержал паузу, сделал как будто осторожное движение, потрогал больную руку, проговорил так же тихо:

– А что я должен делать, отец? Ты хочешь дать мне совет?

Видно, ответ Тигнума устроил. Он даже поднял брови, хмыкнул, откинулся на резную спинку кресла.

– Хорошо. Для начала перестань тратить время на своего братца. Я слышал, он отправил прошение о службе нашему венценосному соседу? Пусть отправляется. Ты поедешь вместе с ним. Без прошения. На объявление Пуруса императором. Я думаю, что оно состоится в конце первого месяца зимы. Просто будешь в Ардуусе ждать своего часа. Время сейчас трудное, Пурус слегка безумен, но ты ведь не мальчишка? Справишься.

– Хочешь избавиться от меня, отец? – прошептал Церритус.

Замолчал Тигнум, скрипнул зубами, но на шипение не перешел, хотя взгляд сузил. Но ответил негромко:

– Хотел бы избавиться, придушил бы еще в колыбели. Хочу, чтобы королевство Аббуту стало твоим. Пурус не вечен, короли уходят, а земля остается. В союзе с братом твое королевство будет первым на севере.

– Но какая у меня причина явиться в Ардуус? – поморщился Церритус. – Меня на коронацию не приглашали. Или что за обряд там намечается? Не вижу оказии.

– Имеется оказия, – растянул губы в улыбке Тигнум. – Тебе и глупые письма писать королю Ардууса не придется. Сам его сыночек пожаловал. Болус. Считай, что с ответным визитом. Не скрою, дочь Пуруса Фосса оказалась лучшим выбором из возможных. И не глупа, и красива, и верна своему мужу. Так что настала пора платить долги. Я отдам ему Ашу.

– Ашу? – осекся Церритус. – Да она сожрет этого Болуса вместе с доспехом. Добро бы Биберу, хотя Бибера не годится, лепит напрямую все, что в голову сыпется. Это Аша подползет да ужалит…

– А ты становишься мудр, – улыбнулся Тигнум.

– Так ты… – понял Церритус. – Ты хочешь прибрать к рукам и…

– Тссс, – погрозил пальцем сыну король. – Собирайся. Время еще есть, отпусти Зелуса, пусть едет раньше. Ты еще успеешь. С Ашей отправится Бенефециум, сейчас его нет, он отбыл по срочным делам, но вернется. Скоро вернется, и ты к ним присоединишься.

– Какие могут быть срочные дела у угодника? – не понял Церритус. – Я думал, что Бенефециум никогда не покидает своей башни. А он не только собирается в Ардуус, но и теперь куда-то умчался.

– Жизнь меняется, Церритус, – рассмеялся Тигнум. – Время бежит быстрее. Не хочешь опоздать – беги за ним. Не упусти удачу.

– Если она пойдет в руки, – осмелился ответить улыбкой Церритус.

– Пойдет в ноги, топчи, – перестал улыбаться Тигнум. – Топчи, если гордость не позволяет нагнуться. Топчи, потому что твоя удача в чужих руках, это твоя беда.

…Зелус отбыл в Ардуус вместе с Болусом. Наследник Пуруса за неделю пребывания в Бэдгалдингире опух от пьянства, но глаза его блестели. Или Аша неожиданно оказала благосклонность капризному красавчику, или обещала ее в скором времени. Во всяком случае, хрупкий росток королевского дома Ренисус даже прильнул на мгновение к суженому при расставании. Зато уж Зелус был напряжен и бледен. И для того имелись причины: не только Болус не оказывал племяннику короля Тигнума ни малейшего уважения, но даже его стражники, которые показались Церритусу выходцами с востока, посматривали на внезапного попутчика их подопечного если не с презрением, то уж с явным пренебрежением. Церритус провожал взглядом эскорт Болуса и думал, что за удачей, пошедшей в ноги, наклониться можно. Главное, чтобы тебя не затоптали те, кто наклоняться за удачей не пожелал.

Бенефециум вернулся скоро, едва первый месяц зимы перевалил за середину. Церритус столкнулся с ним у основания башни. Заметил старика в толпе. Принцу всегда казалось странным, что башня угодника вырастала из трактира, хотя и трактир, и постоялый двор, и конюшня были пристроены к ней явно уже в последние годы. Но теперь, когда среди обычных завсегдатаев питейного заведения мелькнули из-под серого капюшона глаза угодника, Церритус понял, что мудрость угодника не пустой звук. Каждый ищет то, что ему нужно. Бенефециум явно не стремился к величию, и постоянная многолюдность у его убежища позволяла ему оставаться незамеченным тогда, когда замеченным он быть не хотел.

– Не пей больше, – прошептала служанка, которую Церритус через неделю после случайной встречи с Бенефециумом зажал в одном из коридоров замка.

– Кто ты такая, чтобы говорить со мной? – рассвирепел принц, но приложить рабыню о стену не успел.

– Мать твоя приказала, – сдавленно прохрипела она, а когда Церритус разжал хватку на тонком горле, закашлялась. – Мать твоя приказала попадаться тебе на глаза, чтобы ты не бросался на прочих слуг, и терпеть все, что ты будешь делать со мной, – рабыня опустила глаза, склонила голову. – Спасибо тебе, что ты не убил меня и не покалечил. Отец твой отправил брата своего Ванитаса в Алку, тревожно там, так вот мать просила передать тебе, чтобы ты был готов. Сегодня ночью ты уходишь в Ардуус. Не пей больше, угодник не переносит пьяных.

– Что мне Бенефециум? – снова схватил за горло рабыню Церритус. – И почему мать не сказала мне об этом сама?

– Она и Мемория у Бенефециума, – выкатила слезы на щеки рабыня. – Говорят с ним. Выход ночью, потому что через день обряд сочетания Болуса и Аши. Пойдут два десятка стражников, Бенефециум, Ваше Высочество, Аша и ученики угодника – Морбус и Кларус. Лошадей уже готовят! Ваше Высочество будет другом жениха!