Балдуин II решился наконец прийти на помощь осажденному Атарибу и отправился в поход «с конными и пешими воинами, своими принцами, рыцарями и графами, с подъятыми знаменами и крестами» на встречу со «львом из Тиверии». Советники Занги предложили ему отступить к Алеппо, но он не внял их советам: «Давайте будем уповать на Аллаха и выступим им навстречу, что бы ни случилось». Вместо того чтобы ждать подхода вражеского войска, он именно так и поступил. Завязалась яростная битва. Занги во главе своих людей атаковал противника вновь и вновь, выкрикивая слова пророка Мухаммеда: «Почувствуйте вкус ада!» Крестоносцы были разбиты наголову. «Мечи Аллаха пронзили шеи его врагов», и спаслись только единицы из принявших участие в сражении, которые и поведали о произошедшей бойне. Они обратились в бегство, но что могло помочь, когда «бутылка была осушена и цикады прервали свою песню»? Пощады не было никому. «Мученик» брел через море крови, раскалывая головы и ломая кости, пока поле боя не покрылось изувеченными телами и отсеченными конечностями. Удалось спастись только тем, кто спрятался под грудами трупов или «бежал на верблюдах под покровом ночи».

Лишенный последней надежды, Атариб был взят приступом, его укрепления были срыты, а воины гарнизона были убиты или уведены в рабство. На протяжении многих лет поле битвы было покрыто горами человеческих костей. Потери были с обеих сторон, и Занги намеревался отправить раненых по домам и дать отдых своим людям. Заключив перемирие с ближайшей крепостью Харим (Харенц), он вернулся в Мосул в 1130 г. уже в качестве самого известного вождя в исламе. О подвигах Занги знала вся страна, и его имя стало синонимом отваги и жестокости. Sanguineus (Кровавый) – так его отныне называли крестоносцы, и он написал это имя кровью на поле битвы под Атарибом.

Четыре года Занги отдыхал от священной войны (джихада). В Мосуле у него было много дел, он должен был удерживать в подчинении окрестных вождей. Смерть султана, его суверена, в 1131 г. привела к очередной войне за наследие Сельджукидов, в которой Занги тоже принял участие. Именно в этой кампании он потерпел поражение от кравчего Караджа, который заставил войско Занги в беспорядке отступить к Тигру, где паромные суда коменданта Тикрита спасли Занги от окончательного разгрома. Халиф попытался воспользоваться этой неудачей атабека и заставить его заплатить по старым счетам. Но предпринятая им осада Мосула в 1133 г. закончилась тем, что его, в свою очередь, окружил Занги, который принудил осаждавших сдаться, и после трех месяцев бесполезных усилий его святейшество отступил. На востоке горизонт снова прояснился, и атабек вновь обратил свои взоры на Сирию. Для того чтобы успешно вести джихад, было необходимо овладеть Дамаском, сердцем Сирии, теперь же это был не более чем аванпост франков. Дамаск должен был быть во власти Занги, и тогда, объединив войска Сирии и «Острова», он сможет сбросить «христиан-собак» в море.

Это была мечта, которой не было суждено осуществиться. Произошло это только после смерти Занги. Его первая попытка в 1135 г. закончилась ничем. Тогда умный государственный деятель, правивший Дамаском от имени нескольких номинальных властителей, Муин ад-Дин Анар (Айнард латинских хроник), принял единственно верное решение, чтобы сорвать планы Занги. Он заключил союз с франками. Крестоносцы сами в не меньшей степени опасались поборника ислама и были готовы помочь Дамаску сдержать его продвижение. Когда летом 1137 г. Занги вновь прибыл в Сирию, он обнаружил, что франки поддержали Анара, и первым шагом Занги было заставить их отступить вместе с королем Иерусалима в замок Барин (Монферран). Арабские историки пишут, что замок «располагался на горном гребне, гораздо выше горных пиков» на головокружительной высоте, до которой не могли подняться уставшие птицы. Франки считали его несокрушимой твердыней. Тем не менее, когда Занги задействовал против крепостных стен несколько мангонелей (метательных машин-камнеметов), Монферран был принужден спустить флаг. Истощенный и павший духом гарнизон сдался на почетных для себя условиях. Занги подарил королю Иерусалима (с 1131 по 1143 г.) Фульку одеяние для торжественных церемоний, и, как признает Гийом Тирский, атабек «относился к своему врагу довольно любезно».

Этот необычный акт милосердия был проявлением простого благоразумия. Занги стало известно, что в Сирию прибывают значительные подкрепления из Европы, и, спешно заключив перемирие с Дамаском, Занги отступил к Мосулу. Ситуация для него складывалась не лучшим образом. Император Иоанн Комнин ввел свою армию в Сирию, и к ней присоединились не только войска государств крестоносцев. К ней примкнули и мусульманский правитель Дамаска и его вассалы. Иоанн начал обмениваться дружественными посольствами с Занги. Мы читаем о преподнесенных дарах – соколах и леопардах для охоты, и о заключенном договоре, гарантировавшем неприкосновенность городских прав Алеппо. Но подобные соглашения не стоили той бумаги, на которой они были написаны. Христианские церковные деятели заявили, что клятва, данная неверным, ничего не значит. «Император овладел Бизаа и Кафар-Табом», а затем, в апреле 1138 г., осадил Шейзар, крепость семейства Усамы на Оронте. До Занги дошел призыв о помощи, и он поспешил с войском к крепости. Несмотря на то что у него не было достаточно сил, чтобы выбить противника с окружающих крепость высот, но его угрожающие маневры, ложный слух о идущем на подмогу Давиде из Хасан-Кейфа, наряду с дипломатическими ходами и прямом подкупе, подвигли императора изменить свое решение, поскольку его уже начинало возмущать безразличие и легкомысленное поведение латинских правителей. И на 24-й день осады «ромейский волкодав» снялся с места, бросив свой обоз, в котором, в частности, было 18 огромных мангонелей, которые Занги сразу же взял себе. Случилось так, пишет Ибн аль-Асир, что «Аллах избавил верующих от сражения» (Коран, 33: 25. Сура аль-Ахзаб).

Императорский демарш не оправдал себя; но взаимопонимание между Дамаском и Иерусалимом продолжало сохраняться. Напрасны были усилия Занги, старавшегося примирить правителей сирийской столицы при помощи своего брака с Замурруд Хану, овдовевшей матерью действующего правителя. Да и свою дочь он выдал за эмира. Молодой человек был убит вскоре после свадьбы, и все надо было начинать сначала. Ничто не могло соблазнить или запугать Анара, истинного правителя города, даже жестокая казнь гарнизона Баальбека, его собственного фьефа, после того, как гарнизон сдался в октябре 1139 г., несмотря на предоставленный Занги аман (залог безопасности) и присягу на Коране. Эта предательская бойня только укрепила союз с христианами, который еще более упрочился после подписания договора. При этом Анар согласился выплачивать королю Иерусалима ежемесячно 20 тысяч золотых монет и отдать ему Банияс, если король поможет ему отбить город у Занги и изгнать его самого из страны. Город был взят странными союзниками, но Занги избавил их от необходимости выполнять последнюю часть соглашения и вывел свою армию из Сирии. Поставив отца Саладина правителем Баальбека в качестве вознаграждения за долгую и верную службу, Занги оставил Дамаск, так и не взяв его, и вернулся в Мосул.

Сопротивление Дамаска нарушило планы Занги относительно Сирии. Теперь он готовился атаковать крестоносцев в другом месте. Получив отпор на юге, он намеревался нанести по ним удар с горного севера. Он все рассчитал. Для защиты своего тыла и фланга он занял Шахрзур и Ашиб (который он восстановил и дал ему название в свою честь Эль-Имадия; или Амадия, как он называется и в наши дни) и породнился с царем Армении, сделав его своим союзником. Затем он начал поэтапное наступление на противника. Один за другим ему сдавались города Диярбакыра, пока не остановился с армией перед крепкими стенами Амиды. Он начал осаду города, следуя арабской пословице: «Меч – лучшее доказательство твоего права, чем предъявление пергамента». Но Амида не была его целью, он нацелился на большее. Как писал восточный хронист, «он флиртовал с Амидой, желая Эдессу».