знаю, ты думаешь обо мне, верно?". На паре фото с мероприятий он был в компании- сплошь красивейшие холеные женщины, выглядевшие так шикарно, будто были неземными существами. Чистая загорелая кожа, идеальные фигуры, в меру косметологии- так, чтобы все было похоже на природную красоту, блестящие волосы… Один взгляд на таких может мгновенно развить в любой сильнейший комплекс неполноценности.

— Эля, если вы не возражаете, я хотел бы поговорить? — неужели в его, таком уверенном, голосе проскользнули нотки волнения? Нет, мне, конечно же, показалось.

— Здесь? — от неожиданности задала глупый вопрос.

— Нет- он снисходительно улыбнулся, будто понимая, что мне уже известно, кто он, и какой эффект произвел на меня своим появлением- давай я довезу тебя домой, а поговорим по дороге, если ты не против?

— Но…я… — как культурнее сформулировать, что живу едва ли не у черта на куличках. Вряд ли он оставит в силе своё щедрое предложение, узнав, сколько предстоит ехать туда и обратно. Да еще и ехать с двумя малознакомыми мужчинами. Чтобы потом однажды вечером меня показывали в 112, частично — часть в лесополосе, часть — у станции. Нет уж. Попыталась обойти, но мужчина, поняв моё волнение, кивнул на мой телефон, протянув открытую барсетку, где виднелись края документов:

— Держи. Сфотографируй и отправь родным, чтоб не волновались. И машину тоже?

Еще больше занервничав, я выдала глупое " я вам всю машину испачкаю, у меня кроссовки грязные".

— Ничего, садись- усмехнувшись, сам открыл мне дверцу. Кожаные сиденья, роскошный салон. Поежившись от охватившего меня странного чувства, не решалась шагнуть вперёд. Эмиль улыбнулся еще шире:

— Не бойся, я — не выживший из ума пенсионер, что похищает девушек и сажает на цепь в подвале, где они сутками делают мне букеты. Позвони родным, скажи, что скоро будешь. И марку, номер машины продиктуй- вновь абсолютно правильно понял мои тревоги он.

"Позвони родным"- от этой простой фразы защипало в носу, слезы навернулись на глаза. Как давно я не плакала " на контрасте"- так я называла эти жгучие злые слезы, когда видела, как трясутся над своими детьми другие родители, и как мой отец забывает, что у него есть я. Даже на школьный выпускной я не пошла- отец, обещавший сдать на него деньги, пропал на две недели. И если платье у меня было- с таким трудом долгими ночами я шила его сама, перешивая одно из старых маминых, то от предложения заплатить за меня сердобольной мамы одной из одноклассниц, главы нашего родительского комитета, я отказалась. Почему-то было очень важным, чтобы за меня заплатил именнь мой отец. Чтобы вспомнил, пришел. Но он появился лишь две недели спустя, потрепанный и грязный, жалуясь на то, как устал помогать какому-то Сереге таскать цемент на баню. Ага. На баню- а руки его ходуном ходили не от того, что беспробудно пил четырнадцать дней, а, видимо, цемент тяжёлым оказался! Наверно, с этого момента я перестала плакать из-за него, из-за " контраста", просто приняв как данность- ни отец, ни его отношение ко мне не изменятся. А, если нет, зачем тратить нервы попусту. Ну не будет никогда у меня любящего, заботливого родителя. Не будет! И звонить мне попросту некому!

В машине чувствовался лёгкий аромат роз. Эмиль нажал на кнопку- и темная шторка позади передних сидений поднялась вверх, отрезая нас от бугая-водителя.

— Думаю, ты уже догадываешься, о чем пойдет речь- сложив руки на коленях, он выглядел воплощением стиля.

— О цветах- брякнула я, не подумав.

Эмиль захихикал, словно мальчишка:

— Верно, о них. Вернее- о твоём таланте- он с прищуром взглянул на меня- я ведь следил за твоими успехами

Смущение накатило жаркой волной- о чем он? Какие ' успехи'? На шесть букетов больше продано, чем обычно?

— Я о том, — пояснил он- что у тебя невероятное чувство прекрасного. Как бы объяснить… Думаю, не секрет, что вся нынешняя флористика у нас подчистую слизана с Запада. Мы как за старшим братом- донашиваем их устаревшие уже идеи, копируем веяния мод. Даже те же украшения цветами свадеб и церемоний- все базируется лишь на старых мелодрамах или журналах по оформлению девятьсот лохматого года- Эмиль взглянул на меня, словно оценивая, поняла ли я его. И, как ни странно, я действительно поняла. В детстве я смотрела кино с любимым актером, Адамом Сэндлером. Там суперагент, который мог одной рукой убивать врагов государства, а другой- готовить хумус, втайне мечтал делать прически. И учился своей мечте по одному из журналов от модного стилиста. Каково же было удивление героя, когда он, прибыв наконец в шикарный дорогой салон своего кумира, был высмеян местными сотрудниками- оказалось, что журнал, по которому он обучался парикмахерскому делу, был аж пятнадцатилетней давности. Так и наши флористы боялись добавить чего-то своего, в точности следуя тому, что видели в сети или по телевизору. Но всё это- давно устаревшие, изжившие себя в продвинутом мире " тренды".

— Да, понимаю- улыбнулась я в ответ.

— Не буду греха таить- я обожаю цветы. Моя жена не понимает этого вовсе. Для нее это все- несерьёзно, да и занятие совсем не мужское. А считаю, что они- его глаза заискрились от чувств- они волшебны. Могут и вылечить, и настроение поднять, и мир ярче сделать. Да что там говорить, ты ведь в букетах послания шифровала- не спрашивала, утверждал.

— Да- не стала таиться я- но это как игра…

— Игра- это то, чем ты сейчас занимаешься- прервал он меня- сколько ты получаешь у этого… торгаша? Когда я назвала сумму, что получала за день, он ужаснулся — а ты знаешь, деточка, сколько он на тебе зарабатывает?

Не давая мне ответить, достал из сумки на сиденье в смартфон. Пролистав пару страниц, показал мне фото:

— Узнаешь?

— Не может быть? — не сдержала я удивления. Моя цветочная композиция стояла на одном из крупнейших флористических сайтов, оцененная аж в пятьдесят тысяч рублей. Пятьдесят! Тогда как в павильоне самый дорогой букет стоил около шести тысяч.

— Но как… — я не могла понять, что происходит.

— Твой начальник открыл бизнес на тебе- бросил он презрительно- я ведь поэтому и вспомнил о тебе. Думал, ты к конкурентам нашим ушла работать, умничка. Хоть