— От некоторых песчинок и жернова портятся, — проворчал Тараненко уже мягче. — Ты закусывай, закусывай. Сиверцев с некоторым облегчением потянулся к лимончику.

Вездеход все переваливался с боку на бок — вроде, от заимки практически до самого бара колея была давным-давно накатанная и утрамбованная, а трясло все равно немилосердно. Тараненко между делом покосился на обзорник. Там уже и трущобы виднелись — низкие бетонные строения, издалека похожие на незавершенную стройку. Там, в одной из этих бетонных коробок, располагался бар «100 рентген», место в Зоне практически культовое.

— Стоп! — выдохнул в трансляцию старший маршрута, опять же знакомый по прошлым выходам офицер, которого Тараненко называл просто Петро. — Гвардия, на выход!

Вояки принялись застегиваться и напяливать шлемы. Сиверцев воспользовался неподвижностью вездехода, глотнул коньяку, сжевал колбаску и принялся ожидать дальнейших расспросов, поскольку не верил, что шеф ограничится уже сказанным.

Лязгнул люк, гвардия полезла наружу. Сиверцев знал, что сейчас будет: выстроятся перед вездеходом чуть изогнутой шеренгой и медленно пойдут вперед, а вездеход так же медленно поползет следом за ними.

— А вы на заимку не этой дорогой проскочили? — поинтересовался Ваня.

— Не. — Тараненко покачал головой. — Южнее, мимо свалки. Мы ж на двойку заезжали перед вами.

— А… — понял Ваня и вздохнул. Потом набрался смелости и спросил еще разок — А сейчас как, на выход или по Зоне таскаться будем?

Вообще-то он краем глаза видел, что свеженьких-чистеньких контейнеров в грузовом отсеке вездехода не осталось, под зажимами стояли только пыльные, с заимок. Но кто ж поручится за планы высокого начальства?

— Там видно будет, — уклончиво ответил Тараненко. — Сейчас в бар заглянем, все и прояснится. Но заимок по графику больше нет. «Ну, хоть…» — подумал Сиверцев со вздохом.

— Ты, небось, о пиве мечтаешь? Вот и глотнешь в баре, раз уж заедем.

— Ага… — уныло отозвался Ваня. — Там пиво стоит как эппловский комп. А у меня финансы еще с марта поют романсы. Зарплату ж мне никто не завез…

— Я угощу, — пообещал Тараненко.

«Хм! — подумал Сиверцев. — Ну что же, никто, как говорится, вас за язык не тянул, Максим Николаич…»

От халявного пива Ваня отказываться не собирался. Пусть без ванны с пеной и еще в Зоне — хрен с ним, переживет как-нибудь. Главное, что жизнь налаживается, прямо как в том анекдоте.

Вскоре вездеход дернулся и пополз на пониженной передаче. Со скоростью пешехода до бара он будет тащиться не менее получаса, а вернее всего минут сорок-сорок пять. Как раз — не торопясь, со смаком допить коньяк и дожевать колбаски.

Вопреки ожиданиям Тараненко расспросы прекратил, а почему — это Ваня понял уже в обшарпанном зале бара «100 рентген».

Вездеход припарковался метрах в сорока от массивных металлических дверей с иногда подновляемой надписью в стиле городских граффити. Прямо тут же, у ворот, валялись несколько баллончиков из-под краски. Военсталкеры в бар не собирались, да и еще вопрос — пустили бы их туда. Охрана в данный момент наверняка с неудовольствием зыркала на них, во всяком случае все четыре камеры наружного наблюдения развернулись на вездеход. Поэтому бойцы, имея вид бесшабашный и независимый, забрались на броню, кто-то добыл большой пакет турецких полосатых семечек и все шестеро принялись их напоказ лузгать.

Рахметян минут за пять до прибытия наконец соизволил оторваться от своего планшета, допил забытый коньяк и вернул пустой стакан на поднос. Тараненко ушел в кабину к офицеру, поэтому Ваня Сиверцев счел, что если посуду приберет он — будет уместно и правильно. Пока он споласкивал стаканы и блюдечки на камбузе и складывал их в шкафчик, как раз и прибыли.

— Альберт, пойдешь? — выглянулиз кабины Тараненко.

— Уже да, — вальяжно подтвердил Рахметян. — Хоть ноги разомну.

«И правда, — подумал Сиверцев не без ехидцы. — Засиделся ты, Альбертик, с дня рождения жопу от кресла отрывал только чтобы уйти в горизонталь и поспать!» Четвертым с ними отправился Петро.

Едва перед воротами появился Тараненко, моментально распахнулась дверца, которую, вероятно, не прошиб бы и прямой выстрел из гранатомета. В проеме возник здоровенный охранник с автоматиком на груди — автоматик казался игрушечным на этом громиле. Рядом топтался второй охранник, помельче, но тоже не малыш.

— Добро пожаловать, Максим Николаич! — не сказал даже, а пропел первый неожиданно высоким голосом.

— Здрасте, — коротко поздоровался Тараненко. — Нас четверо. Охранник с сомнением указал на старшего маршрута:

— А этому разве можно? — протянул он неуверенно.

— Офицеру везде можно, — отрезал Тараненко. — Тем более, он без оружия.

Кобура у Петра действительно была пустой и напоказ расстегнутой — он прекрасно знал местные нравы.

— Ладно, заходите, — буркнул охранник и посторонился.

При виде Рахметяна он добавил: «Привет, наука!», что в равной мере относилось, видимо, и к Ване Сиверцеву. Когда пару недель назад троица с заимки наведывалась сюда, этот же охранник точно так же кинул Рахметяну и Сиверцеву: «Привет, наука!» и обоих впустил, а Филиппыч остался дожидаться снаружи, только не здесь, не на площадке перед воротами, а гораздо дальше, на самой окраине трущоб. С оружием в бар его точно не впустили бы, а передавать в чужие руки свой смертоносный агрегат и многочисленные по карманам стволы-ножи было не в правилах Филиппыча.

В баре почти ничего не изменилось с прошлого раза, разве только рожи за столиками группировались в ином порядке. Именно рожи — бритьем в Зоне себя мало кто утруждал, ну а образ жизни позволял наиболее вольготно чувствовать себя здесь отнюдь не сливкам общества, а наоборот — элементам, весьма далеким от джентльменства и максимально близким к уголовщине. Нормальные сталкеры в бар захаживали, но сидели тут редко: какой смысл покупать вьпивку даже не втридорога, а в десять дорогов? Нормальные сталкеры в зону ходят за хабаром, а выручку проматывают снаружи, за периметром. Зато мародеров и грабителей «100 рентген» всегда приманивал, как мух навозная куча. Все слухи и сплетни стекались сюда: кто, куда и зачем отправился, где и что продают или готовы купить, кто где гробанулся — все эти сведения кочевали из уст в уста и, положа руку на сердце, именно здесь планировались большинство ограблений и разбоев, потому что для местного сброда обобрать идущих с добычей незадачливых сталкеров так же естественно и почетно, как футбольному «Зениту» купить очередное чемпионство за народные деньги. Все это знали, но все равно все дороги вокруг Диких Земель так или иначе вели в «100 рентген», потому что так устроена жизнь, и неважно где — внутри периметра или снаружи.

Максима Тараненко тут, естественно, знали. И знали, что он не просто «прохвессор из института», а кроме всего прочего человек, ведущий довольно большие дела, и что за ним стоит некая не вполне очевидная, но совершенно бесспорная сила. Сиверцев не сомневался, что с присущей ему бесцеремонностью шеф торгует здесь информацией, причем скорее всего покупает он больше, чем продает. И еще Ваня подозревал, что здесь у шефа сидит связник, потому что почти каждый выезд в Зону Тараненко заглядывал сюда и часто после этого сначала впадал в недолгую задумчивость, а потом начинал действовать, резко и решительно, словно получил здесь некую информацию, обмозговал ее и принялся за работу.