Он поел не спеша, а под конец ещё и лафитник водки заказал – для дезинфекции.

Настроение поднялось, показалось, что и сил прибавилось. В своей комнате, едва раздевшись, он рухнул на постель и проспал до утра.

Неделю Андрей только и делал, что ел да спал, зато и на поправку пошёл быстро. Каждый день проходил мимо плаца, где сержанты и капралы муштровали новобранцев. Вместо погибших в боях, умерших от болезней и списанных по ранениям набрали новичков. Их учили строиться, маршировать и обращаться с оружием.

Через неделю он предстал перед полковником.

– Вижу, вижу – порозовел слегка, вес набрал. Но выглядишь ещё неважно.

– Получше стало, уже ветром не качает.

– Водку надо было пить, ни одна хворь не пристанет.

Да, объяснить бы полковнику про цирроз печени – так не поймёт. Это уже позже Пётр создаст Кунсткамеру, где будут демонстрироваться людские уродства.

– Ты в седле хорошо держишься? – неожиданно спросил его Кондратьев.

– Опыт есть.

– Тогда задание дам, из лёгких. Донесение надо в Москву доставить. Либо государю Петру Алексеевичу в руки, либо в канцелярию. Проветришься после болезни, да заодно и на Москву посмотришь.

– Был я там как-то.

– Вот-вот, знакомцев проведаешь. Небось в Немецкой слободе осталась девица? Ступай, завтра пакет будет готов. Рядового с ним посылать никак не можно, а офицеров из здоровых почти нет. Так что тебе сам Господь ехать велит.

Кони в полку имелись: верховые для офицеров, битюги для перевозки пушек и повозок – с имуществом и снаряжением. Конечно, к коню привыкнуть надо, у каждой лошади свой норов может быть.

Конюх из рядовых вывел из конюшни коня, взнуздал его и вынес седло.

– Смирная лошадка, Звёздочкой звать. Дашь ей кусок ржаного хлеба, и подружитесь. Животина – она ласку понимает.

Андрей получил у полковника засургученный пакет и сунул его за отворот кафтана.

– Оружие наготове держи, – посоветовал полковник, – в чужие руки пакет попасть не должен – там все сведения о гарнизоне Воронежском.

– Понимаю.

– Тогда с Богом!

Андрей сразу и выехал. Коли ехать далеко предстоит, лучше поторопиться. Иначе пойдут дожди, дороги развезёт, и поездка не на одну неделю затянется.

За неделю он добрался до Москвы. В городе был разброд: по улицам слонялись пьяные стрельцы, чувствовалась напряжённость.

В Кремль Андрей не поехал. Стрелецкое войско доживало последний год, и уж если кому служить, так это Петру, а не царевне Софье и главе Стрелецкого приказа Фёдору Шакловитому.

Выспросив дорогу, он направился в Преображенское, да опоздал. Вернее, разминулись они с царём Петром где-то по дороге. Вдруг вспомнил, что говорил полковник: пакет можно и в канцелярию сдать. Андрей так и поступил, сдав пакет под роспись.

– Ответ будет?

– Если и будет, так нескоро. Езжай, капитан, в полк!

Андрей раздумывал: остаться в Москве на несколько дней или переночевать на постоялом дворе да обратно отправиться? А что ему в Москве делать? Знакомых нет, стрельцы на его форму косятся. Не трогают, но смотрят злобно. Голова стрелецкий Шакловитый стрельцов своих настраивает против армии Петра. Нет, надо переночевать в Москве и снова отправляться в путь, тем более что прохладно и небо хмурится.

Утром, после завтрака, он выехал. К вечеру второго дня миновал Коломну и перебрался на рязанские земли.

Уже в сумерках он добрался до постоялого двора. Прислуга приняла лошадь и увела в конюшню, сам же Андрей поужинал и улёгся спать. На службу он не торопился. Зачем спешить, если в полку едва ли не треть болеет? Заразиться и заболеть повторно ему не хотелось.

Ночью сквозь сон он услышал какой-то шум во дворе, вроде бы даже драку – удары, матерные крики. Только что ему до этого?

Однако утром оказалось, что драка коснулась и его. Ночью неизвестные налётчики, скорее всего дезертиры, поскольку по описаниям слуги все нападавшие были молодыми мужчинами и в казённых сапогах, увели из конюшни всех лошадей постояльцев. Прислуга сопротивлялась, как могла, но слуге, конюху и хозяину крепко досталось – на их лицах красовались синяки.

Обозлённый Андрей спросил:

– Ну форма-то какая на них была?

– Как крестьяне одеты были – кожухи, рубахи, порты… Вот сапоги казённые, селяне таких не имеют.

Вот попал! Рядом – ни крупного села с торгом, где лошадь купить можно, ни яма, откуда вполне вероятно лошадь арендовать или повозку нанять.

– Хозяин, ты меня в убыток ввёл. Лошадь казённая, полковая. Как мне отчитываться?

– Я и сам пострадал, – хозяин показал пальцем на заплывший глаз и распухшую щёку.

– Как мне теперь выбираться? У меня служба!

– Насчёт лошади скажи – пала. А выбираться? – Хозяин поскрёб давно не мытые волосы. – Лодку мою возьми. Не корабль, конечно, но крепкая, четверых легко выдержит.

– Мачта, парус есть?

– Откель? Бери, дарю. Будет возможность – вернёшь, а нет… – Хозяин махнул рукой.

Выбираться из этой дыры всё равно надо, но топать пешком – не ближний край. Пожалуй, по воде быстрее будет, положение почти безвыходное.

– Ладно, давай свою лодку.

– Федька, поди сюда! – крикнул хозяин. – Возьми в сарае вёсла да проводи человека до лодки.

– С кем плыть? – изумился Федька.

– Ополоумел? Вёсла донесёшь, замок отомкнёшь – человек сам поплывёт. Вишь, беда у него, лошадь увели. Ступай!

Заглаживая вину, хозяин угостил завтраком за счёт заведения.

Лодка, как и река, оказалась недалеко, минут пять ходьбы по утоптанной тропинке. Вчера из-за сумерек реки не было видно.

– Что за река? – мимоходом поинтересовался Андрей.

– Ока.

Стало быть, судоходная.

– Мне бы до Воронежа добраться.

– До Воронежа? – удивился Федька. – Не получится. Иди вниз по течению, мимо Рязани до Троицы, село такое. По правую руку приток будет, Проня называется. Сворачиваешь на неё – и до самых верховьев.

– А потом?

– А потом лошадь нанимай или пешком иди. Ока с Доном не соединяется.

Федька отомкнул ржавый замок, уложил вёсла в лодку.

– Садись, барин, оттолкну.

Андрей перепрыгнул с берега в лодку и сел на скамью. Фёдор вытолкнул лодку на чистую воду.

– Прощевай, барин!

– Какой я тебе барин? – пробурчал Андрей.

Ладно, какое-никакое средство передвижения есть. На лодке до Воронежа не добраться, но хоть бы до Рязани, а уж там он разберется.