Я оставил Мелену обживаться и свыкаться с мыслью, что теперь она принадлежит мне, а сам полетел в Джорджтаун. У меня еще много дел. Неожиданные подарки для Гордона Берроуза еще далеко не закончились.

Я приехал в «Глобал-Юнион» и сразу отправился к отцу.

– Вернулся, – произнес он, приглашая меня пройти в кабинет. – Сара, принеси нам кофе.

Мы плотно закрыли двери и опустились в низкие кресла в софт-зоне. Отец закурил, шумно вдохнув запах любимых кубинских сигар. Я, как не парадоксально, в тюрьме избавился от никотиновой зависимости. Я вообще перестал от чего-либо зависеть. Теперь зависят от меня. Но запах хороших сигар, отменный виски и красивые женщины до сих пор доставляли мне удовольствие.

– Ты привез к нам девчонку Берроуза? – сухо констатировал отец.

– Я же сказал, что лишу их собственности. Всей.

– Она ведь замужем.

– Да, за ничтожеством.

Отец нахмурился, но спросил ровно:

– Ты собираешься принуждать ее к сожительству?

Я громко расхохотался, но это не беззаботный смех счастливого человека – это острое стекло по натянутым нервам ударило.

– Мне не нужно принуждать ее. Малышка Мелена сама ноги раздвинет и душу на блюдечке вручит, – шутливо ответил, затем мрачно и твердо добавил: – Я сделаю все, что придется. Я поклялся.

– Марк, сын, не позволяй ненависти сделать тебе хуже, чем ты есть.

– Поздно, – я поднялся и сжал его плечо, – она уже сделала.

Отец обеспокоенно покачал головой. Я предложил обсудить дела. С мышкой-малышкой сам разберусь, здесь мне советчики не нужны.

Следующие четыре дня мы подготавливали новый удар по Гордону Берроузу. На этот раз по бизнесу. Это должно стать грандиозным событием. Удар под дых. Но требовалась тщательная подготовка и планирование. Слишком велики могли быть последствия, если что-то упустить. Ничего, я подожду, чтобы потом громко посмеяться. Посмеяться последним.

Вернувшись на виллу, Мелену не обнаружил. Сальма выразительно подняла брови и кивнула в сторону пляжа. Я прошел через буйно цветущий сад и удивленно застыл. Моя мышка-малышка задорно смеялась, бегая по мокрому песку со щенком на длинных лапах. Он заливался восторженным лаем; она то бросалась в воду, то убегала от него по суши. Пес в море заходить не решался, но заливисто поддерживал веселье.

Я сбросил футболку и расстегнул ремень джинсов. Мелена готова – значит, пора начать игру.

Мелена

Я ошалелым взглядом провожала широкую спину своего похитителя. Что это было?! Как вообще такое могло произойти со мной?! Опустила глаза на ноги в чулках, только сейчас осознавая, что стою практически голая, в одном пиджаке! Боже, казалось, что с той минуты, когда утром вышла из дома прошла целая жизнь. Еще вчера Марк Нортман был воспоминанием, а сегодня он целует и обнимает меня, втягивая в какую-то дьявольскую игру.

Я запахнула пиджак, шумно втянув жгучий мужской аромат: что-то пряно-острое с ноткой свежести, волнующее и опасное, как и сам хозяин.

– Мисс, можно войти? – я услышала деликатный стук в дверь, сопровождаемый приятным женским голосом.

Господи, я же не одета! Что обо мне подумают!

– Минутку, я… – что же я? – Минутку.

Я бросилась в гардеробную, на которую указал Марк, и пораженно застыла, оценивая размеры и наполненность: здесь было все, что только может понадобится женщине. Наряды на выход и повседневные, аккуратные стеллажи с обувью, сумки и аксессуары, не удивлюсь, что элегантное трюмо забито нижним бельем. Здесь даже меха были! Зачем мне норковое манто на острове?!

Я несмело провела пальцами по вечерним платьям. У меня таких никогда не было, но такие носила мама. Утонченные и изысканные, яркие и сексуальные, призванные подчеркнуть ослепительную красоту хозяйки. Отец любил хвастаться ее внешностью и выставлять на показ, чтобы мужчины слюной захлебывались от одного взгляда на его собственность. Неужели и меня они преобразят? Смогут ли тряпки из тени сделать роковую красавицу?

Глухой шум привлек внимание, и я схватила шелковый халат, откладывая в сторону спортивный пиджак Марка.

– Мисс, – улыбнулась мне симпатичная женщина испано-мексиканской внешности. Она была старше меня лет на десять и смотрела понимающе: она определенно знала для чего я здесь, поэтому о репутации можно не беспокоиться – ее уже нет. – Меня зовут Сальма, я буду помогать вам во всем.

– Миссис, – по привычки поправила я, но, заметив короткую улыбку моей новой помощницы, которую та спрятала в складках губ, согласилась: – Пусть будет мисс.

Возможно, здесь я почувствую свободу от ненавистного брака.

– Мисс, вилла в вашем полном распоряжении. Мистер Нортман велел исполнять любое ваше желание. Вы здесь хозяйка.

Даже так… Ладно, проверим.

– Любое желание, – задумчиво проговорила я. – А если я захочу вернуться в Штаты?

Сальма осталась возмутительно спокойной, даже глаз не потупила, объявив:

– Вы не захотите отсюда уезжать. Здесь рай.

Я не выдержала и улыбнулась. Когда я вернусь в Палм-Бич меня ждет чистилище, не меньше! Поэтому не буду туда торопиться!

– Перед ужином я хотела показать вам дом и сад…

– Ужином? – зевнув, нахмурилась я. Спасать хотелось очень, но светло, как днем. – Буду благодарна, Сальма, только сначала переоденусь.

– Как прикажите, мисс. – Она замялась, затем подошла к моим вещам, валявшимся на полу, и с извинением произнесла: – Мистер Нортман дал четкие указание относительно одежды, в которой вы прибыли.

Да, я помнила: он собирался ее сжечь.

Когда Сальма ушла, я задумчиво оглядела свою новую спальню: комната выполнена в форме пятиугольника с огромной кроватью, вазами, наполненными тропическими цветами, и ярким мозаичным полом. Двери на террасу распахнуты, и даже слышен ласковый шелест волн. Я даже ущипнула себя, не веря в реальность происходящего. Стало больно – значит, это не сон. Вот только хорошо это или плохо, пока не ясно.

С моих губ сорвался нервный смех. Марк похитил меня, чтобы наказать отца. И по иронии судьбы он его в самом деле накажет: не потому что меня любят, а потому что забрали собственность Гордона Берроуза.

Хотел ли Марк поквитаться лично со мной? Не думаю, но для достижения цели точно пойдет на все. Это я прочитала в его глазах, в решительности, с которой он определил мою участь. Не знаю, что произошло за эти пять лет – помимо гибели Грея, естественно – и вряд ли со мной будут откровенны, но чувствую: отец задолжал, крупно задолжал, задолжал самому дьяволу. И расплачиваться будет всем, что имеет.

Я улыбнулась, сначала несмело, затем даже тихо рассмеялась. В любом случае, если Марк думал, что я буду страдать вдали от отца и мужа, то крупно ошибся. Для меня это не наказание, а наслаждение.