Глаза его излучали такую чувственность, что Бренда, потрясенная, не в силах была шевельнуться. Она поняла, что Гриффин сейчас поцелует ее, но не пыталась помешать ему, поддавшись предательскому зову плоти.

Ладони Гриффина бережно обхватили ее лицо, горячими пальцами касаясь нежной кожи, и сладостное предвкушение овладело Брендой. Осознание того, что его серые глаза потемнели от неистового желания, которое вызвала именно она, польстило ее самолюбию.

Дыхание девушки участилось, сердце забилось в бешеном темпе, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Гриффин отвел с ее лица непослушную прядь волос, и губы его, следуя за пальцами, коснулись нежной впадинки за ухом.

Бренда едва слышно застонала от наслаждения. Дрожь восторга охватила ее, и она сама не заметила, как теснее прильнула к Гриффину, всем своим существом ощущая тяжелый, неровный стук его сердца и жар желания, исходивший от сильного мужского тела.

Она смотрела на жилку, неистово бившуюся в ямке у его горла, и понимала, что он уже едва владеет собой.

Я тоже хочу его, призналась себе Бренда.

Вопреки всякой логике, вопреки здравому смыслу, твердившему, что это всего лишь зов изголодавшейся плоти, она так сильно желала Гриффина, что уже не могла обуздать это греховное чувство. Ее охватил панический страх, но вместо того, чтобы придать сил сопротивляться, он лишь окончательно лишил Бренду воли.

Жаркие губы Гриффина властно заглушили слабый протестующий шепот девушки. Крепко притянув к себе, он целовал ее с таким сладостным исступлением, что она таяла в обжигающем потоке страсти.

Ни один мужчина еще не целовал Бренду так и не давал ей такого глубокого, полного наслаждения. Она упивалась этим поцелуем, чуть не плача от счастья, и мечтала, чтобы он длился вечно.

У нее больше не осталось ни воли, ни здравого смысла. Она отдавалась Гриффину, его горячим губам и рукам, и плоть ее покорно таяла, повинуясь неистовым поцелуям, настойчивой ласке языка, дерзко проникавшего в жаркие глубины ее рта. Неведомое прежде наслаждение заставляло податливую женскую плоть пылать и трепетать.

– Нет! – вдруг отчаянно вскрикнула Бренда и вырвалась из объятий Гриффина, оборвав поцелуй и освобождаясь от наваждения. Лицо ее пылало от гнева и унижения.

Что случилось?! Как могла она безоглядно броситься в омут плотской страсти?

Гриффин шагнул к ней, протягивая руки, и на миг, безумный краткий миг, Бренде вдруг захотелось опять ощутить его объятия и поцелуи, которые бы овладели всеми ее чувствами и мыслями, погружая в глубины неутоленного, жаркого желания. Сердце ее стучало, как безумное, и, с ужасом осознав, как близка была к полному и окончательному падению, девушка попятилась.

Рука Гриффина бессильно упала; он помрачнел, и жаркое пламя страсти в его серых глазах померкло.

– Мне лучше вернуться в дом, – отрывисто проговорила Бренда.

Ей стало противно при мысли о том, сколько других женщин вот так же поддавались на фальшивые посулы этих жарких поцелуев и сладостной ласки сильных рук. О, этот человек в совершенстве изучил все приемы обольщения и хорошо знает, как внушить женщине, что он желает ее, но не принуждает покориться!

Жгучие слезы кипели в глазах Бренды, когда она сломя голову побежала через кухню, но причиной их был вовсе не страх, который нагнал на нее несносный Лютер. И все же, вопреки здравому смыслу, у двери она на миг задержалась и оглянулась.

Гриффин стоял не двигаясь и не сводя с нее взгляда. Рукава рубашки, закатанные по локоть, обнажали его сильные мускулистые руки, свежий утренний ветерок трепал волосы.

Разгадал ли он во мне ответное желание? – думала Бренда. Понял ли, что со мной творится? Да и есть ли ему вообще дело до того, какую боль причинил мне этот его порыв? Конечно нет, с горечью подумала она. Таким, как он, на все наплевать.

Круто развернувшись, девушка с силой распахнула кухонную дверь.

Ее дорогие туфли из мягкой кожи, которые она купила всего лишь пару месяцев назад, теперь были покрыты слоем грязи; брюки забрызганы. От ледяного ветра, который, казалось, лишь ласкал загорелые мускулистые руки Гриффина, ее нежная кожа покрылась противными пупырышками.

Запоздало сожалея о том, что не взяла с собой шерстяное белье, которое спасало ее от холода прошлой зимой, Бренда уныло поднялась в спальню, чтобы подыскать одежду потеплее.

Но, едва она оказалась там, как, забыв обо всем, бездумно подошла к окну. Отрешенно взирая на величественный и грозный абрис горных вершин, девушка вновь и вновь возвращалась мыслями к кратким мгновениям, которые провела в объятиях Гриффина.

Едва слышный гневный стон сорвался с ее пересохших губ. Как могло это случиться? Как она допустила?..

Ты сама хотела этого, ехидно ответил ей внутренний голос.

– Нет! – хрипло прошептала Бренда, понимая, что лжет себе самой. На самом деле она действительно хотела, чтобы Гриффин целовал ее, ласкал, чтобы…

Но это просто безумие! В конце концов, она взрослая женщина, достаточно зрелая и здравомыслящая, чтобы не бросаться очертя голову в омут страсти.

Разве то упоительное головокружение, от которого у меня слабели ноги, и в самом признак влюбленности? – задумалась Бренда. Неужели мне грозит опасность полюбить Гриффина?

Да, признала нехотя она, меня влечет к этому мужчине, и все же было бы ошибкой позволить этому чувству взять верх над здравым смыслом. Поэтому подобная сцена не должна повториться! Если уж мне суждено когда-нибудь влюбиться, то, уж конечно, не в Гриффина Хоторна. Но если я здесь останусь…

Бренда горько усмехнулась. Уехать она не могла, иначе не только Гриффин, но и все сотрудники фирмы решили бы, что она проиграла пари. А значит, ей придется остаться, но обязательно отыскать способ сдерживать эмоции.

Помни о Сандре, сказала себе девушка, о том, что случилось с ней. Она тоже влюбилась, потеряв голову, а что из этого вышло, тебе хорошо известно!

Бренда машинально взяла в руки программу курса, которую дал ей Гриффин. Горные прогулки, закаляющие характер, обучение коллективным действиям, плавание на каноэ… Неужели он и впрямь надеется, что все это заставит ее измениться?

Прогулка на каноэ была назначена на завтра. Глянув в окно, девушка нахмурилась. Озерная гладь матово серебрилась, отражая ледяную голубизну неба.

Бренда никогда не была любительницей проводить досуг на свежем воздухе, особенно в холодное время года. Она вспомнила, что в последний раз совершала морскую прогулку в Италии, и капитан яхты, низкорослый кругленький мужчина, ничем не походил на атлетически сложенного Гриффина.

На миг угрюмое величие северных гор само собой сменилось перед ее мысленным взором жарким солнцем Адриатики, и она представила Гриффина не в теплой рубашке и джинсах, а в выгоревших от солнца шортах и с обнаженным торсом. Щедрые жаркие лучи ласкали его загорелую кожу, и полоска темных курчавых волос, сужаясь, исчезала под поясом…