Я положила договор на стол. Слов, чтобы отреагировать на этот текст, не нашлось. Таких выражений еще не придумали.

– И что теперь делать? – растерялась Краузе. – Где находятся острова Красного архипелага?

– У меня географический кретинизм, – призналась я, – не знаю. Но думаю, что где-то очень далеко. За Кондибрасом.

– А где Кондибрас? – жалобно осведомилась няня.

– Понятия не имею, – отмахнулась я, – просто вспомнила сейчас, как моя классная говорила: «Романова, перестань болтать на уроках. Ты не на краю света учишься, не в Кондибрасе живешь, а в Москве».

Няня сдвинула брови.

– Для начала надо скатать сие чудовище! Не дай бог, Киса утром эту «красоту» увидит.

– Я пыталась это сделать, – призналась я, – но не получилось!

– Надо посильней дернуть, – решила Краузе, схватилась за веревку и сделала резкое движение рукой.

Рулонка вместе с креплением с грохотом упала на подоконник.

– Вот здорово, – обрадовалась я, – вопрос решен, скажем Кисе, что мастер не справился с работой. Она расстроится, но быстро забудет.

– Окно все равно нужно прикрыть, – протянула няня.

– Надо поискать приличную фирму, а не звонить в первую попавшуюся, – вздохнула я, – завтра я рано уезжаю, не знаю, когда вернусь.

– Сама этим займусь, – решила Роза Леопольдовна, – не верю интернету. Воспользуюсь старым методом.

– Каким? – заинтересовалась я.

Краузе показала на телефон.

– «Алло, Таня, это я. Нет ли у тебя хорошего мастера, чтобы рулонки повесил?» Сарафанное радио. Не беспокойтесь, вернетесь домой, и все будет в порядке. Я применила этот метод для поиска специалиста по кофемашинам. Он завтра вечером приедет. Мне его рекомендовала Мария Вильямовна. Уж будьте уверены, Трубина у него все анализы потребовала, родню мастера до всемирного потопа проверила. Если она чей-то телефон дает, можно расслабиться.

Село Муркино находилось недалеко от Москвы, но когда я вышла из машины, мне показалось, что я нахожусь на краю света.

Автомобиль стоял у руин церкви, асфальт закончился. Далее шла колея в размокшей глине. Я увидела табличку на первом доме: «Пионерская, дом 2». Именно в этой избе прописана Питирима.

Надо было надеть резиновые сапоги, но я отправилась на прогулку по сельской местности в тонких кожаных сапожках. Ну и как дойти до избы Питиримы? Почему я не натянула в промозглом марте угги? Так я за рулем сижу, в меховой обуви мне трудно управлять автомобилем. Я хотела взять с собой обувь из овчины, а потом решила, что деревня невелика, я не замерзну, пройдя небольшое расстояние.

– Краса ненаглядная, – сказал за моей спиной тихий голос, – что, соображаешь, как вперед пройти и не утонуть?

Я обернулась и увидела симпатичную пожилую тетушку с доброй улыбкой.

– Ты неправильно нарядилась, – продолжала она, – постой-ка тут смирно, я тебя выручу.

Шлепая по грязи резиновыми сапогами, которые явно были велики ей, старушка, несмотря на возраст, резво дошла до первого дома, исчезла за калиткой и скоро вернулась. В руках она держала боты странного вида, более всего они походили на высокие, до щиколотки, калоши.

– Во, вездеходы всепогодные, – весело сказала незнакомка, – засовывайся в них прямо в своих фу-ты ну-ты сапожках.

– Испачкаю подкладку, – предостерегла я.

Бабуля поставила передо мной непромокаемые башмаки.

– А она там есть? Нету. Зато подошва – микропорка. Знаешь такое слово?

– Слышала его от мамы, – сказала я, – ботинки на микропорке.

– Отличная вещь микропорка, – цокнула языком бабуля, – вечная. Я их купила… дай бог памяти, в шестьдесят восьмом, сносу им нет. Ты к нам зачем? Уж не дачу ли снять?

– Да, – обрадовалась я подсказке.

– Рано озаботилась, – удивилась старуха, – март на дворе.

– Сейчас, наверное, можно договориться дешевле, – предположила я.

Старушка окинула меня взглядом.

– Наоборот. Я сама не сдаю. Не люблю чужих под боком, и не надо мне денег. Наша инвалидская команда, которая дачников пускает, состоит из двух человек. Зотова сейчас такую сумму заломит, что у тебя глаза на лоб полезут. Она до тридцатого мая ни рубля не уступит. Потом до сквалыги дойдет, что она, как всегда, пережадничала, без жильцов осталась, тут-то враз цену снизит. Вторая любительница деньги за свой сарай состричь – Ларка Фролова. Она с дачницей хоть сейчас за смешную плату сторгуется, аванс возьмет. Но приедешь первого июня с хабаром-табаром-детьми-кошкой… Опаньки! А в халабуде уже живут, Ларка руками разведет.

– Вас не помню.

Ты на нее налетишь.

– Я аванс тебе вручила!

Она в ответ:

– Расписку покажите!

И нечем крыть. Вообще не советую с нашими связываться. Зотова, если к себе пустит, до кондратия доведет, на половину, которую жильцам предоставит, ходить будет, замечаниями сыпать: «не наступай на половики, затопчешь», «не лежи на диване, он новый». А если Ларка не обманет, то ты в ее сарае окочуришься. Там крыша течет, печка дымит, плита-развалина, включить страшно. Сортир впритык к твоей, прости господи, даче стоит. Вонища! Езжай в Захаровку, но не раньше апреля. К весне все нервные вроде тебя уже договорятся с хозяевами. Наши колхознички-огороднички, те, кто без жильцов остался, задергаются, испугаются, что нет у них дачников. И цены скинут.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Холодно-то как! Прямо мороз.

– Ноль на дворе, – пояснила бабуля, – сыро. А когда сыро, всегда зябко.

– Как к вам обращаться? – спросила я.

– А зачем тебе со мной обращаться? – рассмеялась пенсионерка. – Хочешь спросить, как звать бабу-ягу? Так и скажи. Татьяна Владимировна.

– Вы, наверное, родственница Питиримы? – предположила я.

– Ишь ты! – хмыкнула собеседница. – Откуда знаешь про Питириму?

– Тут недавно проходила женщина, я поинтересовалась у нее, где лучше дачу снять, – соврала я, – она сказала, что в доме, куда вы за калошами ходили…

– Ботиками, – поправила старуха.

– Ну да, простите, ботиками, – исправилась я, – там живет Питирима Владимировна, она одинокая. Я подумала, что спрошу у хозяйки насчет съема дачи. Изба красивая, похоже, ее недавно отремонтировали, значит, владелица аккуратная. А потом вы во двор вышли, ботики вынесли. Но вы не Питирима, имя-то другое.

– А-а-а, – протянула собеседница, – ясно. Тетка, та, что про владелицу дома болтала, толстая, в зеленой куртке? Шапка синяя? Пошла в конец дороги?

– Да, да, да, – закивала я, – она самая.

– Ох, здорова ты врать, – улыбнулась Татьяна, – нет у нас такой, в зеленой куртке. Выдумала я ее, чтобы проверить, солжешь ты или нет.