class="p1">Они соврали. Его родители – люди, которые должны любить его, заботиться и беречь – соврали. Зейн не знал, где они сейчас. Может, здесь, в этой же больнице, только не прикованы наручниками к каталке…

Скорее всего, они приехали сюда, потому что Грэм впервые на его памяти ударил Элайзу по лицу. Зейн знал, зачем. Грэм ударил ее, чтобы доказать свою правоту. Что Зейн врет и это он избил родную мать.

И Бритт – тоже.

Глаза распахнулись сами. Зазвенели наручники – он попытался встать.

– Бритт. Он ударил Бритт!

– Эй, полегче. – Чтобы успокоить его, а заодно проследить за пульсом, Дэйв взял Зейна за руку. – Тебе надо на рентген.

– Он ударил ее. Ударил! За то, что она звонила в Службу спасения. Я все слышал. Хотел его остановить. Он столкнул меня с лестницы, схватил ее и что-то ей вколол. Ты должен узнать, как сильно она пострадала. Где она сейчас?

– Я все выясню, – пообещал Дэйв. – Эмили я уже позвонил, как ты и просил. Она едет. Еще я договорился, чтобы тебя осмотрела доктор Маршалл. Она лучший хирург в городе. Просто гений.

– У нас скоро чемпионат. Он сказал, я опоздал на пять минут. Поэтому наказан. Никакого бейсбола.

– Господи… – Дэйв с силой провел ладонями по лицу и протяжно выдохнул. – Ты должен все рассказать полиции.

– Я пытался. Мне не верят. Он так и обещал. Его здесь уважают, а я – пустое место.

– Не желаю слышать этот бред. – Дэйв подался ближе, чтобы их лица оказались на одном уровне. – Зейн, держись. Будь сильным. Гляди на меня, смотри в глаза. Я тебе верю. Сделаю все, что смогу. Во-первых, разберемся с переломами. Починим тебя, будешь как новенький.

– Меня посадят в тюрьму. Присматривай за Бритт. У сестры никого не будет, кроме Эмили. А ее к нам не пускают.

– Обязательно присмотрю.

Зейн огляделся – от остальных их отгораживала тонкая занавеска. Он заговорил вполголоса:

– Ты должен зайти к нам домой, когда никого не будет. Возьми мои ключи. Они в кармане.

– Зачем?

– Я все записываю. В дневник. Он под столом в вентиляции. Может, мне поверят, если увидят записи.

– И давно ты… – Дэйв замолчал, потому что занавеску отдернули. – Похоже, пора на рентген.

Он все же украдкой залез в карман Зейна и вытащил ключи.

Мальчика в сопровождении полицейского повезли на рентген. Потом вернули, но в другой кабинет – судя по табличке, процедурную. Полицейский остался дежурить под дверью.

Вошла врач, ужасно похожая на бочонок: такая же низкая и коренастая. Волосы с густой сединой были заплетены в косу.

– Привет, Зейн. Я доктор Маршалл. – Она взяла его карту. – Давай-ка глянем, как обстоят дела. – Темные, будто у вороны, глаза прищурились, и она хищно уставилась на Дэйва: – Ты в курсе, почему Зейну до сих пор не дали обезболивающее?

– Отец сказал, он может быть под кайфом. Запретил, пока не придут результаты анализов.

– Я их только что видела. Все чисто. Господи… Прости, малыш.

Доктор Маршалл распахнула двери, позвала медсестру и принялась, словно генерал, раздавать приказы.

Через пару минут мир вокруг стал заметно ярче.

– У него пальцы холодные, – пробормотал Дэйв. – Локоть и вовсе ледяной.

– Дэйв, я все вижу на снимках. Итак, Зейн, есть хорошие новости. Нога не сломана. Ужасное растяжение и порваны связки. Но это лечится – холодный компресс, покой, и мы наденем тебе специальный бандаж. Я объясню, что именно надо делать. Потом, через пару дней, начнем физиопроцедуры.

Пьяный от анестезии, Зейн улыбнулся.

– А где плохие новости?

– У тебя в руке три кости, и все три сломаны. Еще раздроблен сустав, мой мальчик. Я наложу шину, и она поможет терпеть боль и избежать смещения. Надо по возможности держать руку выше сердца. Когда опухоль спадет, мы вправим кости и наложим гипс. Может, придется поставить пару штифтов, посмотрим.

Зейн опять улыбнулся.

– Звучит не так уж страшно.

– Вот это настрой! Да, предстоит операция, но я в этом деле мастер. Вдобавок, ты молодой и в отличной форме. Мы тебя починим, станешь как новенький. Договорились?

– Ага. Только я буду в тюрьме. Меня отпустят на операцию?

Улыбка в ее глазах померкла.

– Как решит тюремный врач. Я просто даю рекомендации. Лицо тебе тоже не мешало бы починить, да?

– Нос в этот раз не сломан. Я помню, каково это.

Вороньи глаза стали очень яркими, будто в их глубине вспыхнуло пламя.

– Вот и славно. Не тошнит, не двоится? – уточнила доктор Маршалл, бережно беря его за подбородок.

Зейн услышал снаружи голос Эмили и дернулся.

– Успокойся, – велел Дэйв. – Пусть врач делает все, что надо. Я подожду за дверью.

– Скажи ей про Бритт! – Туман в голове развеялся, и снова накатил страх. – Ты должен ее найти. Он ее избил. Я хотел ему помешать. Почти справился, но он все равно был сильнее.

– Кто ее избил? – Промакивая царапины, доктор Маршалл махнула Дэйву, чтобы тот вышел.

– Грэм. Я так называю его про себя. После двадцать третьего декабря. Не прошлого года, а предыдущего, когда он сломал мне нос и сильно избил.

Дэйв вышел и увидел, как Эмили кричит на полицейского.

– Эй, Джим! Ты ведь знаешь Эмили. Это тетушка Зейна.

– Я всего лишь выполняю приказ. Запретили пускать в палату всех, кроме медицинского персонала. Что мне остается?

Дэйв покачал головой и взял Эмили за руку.

– Давай поговорим.

– Какого черта происходит? Что с Зейном? Меня даже к Бритт не пускают!

– Расскажу, что знаю. Сперва то, что твоя сестра с мужем сообщили копам, а потом то, что Зейн сказал мне. Предупреждаю сразу: сам я верю Зейну.

Дэйв выложил все без прикрас. Эмили привалилась к стене и побелела.

– Надо было догадаться… Как я ничего не замечала? Господи, они же дети. И давно?..

– Не знаю. Как думаешь, Зейн говорит правду?

Эмили, несмотря на бледность, разозлилась.

– Конечно!

– Его переведут в Банкомб, центр содержания под стражей в Эшвилле, как только закончат с процедурами.

– Но почему так быстро… Грэм! – Эмили стиснула зубы и выдохнула. – Это все Грэм. Он знает ниточки, за которые надо дернуть. Я могу внести залог?

– Эмили, я не знаю. Зейн дал мне ключи от их дома. Попросил зайти и взять тетради, где описал происходящее. Они в тайнике. Ума не приложу, чем это поможет, но лишним не будет.

– Ты не боишься? Это ведь незаконно…

– Зейн на меня рассчитывает. Он славный парнишка, Эмили. Дружит с моим сыном. Грэм, насколько я понял, не первый год над ним измывается.

Эмили вытерла лицо, смаргивая слезы. Откуда они взялись