Не повезло тебе, мышка, с родней. Мышка… Ага, конечно, уже не такая уж мышь. Я невольно залюбовался ее. Северная Мадонна или Южная Венера. Или все вместе. Волосы высохли и светло-серебристой волной лежали на точеных плечах, глаза яркие и взгляд наконец-то прямой. Рот просто создан для удовольствия, моего, естественно. Для моего члена создан.

То ли мозг подал сигнал в нижнюю голову, то ли наоборот, но начавший опадать ствол поднялся, наливаясь кровью, тяжело покачиваясь. Мелена при должном подходе может стать идеальной шлюхой, в хорошем смысле. Бабы должны быть такими – горячими и течными. Судя по папочке и мамочке, порода у них не самая высокоморальная.

Я на мгновение заставил инстинкты прижухнуть и не атаковать мышку, взглянув на нее с холодным расчетом. Я точно знал, что никогда не женюсь. Просто не смогу сделать женщину счастливой – много темного во мне, и это не только прошлое: это настоящее и даже мое будущее. Да и не виделось мне семьи в стиле: до старости душа в душу. Но я бы хотел после себя кого-то оставить. Кому-то ведь должно перейти дело семьи Нортман. Ради кого мы наверх путь пробивали? Я у отца единственная надежда на внуков, но у меня нет и не будет жены, но есть мышка-малышка. Мелена идеальная кандидатура: красивая, здоровая, я первый у нее, тихая и покорная – молча уйдет, когда надо будет.

Мысль, конечно, шальная – с ней переспать нужно. Как, собственно, и с самой кандидатурой на роль матери. Пока никакой контрацепции, а там как карта ляжет…

Мелена

Я лежала в шезлонге, подставляя ласковому карибскому солнцу обнаженное тело. Пляж, примыкавшей к вилле, действительно был частным, я бы сказала даже необитаемым – домашние и те не смели выходить, когда Марк был здесь. За последние две недели он практически не отлучался, всего пару раз слетал на Большой Кайман, но возвращался максимально скоро. Я чувствовала себя польщенной: он ведь ко мне спешил.

Мысли о муже, доме, семье выветрились вместе с влажным тропическим бризом. Признаться, я никогда не рассматривала для себя вариант сбежать, бросить гнилое болото, которое именовалось «брак». Для этого нужна смелость, а у меня ее не было. Она пыталась пробиться да так и замерла, раздавленная каменными стенами, в которые меня загнали после «смерти» мамы. Но сейчас все по-другому. По своей воле никогда не вернусь в дом отца. Я даже в мыслях не считала его своим. Там все его. Мебель, вещи, люди. Про мужа даже говорить не стоит. Надеюсь, я освободилась от него навсегда: пусть формально мы все еще женаты, но больше я ему не принадлежала. Марк забрал меня и сделал своей. Я душой чувствовала, что он моя судьба, а телом… Телом ощущала его всемогущую власть надо мной. И мне это нравилось.

– О чем задумалась? – Марк закрыл поджарым телом солнце, нависая сверху, солеными каплями падая мне на живот. Мокрый, красивый, игривый. Мое сердце давно стало его трофеем, помахав на прощание ручкой. А я и не сопротивлялась. Мне было хорошо здесь. Хорошо с Марком. Пусть иногда он был слишком властен и циничен, но никогда не старался подавить меня.

– О том, что я обнажена, а ты в плавках, не справедливо, не находишь?

Да, мой непредсказуемый похититель не любил следы от белья – кожа должна быть идеально загорелая. Но мне казалось, что дело не в этом: Марк желал выбить из моей головы пуританские принципы, смущение и стыдливость. Я не должна стесняться его наготы и тем более своей. Он каждый день убеждал меня, что мое тело прекрасно, и я поверила ему. Марк очаровывал, околдовывал меня, соблазнял и покорял. Он хотел, чтобы я стала женщиной на сто процентов. Нет, не хотел, требовал, порой жестко. Словно острым мачете проходился по комплексам и неуверенности в собственной сексуальной привлекательности. Он не наказывал меня за непокорность и дерзость, он возбуждался от осознания, что ему нужно взять, добиться покорить. Мне пока не удалось стать той, какой Марк желал меня видеть, но я встала на этот путь, и я его пройду!

– Ты права, – серьезно ответил и тяжелым взглядом прошелся по моему телу, особенно задерживаясь на груди. Его плоть налилась, натягивая синюю ткань, как парус. Я облизнула губы, но не нервно, как делала, опасаясь мужа, а подразнивая. Мужчинам, оказывается, нравится, когда с ними играют.

Марк скинул шорты, ни капли не смущаясь яркого дневного света. Я подавила рефлекс опустить глаза. Нет, я буду смотреть, трогать, пробовать! Мощная, обтянутая рельефными мускулами грудь с редкой порослью волос, сбегавшей черной узкой дорожкой вниз и расходившейся в паху. Член был обрезан, и взгляд сразу падал на крупную рубиновую головку, венчавшую длинный крупный ствол.

Марк обхватил его у самого основания и медленно провел вверх-вниз, заставляя меня тонуть в тумане его глаз. Дышать стало невозможно – даже воздух вокруг пропитался желанием. Он поманил меня пальцем, чтобы оказалась ближе и, обхватив мою ладонь, начал скользить ей по стволу, пока жемчужная капля не показалась.

– Коснись себя, мышка-малышка, – тихо приказал, не прекращая толкаться мне в руку. Я помедлила, смущаясь удовлетворять себя при свидетелях. Это такое личное. Но Марку нравилось развращать монашку во мне.

Правая рука скользнула к промежности, раздвинула набухшие нижние губы, неспешно прошлась вдоль, задевая пульсирующий клитор. Марк практически не касался меня, а я вся как оголенный нерв. Даже током ударить могу. Где-то закричала чайка, и меня охватило странное восхитительное бесстыдство: я средь бела дня ласкала себя и мужчину, не робко и пугливо, а открыто и с большим наслаждением!

Я насаживалась на свои пальцы и тянулась к набухшей от желания головке самого идеального мужчины. Хотела облизнуть, полностью вобрать в себя, языком обвезти каждую вену, но меня только дразнили – скользили по губам, затем лишали желаемого.

– Как ты ухитрилась остаться девственницей? – тихо рассмеялся Марк. – Ты же так и просишься на член.

Я захныкала, даже мой оргазм подчинялся его желаниям и растворялся легким шелестом, покалывая напряженные пальцы ног.

– Хочешь, чтобы я трахнул тебя?

Я подняла отяжелевшие веки, вглядываясь в красивое суровое лицо. Мое тело скручивало от нетерпения, от стремления стать его, отдаться ему полностью, а Марк был серьезен и спокоен – полностью контролировал ситуацию. Он не терял от меня голову, а вот я…

– Хочу, – хрипло выдохнула.

– Попроси.

– Трахни меня… – совсем тихо, избегая его взгляда.

– Не слышу.

– Трахни меня.

– Что? – Марк нахмурился и приподнял мой подбородок, почти втыкаясь членом в рот, всего полдюйма разделяло нас, и мне снесло крышу.

– Трахни меня, Марк, пожалуйста… прошу… – негромко, но чувственно и призывно, завораживая своим бесстыдством.

Он с протяжным стоном толкнулся мне в рот, не грубо и резко, а растягивая момент, отдавая себя мне. Нет, Марк еще и не начинал делать то, о чем я умоляла мгновение назад, но он давал мне то, чего истинно желала сейчас. Мой язык очертил грани, прощупал вены и вылизал тугую мошонку. Я осторожно взяла в рот сначала одно яичко, затем другое, с нежностью втягивая в себя. Мне хотелось сделать ему приятно, и я знала, что такие пикантные, в чем-то опасные ласки его заводили. Марк стал моим проводником в мир чувственности – мне очень нравились его уроки.