Поплевав на пальцы, хозяин погасил лучину:

– Всё, спать!

В избе наступила тишина. Андрей, изрядно утомлённый прошедшим днём, уснул моментально.

Проснулся утром от тихого разговора. Пятеро детишек лежали на печи и обсуждали его:

– Сапоги, глянь, с каблуками.

– У меня такие же будут, когда вырасту.

– Не, Ванька, так и будешь ходить в лаптях.

– Тихо, мальцы! – В избу вошёл хозяин.

– Да я проснулся уже. – Андрей встал, обулся.

– Сейчас хозяйка на стол соберёт.

Уселись всей семьёй. Поели варёных яиц и хлеба с квасом. Скудно.

Поблагодарив за завтрак, Андрей спросил:

– У кого-нибудь в деревне лошадь с подводой есть?

– Как не быть, на земле живём.

– Мне бы в Рязань.

– Можно, всё равно работы нет. С полей всё убрано, в амбарах лежит. Сколько дашь?

– А что попросишь?

– Два алтына. Мне ведь полдня туда ехать, к вечеру только возвернусь.

– Согласен, запрягай.

Через полчаса они выехали со двора. Андрей сидел на задке телеги рядом с узлом. Когда въехали в какое-то село, он попросил возничего:

– Правь к базару, какой-то кафтан или кожушок купить надо, зябко.

На базаре Андрей купил кусок прочной холщовой ткани и зелёный кафтан из аглицкого сукна. В таком и тепло, и вид приличный.

Они тронулись дальше. На телеге трясло неимоверно, верхом на коне куда спокойнее. Вроде и не избалован, а матрац не помешал бы.

Далеко за полдень добрались до Рязани.

– Держи! – Андрей протянул крестьянину серебряный рубль, по деревенским меркам – целое состояние.

– Откель у меня сдача? Мы на два алтына уговаривались, – мужик огорчённо покачал головой.

– Бери всё, не надо сдачи. Ты меня ночью приютил, накормил. Детишкам одежонку, обувку купишь, жене шаль или душегрейку.

– Спасибо, служивый! – У мужика на глазах блеснули слёзы. – Знал бы, что такое дело, последнюю курицу зарезал бы.

– Зачем? Ты о детях думай, у тебя их пятеро.

– Корову на эти деньги куплю, моя сдохла о прошлом годе.

Секунду помолчав, мужик добавил:

– И детям леденцов. Давно просят, не пробовали ещё.

– Тогда бывай!

Андрей завернул кафтан с ценностями в холщовую ткань и направился на постоялый двор: хотелось сытно поесть, отдохнуть и обдумать ситуацию.

Он снял комнату, оставил там узел, сунув его подальше под топчан, чтобы в глаза не бросался, и спустился в трапезную. Заказав обед и вина, поел не спеша. А поднявшись в комнату, запер дверь и высыпал содержимое узла на стол.

Среди найденного были не только монеты, причём разных стран, судя по арабской вязи на них и по латинице; встречались и ювелирные изделия вроде колец, брошей, перстней и цепочек. Причём все драгоценности были явно ношеные, со следами потёртостей и царапинами. Видимо, разбойники отбирали их у людей, новых просто не было.

Он увязал ценности в холстину, и узел без офицерского кафтана сразу стал компактнее. Андрей вернул узел под топчан, вызвал слугу и со словами: «Держи денежку и вычисти кафтан как следует», – вручил ему полушку и испачканный землёй кафтан.

– Всё сделаю на совесть, – заверил слуга.

Кафтан форменный, а в полк следовало явиться в форме. Хотя была у него мыслишка уехать, не заезжая в полк – это крюк делать лишний в триста вёрст. Но лучше сделать крюк и подать прошение об отставке, чем стать дезертиром и висеть на крюке. Дезертиров во всех армиях и странах не жаловали, били кнутами, пытали и ссылали на каторгу. Казалось бы, страна огромная, пространства немереные, а укрыться негде. Если только подальше в Сибирь забиться, в глухую тайгу. Только и там после похода Ермака остаётся всё меньше необжитых мест.

Подать прошение недолго, но не хотелось далеко ехать. Повозка оставила у него не самые лучшие впечатления, а путь предстоял долгий, да ещё и от Воронежа добираться надо. Вот только куда? При Петре оружейные заводы начали строить в Туле, поскольку железные руды недалеко, ведь для изготовления фузей потребно качественное железо, рудное, а не болотное. А вот пушки чугунные прочными делать пока не научились. Сколько случаев в армиях всех стран было, да и на флотах тоже, когда пушки разрывались, убивая и калеча своих же бомбардиров.

Андрей натужно пытался вспомнить, где на Руси медные рудники. За границей – на Кипре, а у нас? На Урале точно есть, но с восточной стороны горной гряды. Местность там пока не обжитая толком, да и Демидов построит свои заводы попозже.

Постучал слуга, принёс кафтан, держа его за плечи. Андрей удивился: кафтан был вычищен на совесть, почти как новый.

– Молодец!

– Рад стараться! Надо будет – завсегда обращайся.

– Учту. Ты мне вот что подскажи: где в городе лошадей продают и медь?

– Лошадей на торгу, есть там угол. А медь? – Вопрос явно поставил слугу в тупик. – Не скажу барин, потому как не знаю.

Начало смеркаться, и Андрей улёгся спать.

С утра отправился на торг, обошёл лавки купеческие. Особенно интересовали его те, где торговали железными и медными изделиями. В них он дотошно выспрашивал, где купцы медь берут.

По большей части медь была шведской, и покупали её у новгородских купцов. Но двое сказали, что медь вятская, и для Андрея это стало новостью. Но теперь он хотя бы знал, куда направится после Воронежа. Другой бы, заимев такое богатство, как у него, отправился бы в столицу, купил дом и зажил бы припеваючи. Но так было скучно, да и Отечеству от этого пользы никакой. Учитывая большие грядущие перемены в стране, самому следовало применить силы. Ведь совсем скоро Пётр поставит страну на дыбы, сломает старые порядки и введёт новые, построит город на Неве.

После долгого и тщательного осмотра Андрей выбрал для себя лошадь, купил седло, сбрую и перемётную суму – не везти же узел в руках?

А следующим днём он уже выехал в Воронеж. Коня не гнал, ехал осторожно, постоялые дворы подыскивал засветло, чтобы не попасть впросак. О безопасности не забывал, оружие держал под рукой. Если по дороге в Москву он берег пакет с документами, который, положа руку на сердце, мало кого мог заинтересовать, то теперь он владел действительно материальными ценностями. Любители позариться на них нашлись бы быстро, благо, что никто не знал о грузе. Да и одет он был в военную форму, а что может быть ценного у служивого? Только неприятностей огребёшь, ежели напасть решишься. Во-первых, офицеры очень хорошо владели оружием и могли постоять за себя, а во-вторых, за нападение на государева человека полагалась смертная казнь через повешение.

Через несколько дней он был в Воронеже и уже в сумерках въехал на территорию полка. Часовые пропустили его беспрепятственно.