class="p1">Работалось Гоше плохо. Болела голова. Осознание полного попадоса не отпускало. Завтра они с женой собирались ехать на море. А сегодня он обещал свозить ее на дачу. Не такси же вызывать. Да и как родителям и тестю он будет объяснять, что случилось с машиной?

«М-да. Неудачно начался отпуск, — думал Игорек. — Еще этот отчет не сходится!».

Провозился с отчетом Игорек полдня. Кое-как свел концы с концами и только собрался выходить, как позвонила жена.

— Ты на работу ушел пешком?

Игорек аж вспотел, хотя в кабинете работал кондиционер.

— А-а-а, да. Что-то прогуляться захотелось. А что?

— Да я пошла в магазин, смотрю, машина стоит, а тебя дома нет. Еще удивилась. Думала…

Ленка и дальше что-то щебетала в трубку, но Игорек ее перебил:

— ГДЕ стоит машина?

— Ты чего, Гош! Да вот она, прямо перед подъездом.

Игорек бегом сорвался из кабинета, на ходу вызывая такси. Такси приехало быстро, водитель оказался понятливым и гнал на возможных скоростях.

Выскочив из машины, Игорек уставился на свою Тойоту, которая как ни в чем не бывало стояла перед самым подъездом. Ему даже показалось, что она ехидно подмигивает ему фарой.

Гоша потряс головой, решив, что это от жары и вчерашнего коктейля ему мерещится. Это надо же так напиться, чтобы не узнать свою машину. Ведь и утром она была здесь! Он четко помнил, что смотрел на нее, но не узнал.

Игорек схватился за лицо рукой, провел пальцами по щекам и подбородку. Он прекрасно понимал, чем ему грозит ложное сообщение о преступлении, и как ему придется отмазываться. Перед начальством и родителями. Но больше всего его страшило то, как объяснить жене, что им придется задержаться в городе.

Тут из подъезда вышла Лена с большой сумкой в руках.

— Гош, уже полдня прошло. Родители звонили, ждут нас, за стол не садятся. Ты забыл, что сегодня у папы юбилей?

Игорек оказался в западне. Если Ленку еще можно было как-то уговорить, успокоить, то как объяснить все родителям и тестю, он не представлял. Тестя Игорек боялся.

Тогда он принял решение.

— Так садись скорее, — Игорек выхватил из рук жены ключи, — поехали, раз опаздываем.

От дома он стартанул так, будто за ним гнались. Он старался выехать из города по маленьким улочкам, где точно нет камер.

«Пока суд да дело, — подумал Игорек, — придумаю, как отмазаться».

Пропетляв по улицам, Игорек выехал на трассу и нажал на газ.

«Проскочу», — решил он.

Вскоре его телефон зазвонил. Номер незнакомый, но Игорек не стал брать трубку. Телефон звонил снова и снова. Игорек летел по трассе, лихорадочно вспоминая, где можно свернуть и проехать к даче полями. Но, увы, такой возможности не было.

Вскоре показался пост ГИБДД. Игорек взмолился, чтобы ориентировки на его машину еще не разослали. Как законопослушный гражданин, Гоша проехал мимо поста на разрешенной скорости, отвернувшись по возможности в сторону. Вдруг в зеркало заднего вида он увидел, что полицейские у машины засуетились. Гоша не стал дожидаться и дал по газам.

Но не прошло и пары минут, как он услышал то, от чего его прошиб холодный пот.

— Тойота 417! Примите вправо и остановитесь! Тойота 417! Примите вправо и остановитесь!

Мечты об отпуске умерли после полудня.

Море, жди!

Александра Старикова

«Нет любви более искренней, чем любовь к еде».

Джордж Бернард Шоу

— Мам!

«Нет».

— Ма-а-ам! Ты где?

«Нет меня».

— Ну, мама-а! — Сонька, наконец, сбросила босоножки и заглянула в комнату. — Фу-х, я испугалась. Ты молчишь…

— Хочу и молчу, — огрызнулась Татьяна, не отрываясь от монитора.

На экране энергичными перебежками двигалась эффектная красотка в сверкающем латном облачении с двуручным топором за спиной и на высоченных шпильках. Ярко-рыжие длинные волосы воительницы прыгали по металлическим плечам чуть ли не со звуком, на склонах розоватых снежных гор разлеглись фантастические развалины. Татьяна сильно надеялась, что за разноцветной мечущейся картинкой дочь не заметит покрасневших материнских глаз.

— А, ты играешь? Пардонь, — встрёпанная голова скрылась за дверью от греха подальше.

Красотка на секунду замерла и козой запрыгала по ледникам прямо к сияющей вершине, одной левой снося черепушки бодрым скелетам и больше не останавливаясь ни на секунду.

С одной стороны, Татьяна порадовалась, что дочка вспомнила золотое правило: когда мать работает или играет, трогать её нельзя. С другой стороны, почему-то стало грустно: внимания тоже хотелось. Особенно в нынешней трудной ситуации.

Лето явилось как факт — говаривал кто-то из классиков, — но лишние килограммы, пришедшие с богатым новогодним столом, прижились и даже не думали уходить. Что бы Татьяна ни делала, как бы ни меняла пищевые привычки, насколько усердно ни считала бы калории — весы не показывали меньше семидесяти, как будто издеваясь над усилиями. Было отчего поплакать!

За окном бесилось лето. В этом году оно наступило рано, и уже к середине июня от жары изнывали не только старушки и меховые собаки, но и вполне молодые женщины вроде Татьяны и её подруг. Правда, конституция последних была ещё мобильной, то бишь позволяла им кардинально менять объёмы от пышных зимних к незаметным летним. Татьяна же, как самая старшая, подобной мобильности организма уже лишилась, а потому страдала непомерно. Единственным для неё способом преодолеть страсти по фигуре было плотное погружение в любимую компьютерную игру, но — увы! — уже и оно не помогало. Ведь приходилось отвлекаться на простые жизненные действия: спать, заботиться о детях (слава Богу, уже подросших!), морально поддерживать мужа — и, как результат, постоянно возвращаться мыслями к неумолимому дисбалансу желаемого и реального. А летнее солнце просовывало лучи сквозь неплотно задёрнутые шторы и звало, звало, звало на море.

Татьяна психанула и злобно убила красотку, сбросив её с горы на головы овечьего стада. Затем выключила комп и вышла к Соньке на кухню. Дочь радостно уминала вторую тарелку плова, чем немало поспособствовала активному развитию материнской депрессии.

— Вкусно? — стараясь, чтобы не дрожал голос, поинтересовалась Татьяна.

— Угу-м-м, — ответствовала Сонька, продолжая орудовать ложкой.

— Салатику? — ехидно предложила Татьяна.

— Не, фух, спасибо. Я лучше чайку наверну с конфетками, — Сонька наконец отвалилась от стола и довольно похлопала себя по животу. Половина объёмной кастрюли растворилась в молодом растущем организме, никак не визуализируясь.

— Вот не стыдно тебе?! — упоминание о конфетах стало последним гвоздём в крышку лета для Татьяны. — Как можно столько лопать и оставаться в форме? Могла бы молча всё это съесть?

— Мам, ты чего? — непонимающе уставилась на неё Сонька.

Но шлюзы рухнули под напором действительности.

— Лето на дворе! Лето! А я жи-ирная, —