Петя бросился на колени и принялся перебирать осколки. Потом поднял на Тамару глаза и расстроено сказал:

—Склеить вряд ли удастся.

Вера Антоновна покраснела еще больше, но высказаться не успела. За ее спиной появилась Софи и раздраженно бросила:

—Довольно. Просто убери.

Чем моментально прекратила разбирательство.

* * *

После обеда сбежать из дома не удалось: пошел дождь. Противный, с ветром, словно на улице стоял не июнь, а ноябрь.

Тамара как потерянная бродила по квартире, не зная чем заняться. Если бы Динка не связывала рук, она бы наплевала на дождь и ушла в город. Не сахарная, не размокла бы. И зонт можно в любом магазине купить.

Не взять зонта в Питер!

Лелькино легкомыслие заразно, она давно подозревала.

Тамара удрученно вздохнула: не бросать же Динку на чужих. Как и Крыса. Мало ли что выкинет эта парочка, оставшись без присмотра.

Впрочем, племянница сейчас занята. Софья Ильинична простила ее. Или нет? Во всяком случае, слово Софи сдержала. Вера Антоновна после обеда принесла Динке в комнату три большие коробки, оклеенные яркой цветной бумагой. С игрушками.

Но боже мой — с каким каменным лицом! И вместо губ — побелевшая узкая полоска.

Так что Динка упоенно роется в предоставленных сокровищах. А Крыс топчется рядом и с любопытством наблюдает.

Выслушивать восторженные комментарии племянницы Тамаре не хотелось, вот она и ушла. И теперь пыталась придумать чем заняться.

Читать совершенно не хотелось. Библиотека у Софьи Ильиничны огромная, но на полках в основном классика, абсолютно ничего легкого — ни современных детективов, ни женских романов, ни публицистики. А ни на что серьезное Тамара сейчас не способна, настроение не то.

Компьютера в этом доме нет, телевизор — Лелька почему-то называет его «жвачником» — Тамара не любила. Старых фильмов сегодня по программе не было, сериалы же Тамара буквально ненавидела: они безжалостно сжирали время и привязывали к экрану.

Зависимости от чего-либо Тамара не терпела. А уж от пластиковой коробки, набитой печатными платами, тем более.

Тамара хотела поболтать с Лелькой и дозвонилась до Череповца мгновенно, но разговора не получилось. Сестра куда-то спешила, интересно — куда? Она так и не сказала.

Одно утешало. Лелька заявила — билет у нее на руках, и в субботу утром она точно будет в Питере. И тут же нешуточно напугала Тамару, пообещав сюрприз. Самый настоящий. Нежданный!

Какой — говорить отказалась наотрез. Бросила трубку и сбежала.

Тамаре же теперь голову ломать. Знает она Лелькины сюрпризы!

Тамара осторожно помассировала внезапно занывший шрам, оставленный Лелькой на память в далеком детстве, и хмуро усмехнулась.

«Надеюсь, в Вильгельма Телля сестрица играть не будет. Поэтому пуля мне не грозит. И Финский залив переплывать не заставит, Турция от Питера далековато. Или ее заинтересовала Финляндия?»

Мысль, что Лельке уже тридцать два года, успокаивала мало. Встревоженная Тамара перебирала в уме многочисленные сюрпризы, преподнесенные когда-либо старшей сестрой, и не находила среди них ни одного приятного. Все рано или поздно заканчивались катастрофами. И масштаб некоторых потрясал воображение до сих пор.

К счастью, все завершалось благополучно. Сестры отделывались малой кровью. Правда, никак не благодаря Лельке.

В ванной почему-то горел свет. Скучающая Тамара заглянула туда и решила, что Вера Антоновна только что навела порядок. Ванна, раковина, нежно-голубой кафель — все буквально сияло.

Тамара улыбнулась: неплохо придумано — полочка в изголовье, и на ней лампа. Нужно так же дома сделать. Лешку попросить или Лелькиного мужа.

Тамара вечно глаза портит, читая. Да и книгу то на пол бросит, то пытается до стиральной машины дотянуться — неудобно.

Тут же — красота. Лежишь в ароматной пене, свет небольшой настольной лампы направлен на страницы, читай вволю.

Тамара заглянула в прозрачную коробочку с разноцветными масляными шариками. Заметила фиолетовый с любимым запахом сирени, и ей вдруг нестерпимо захотелось принять ванну. Прямо сейчас.

Тамара даже застонала в предвкушении: ветер швыряет в стекла капли дождя, низкие тучи почти царапают асфальт, Петербург потерял все краски кроме свинцовой, а ей до этого никакого дела.

Крошечная уютная комнатка, голову кружит аромат сирени, в руках книга, бог с ней, с классикой. Можно еще раз перечитать лермонтовского «Героя нашего времени». Или «Мертвые души» Гоголя…

Выбросив из головы обещанный коварной Лелькой сюрприз, Тамара побежала в свою комнату и замерла на пороге: рядом с Динкой прямо на паласе сидела Софья Ильинична и терпеливо слушала Динкину болтовню.

—Я тоже знаю, что такое друг детства,— абсолютно серьезно говорила племянница, увлеченно рассматривая калейдоскоп.

—Да-а?

—Ага. Мама танка написала. Хочешь, прочту?

Тамара вспыхнула: ну и бессовестная Динка! Нашла подружку. На «ты» со старым человеком!

Вмешаться Тамара не успела. Софью Ильиничну Динкина фамильярность ничуть не шокировала. Она ласково улыбнулась и сказала:

—Конечно, милая.

Динка неохотно оторвалась от калейдоскопа.

—Мама так и назвала танка — «Детство». Сейчас-сейчас…

Она, зажмурилась, вспоминая, и довольно выразительно продекламировала:

Тамара раздраженно фыркнула — опять Лелькины танка!

Динка рассмеялась и призналась:

—Не очень понятно, зато красиво, правда?

—Правда,— кротко согласилась Софья Ильинична. Немного подумала и добавила: — Детство безмятежно, моя милая. При всех грозах. Как и юность. Поэтому не забывается. Наверное, твоя мама это и имела в виду.

—Наверное, — кивнула Динка. Выудила из коробки альбом с рисунками, раскрыла его и восхищенно прошептала: — Как красиво…

Тамара заволновалась. Даже от порога заметно, как сильно побледнела Софья Ильинична. Судорожно сглотнула, однако справилась с собой и почти спокойно сказала:

—Риточка любила рисовать.

—Я тоже люблю, но…— Динка тяжело вздохнула и неохотно призналась: — У меня так красиво не получается.

—Еще научишься. Не расстраивайся. Ты же помладше.

—Ага. Я постараюсь. У меня дома и краски есть. Акварельные. И кисточка. Тоненькая-тоненькая. Мама сказала — беличья. Жаль, я с собой не взяла. А то бы я тебе нарисовала картинку. На память.