я пыталась себя утешить тем, что в моем случае " не заразил"- это уже отлично. Дождаться бы еще месячных….Нужно ведь быть последней идиоткой или просто мной, чтобы столько хранить себя, а затем не предохраняться, особенно с таким как Дмитрий. Наверно, его постель никогда не пустует. От такого накручивания становилось еще больнее.

Новую подработку я нашла в салоне цветов. Оказалось, во мне все это время скрыт настоящий флорист- пару раз я добавила в готовые букеты немного цветов и декоративных элементов, чтобы " сделать их попышнее" по просьбе клиентов. Те были очень довольны, и тогда хозяин разрешил мне попробовать составить пару букетов самой. Когда же их выкупили первыми, да еще по высокой цене, то Ашот, владелец павильона, едва ли не прыгал от радости, держа в руках деньги. " Тэпэр можна гатовые нэ брать! Будэшь сама дэлать, я доплачивать буду!" Окрыленный мыслями о будущей прибыли, он был так похож на мистера Крабса из мультика, что я, не выдержав, рассмеялась.

— Вам идет смех- вдруг раздался низкий мужской голос рядом. Обернувшись, я увидела молодого светловолосого парня. Он уже раз в третий приходил брать букет- я заполнила его потому, что он никогда не выбирал. Более того, просто тыкал пальцем в первый попавшийся букет. И покупал, стандартно отказываясь от сдачи за крупную купюру. Едва я начинала отказываться от нее в свою очередь, на его лице проступало выражение такой вселенской грусти, что я, скрепя сердцем, все же оставляла себе эти " чаевые за талант", как он их называл. Впрочем, никакого чувства долга это не вызывало- незнакомец был весьма вежлив и тактичен, даже сдачу он оставлял вскользь, тут же переводя разговор на " околоцветочные" темы.

— Спасибо- нелепо улыбнулась я, не зная, что еще добавить в ответ- вам как обычно? Букет?

— Если честно- в его низком голосе послышалась легкая дрожь- мне и нужен-то был всего лишь первый. А остальные- он неопределенно махнул рукой- я просто хотел видеть вас. Мы могли бы… куда-нибудь сходить вдвоем?

Я кожей чувствовала, как покраснела. И как взгляд Ашота сверлит нас- хозяин не дышал, ожидая ответа. Его мечты о прибыли рушились в один момент.

— Я…знаете, у меня недавно было очень тяжёлое расставание (ага, с тобой провели одну ночь- и бросили. " Расставание" 99 лвл). И…я…пока бы не хотела… — слова приходилось буквально выдавливать из себя, тщательно подбирая, чтобы не задеть парня- другого общения.

Парень, ничуть не обидевшись, улыбнулся:

— Ну, что же, попытаться стоило. Тогда мне вот тот букет- он протянул деньги, а я замерла в нерешительности. Ему ведь не нужен букет, так он говорил несколько минут назад.

— Это вам- бросил он на стол две купюры по пять тысяч, указав глазами на мой любимый букет. Мою личную гордость- крохотные разноцветные гипсофилы в нем соседствовали с пятью разноцветными крупными розами, создавая невероятную яркость и буйство красок. Он угадал. Наблюдательный.

Когда колокольчик на двери известил о его уходе, я услышала за спиной вздох облегчения- Ашот.

— Ну, я пайду. Можэшь дэньгами взять- милостиво разрешил он мне не брать букет. Тем более, тот стоил в два раза дешевле, чем мне дал незнакомец. Немного поколебавшись, я решила, что не буду расстраивать того, кто проявил ко мне хотя бы чуточку тепла. Придет, увидит букет в продаже…Хотя, может быть, он и хотел, чтобы я взяла деньги. Привычная неуверенность в себе мигом вернула из облаков на грешную землю. Наверно, выгляжу плоховато. На нервах я похудела, осунулась. Желудок начал шалить, иногда отторгая пищу. Видимо, мой болезный вид, а вовсе не женская привлекательность, и был спонсором его внезапной щедрости.

— Тогда пятерку папалам подэлим, чтоб чэстно- вновь удивил меня Ашот.

Уже вечером, возвращаясь домой, я опешила, увидев на дороге стопотворение- столько деревенских здесь не собиралось со времен пожара у Ермолая Никитича, когда люди бежали с ведрами и кастрюлями-тушить, чтобы огонь не перекинулся на другие дома.

— О, Элечка пришла- услышала голос теть Лиды, старенькой женщины, что когда-то была директором в местной школе. Ту закрыли лет десять назад, и теперь в пустых глазницах окон разбитого здания изредка можно было увидеть местную ребятню, что гуляла по " заброшкам".

— Ты знаешь, чего у нас-то- наперебой стали просвещать меня деревенские.

Оказалось, что к нам приезжал крупный застройщик, уже застроивший едва ли не всю Москву новенькими жилыми комплексами евростандарта (правда, всего лишь на словах и с виду- в интернете позже я нашла очень много видео, где несчастные жильцы этих многоэтажек пытались предостеречь других от покупки такого жилья, рассказывая о куче подводных камней и минусов, скрываемых компанией). И вот представители этой компании планируют (ну, как планируют, когда компания чудесным образом получала подряды в фонде реновации, обходя нормативы и другие фирмы, а в учредителях значились близкие президенту лица) на месте их деревни новый современный ЖК. Жильцам предлагают жильё в других ЖК, правда, по метражу намного меньше, чем дома. Либо выкупить по рыночной стоимости землю и дом.

Я едва не захлопала в ладоши от счастья- неужели?! Наконец-то мы сможем жить как люди- без холода, гуляющего по половицам, без вечных проблем с водой и отоплением, без стабильно засоряющегося раз в два-три месяца колодца. Я уже представляла, как будем жить в новой квартире. Пускай даже однушке, пускай с отцом- да, может быть, пожив в нормальных условиях, он и сам захочет бросить пить, найдет работу.

— Папа, папа, ты слышал? — ворвалась я в как всегда незакрытую дверь. Дома горел тусклый свет- значит, отец здесь. И верно, он сидел за старым досчатым столом на кухне, пошатываясь- я уже на взгляд могла определять степень его опьянения. Сейчас была лёгкая. Значит, можно поговорить.

— Слышал? Про новый ЖК, что будут квартиры давать- раскладывала я купленные продукты на столе перед ним.

Отец, пьяно икнув, важно начал:

— Н-н-не только слышал, мы тут с Михалычем потрещали- обманывают они нас. Жилье у нас вон какое- обвел он глазами старый дом- квадратов до жопы, земля, опять же. А они нам- квартиру. Хрена им лысого. Все меняют, а я ждать буду.

— Чего ждать? — не понимая, переспросила Эля, уже готовившая ужин на старой растрескавшейся плите.

Отец, будто