– Это еще кто?! – не менее грозно прорычал Марк, скатываясь с меня.

– Это Никки, – я поднялась, смущенно прикрывая грудь: и от мужчины, и от щенка. – Я купила собаку.

Марк смерил меня тяжелым взглядом, затем поднялся, возвышаясь над тявкавшим псом. Против воли я тихо захихикала – было ощущение, что двое самцов решили помериться самцовостью. Марк был сногсшибательно красив: сильные ноги, крепкие ягодицы, большой, очень большой… Тут я покраснела, вспоминая, как брала его в рот. Никки… Никки просто был упорным и сдаваться не собирался.

– По-моему, ты завела дракона, – вынес вердикт Марк и обратился к щенку: – Принцессу охраняешь?

Мой защитник замолчал, внимательно изучая противника.

– Ладно, твоя взяла.

Марк помог подняться и лично надел на меня свою футболку – мой купальник уплыл без меня. Втроем мы зашли в прохладу сада и, оказавшись в столовой, встретили Сальму:

– Познакомились? – кажется, она веселилась.

– Накрой обед на террасе, – сухо отозвался Марк. – Я голоден. И пса займи.

Он жестко обхватил мое запястье и потащил в спальню.

– Теперь ты не отвертишься, мышка-малышка.

Дверь с силой захлопнулась. Я осталась наедине со своим личным демоном-искусителем.

Марк

Минута, что мы добирались до дома, не только не охладила моего желания, наоборот, жестким нетерпением ударила в голову, до трясучки просто. Бля, я до звона в яйцах, до каменного члена, который думать рационально не давал, хотел мышку-малышку?! Четыре дня даже не думал о ней, встречи не предвкушал, а сейчас даже на подготовку тратить время не хотел. Успеется. Все-таки пять лет воздержания дают о себе знать.

– Какая ты мокрая, – шепнул, прижимая ее к стене – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Ноги стройные на пояс закинул, концом размазывая обильную влагу. Мышка потекла. Значит, нравится ей быть здесь: вбитой в стену, с бесстыдно разведенными ногами, с губой, невыносимо сексуально закушенной, а ее всхлипы порочные музыкой по ушам. Да, мышка, ты еще мое имя стонать будешь.

Через голову футболку с нее стянул, посмотрел прямо в глаза – загнанное выражение сменилось легкой дымкой похоти. Барьеры рухнули. В меня словно двойную дозу возбуждения вогнали, реальность туманом заволокло. Все, не могу больше сдерживаться – вошел резко, яростно, на полную, мошонкой ударяясь о упругие ягодицы.

Мелена вскрикнула и попыталась оттолкнуть меня, а я завис. Просто завис. Это как вообще?! Это что, блядь, такое?! Девственница?! Замужняя девственница! Такое вообще бывает?!

– Потом обсудим, – хрипло бросил и накрыл розовые губы своими. Я уже в ней, горячей, тугой, невинной. Это сносило крышу. У меня никогда не было девочек-целочек, и, признаться, я даже не верил в их существование – с определенного возраста все оприходованные. Хотя нет, пять лет назад хрупкая именинница Мелена точно была нетронутой, это чувствовалось. И я даже предположить не мог, что смогу сорвать этот цветок первым.

Мой член словно тисками жаркими обхватили, обильно поливая соками. Я готов был кончить уже через десять секунд после вторжения, но сдерживался, растягивал наслаждение. Хотелось долбить узкую щелку до красных пятен перед глазами – нашими глазами, – чтобы со смаком, чтобы влажными шлепками комната наполнилась и дыханием, тяжелым, рваным… Но нельзя: женщины подо мной от ярких оргазмов кричат, а не от боли корчатся.

Припал к шее тонкой, громко вдыхая аромат моря и солнца, нащупывая эрогенные зоны, а сам руку между ног запустил, нежно водя по клитору. Дыхание Мелены сбилось, а бедра приподнялись, под ритм подстраиваясь.

– Смотри мне в глаза, – тихо скомандовал. Я хотел видеть, как она кончает. Как моей становится. Мой палец безошибочно надавливал на ее кнопку, вырывая сдавленные стоны, глаза ее ясные затуманивая, а член скользил вдоль тугих стенок, растягивая под себя. Скоро мышка-малышка научится получать наслаждение разными способами, лично займусь обучением, а сейчас не буду больше мучить – дам на небо улететь.

– А-аа… – простонала она, пряча лицо у меня на плече. Стыдливая, а вот дырочка у нее правильная, рабочая и оргазм настоящий, бурный: влагалище часто сокращалось – член у меня чувствительный. Я крепко сжал загорелые бедра и резко вколачиваться начал. Прости, мышка, но нужно потерпеть, я же терпел и брал тебя нежно, а хотел трахать на полную.

Раз, два, три – каждое движение стоном отзывалась – и моим, и ее. Ствол до предела напрягся, разрезая тугую податливую дырочку.

– М-мм, – глухо простонал, взрываясь внутри, заливая ее: до предела, до последней капли.

Восстановив дыхание, остро посмотрел на мышку-малышку с секретом и, перехватив поудобней за ягодицы, отнес в постель. Мелена тут же нырнула под покрывало, прикрывая стоячие, округлые, блядь, да охрененные сиськи! Меня что ли стесняется? Поздно.

– Почему не сказала? – поинтересовался, полностью освобождаясь от джинсов. Ствол все еще стоял, увенчанный остатками спермы и немного – крови. Значит, не показалось.

– Это что-нибудь изменило бы?

– Нет, но я был бы осторожнее.

– Все хорошо, – призналась тихо, глаза опуская и краской заливаясь. Давно я не общался с такими скромницами. Тем более с такими сладкими и бурно кончающими.

– Мелена, убери к чертям собачьим эту простыню! Я видеть тебя хочу!

Она несмело приспустила, сверкнув розовыми ореолами. Нет, так не пойдет. Я схватил за край и потянул, лишая убежища – никаких покровов, никакого стыда, только секс. Обтер простыней член, насмешливо наблюдая, как мышка-малышка из-под ресниц следит за мной, затем отбросил ткань.

– А теперь объясни, как ты осталась девственницей будучи замужем? Неужели чмошник Билл еще и импотент?

Мелена сразу сошла с лица, словно темную вуаль надела – никаких ярких красок, потухла, перегорела, как лампочка.

– Я не хочу об этом говорить… – произнесла с горечью, болью затаенной.

– А я хочу.

Вот теперь я точно должен разобраться. Какого черта у них происходит? Что они вообще за пара? Я справки наводил: знаю, что верностью Билл не отличался. Ну так он не первый и не последний, но чтобы настолько женой пренебрегать?! Тем более такой красивой.

– Марк, пожалу…

– Ме-ле-на, – каждый слог с нажимом – торговаться со мной бесполезно.

– Он берет меня только сзади! – выпалила со злостью, гордо вздергивая подбородок. – Чтобы мне было больно. Больно и унизительно. Доволен?

Одинокая слезинка скатилась по щеке. Мне захотелось убить. Просто убить. Без объяснений. А еще мне стало немного стыдно. Я ничего не испытывал к мышке-малышке, кроме желания обладать ее восхитительным телом и стремления отомстить ублюдку Гордону с помощью дочери, но ее откровение заставило немного смутиться. Я ведь тоже ее использую и долго буду использовать: физически, эмоционально – и тело, и душу. Но я искренне не хотел причинить ей боли ни на каком уровне. Причиню, обязательно причиню, но удовольствия от этого не получу. Ее отца с мужем накажу с наслаждением, а ее нет.