Наталья не ответила, держась за щеку и мелко-мелко давясь слезами.

— Не слышу ответа! Поняла или не поняла?! — и Семен вновь поднял руку для удара.

— Да, да, я все поняла. Только не бей больше, пожалуйста!

— То-то же, — удовлетворенно отозвался Семен. — И чтоб я больше от тебя таких разговоров не слышал. Или не ты мне эту идею подбросила? Молчишь? Правильно, что молчишь. Зубы целее будут. А теперь давай искать, где она документы на квартиру прячет. Да, и паспорт ее не забудь! Она его, скорее всего, где-нибудь в спальне хранит. Или в сумочке. Так что давай, двигай в темпе вальса!

Наталья согласно закивала и отправилась в спальню.

Ее не было, наверное, всего минут пять. Семен даже не успел как следует разглядеть семейные фотографии, стоящие над модным псевдокамином, как Наталья вошла, сжимая в руке пачку купюр и паспорт в дешевой темно-зеленой обложке под мрамор.

— Так, посмотрим, что у тебя за улов. Ни фига себе, мать моя женщина! Это ж сколько бабок! Нам с тобой они очень кстати придутся. А то я в пути слегка поиздержался. Да и с нотариусом вопрос придется решать не за бесплатно. Так, паспорт. Ага, все в порядке. Не замужем, детей нет, прописана здесь. Просто отлично! А где документы на квартиру?

— Их там нет, — глухо отозвалась Наталья, еще не отошедшая от полученной взбучки.

— Ты внимательно все посмотрела? Ничего не пропустила?

— Говорю же тебе: там все чисто. Ума не приложу, где она может их держать. Но не в спальне, это точно. Там только шмотки, да косметика. Больше ничего.

— «Ума не приложу!» — передразнил жену Семен. — Было бы чего прикладывать! Дуй к стеллажам и перелистывай книги. Начни с самых больших, а если там ничего нет — переходи на все остальные. И чтоб за ночь документы были найдены! Иначе…

— Иначе — что? — вскинула Наталья заплаканные глаза. — Порешишь меня? Так давай прямо сейчас, чего ждешь? Меня в мешок, а сам к девке под бочок!

— Э-эх, дура ты моя, — протянул Семен и привлек Наталью к себе. — Люблю я тебя, лохудру ревнивую, понимать надо! А ты сразу: «порешишь», «в мешок». Что я, душегубец какой?

— А что с девкой делать будем? Не сейчас, потом, когда она квартиру нам отпишет? — Наталья пытливо вглядывалась в лицо мужа, пытаясь найти ответ на мучивший ее вопрос.

— А вот об этом не думай, — посерьезнел Семен. — Но могу тебе обещать, что я такой грех на душу не возьму. Не по мне такая ноша.

Наталья облегченно вздохнула.

— Мало ли чего произойти может? — продолжал меж тем Семен, — выйдет, скажем, на улицу гулять, да и угодит под колеса. Или мы с тобой к наркоманам ее определим. А лучше в бордель какой за границей. Если очухается, еще спасибо нам скажет за доставленное удовольствие!

— Ох, ты и затейник! — сказала Наталья, но было видно, что спокойствия ей этот разговор не прибавил.

Семен сделал вид, что не заметил насупленного лица жены, развернул ее от себя и легонько подтолкнул в спину. Мол, иди, ищи. Время не ждет.

* * *

…Я бегу. Куда — не знаю, но точно знаю от кого. За мною гонятся мои новоиспеченные родственники. В руках у них бутылка вина, и я совершенно уверена, что если они меня догонят, то непременно заставят его выпить. А мне нельзя пить. Вообще нельзя: ни воды, ни тем более вина. Почему? Кто его разберет? Это уже неважно. Главное — оторваться от Семена с Натальей и спрятаться. Только мне тяжело бежать, я задыхаюсь и падаю. Нагнали! Их физиономии нависают надо мной, к лицу моему тянутся черные руки с пальцами-шлангами, из которых капает отравленное красное вино. Словно кровь, — успеваю подумать я, как вино начинает под напором бить мне в нос, по глазам, по плотно сжатым губам. Еще немного, и я просто утону в нем. Мне даже не придется его пить, оно все равно убьет меня.

Вина становится все больше и больше, мне почти не осталось кислорода. Последние мгновенья перед гибелью… Что это? Я умею дышать под водой? Я могу дышать в этой винной массе! Теперь главное осторожно переползти по дну, словно краб. Тихо-тихо. Пусть они думают, что я лежу там, где они меня оставили. А я тем временем спрячусь в безопасном месте. Ой, какое неровное дно! Я, кажется, отбила себе бок. Зато теперь мне есть, где укрыться. Как же холодно здесь, на дне. Теперь замереть и не дрожать. И чтобы зубы не стучали. Иначе именно по стуку они и вычислят меня. Я знаю, у них глубоководные локаторы, они услышат даже биение моего сердца.

Но как тогда меня найдет Лешка? Он плещется в Сочи, а я здесь, в этом кроваво-красном винном море. Он ведь даже не поймет, что я попала в беду! Но как дать ему об этом знать?

Я принимаю решение. Я знаю, что это смертельно опасно, все равно что играть в русскую рулетку: либо пан, либо пропал. Но я отбиваю морзянкой SOS. Я не знаю морзянку, единственное, что я когда-то запомнила, это именно сигнал SOS. Три коротких стука, три длинных, три коротких. И снова: три коротких, три длинных, три коротких. Всем, кто меня слышит! May day, May day[2]!…

* * *

— Мне показалось, или она зашевелилась? — спросил Семен.

— Если показалось, так пойди и проверь, — отозвалась Наталья, только что закончившая шмонать последний книжный стеллаж. Настенные часы с маятником показывали второй час ночи.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — заметил Семен и отправился в спальню.

Наталья тяжело посмотрела ему вслед. Заставил такую груду книжищ перелопатить, и все впустую. Ни слова, ни намека, где проклятущая девка может хранить эти документы. А без них нечего и думать о продаже квартиры. Пока все восстановишь, все конторы обойдешь, да низко в пояс поклонишься, любые карманы опустеют. А они люди небогатые. Значит, надо продолжать искать. Но где?

— Твою мать! — раздался из спальни недовольный голос Семена. — Иди, посмотри, что она здесь наворотила!

Наталья вздохнула и встала.

В спальне ей в нос ударил резкий запах, который невозможно было ни с чем перепутать.

— Вот блеванула, так блеванула! — не то с осуждением, не то с непонятным восхищением отозвался Семен. — Весь желудок наизнанку вывернула! Да еще какая чистоплюйка, все на пол сделала, на кровати — ни пятнышка.

— А где она сама? — удивленно спросила Наталья, зажимая нос рукой.

— Да вон, с другой стороны под кровать забилась. И дрыхнет себе, как ни в чем не бывало. Дрожит только и по полу ручонкой стучит.

— И что мы будем с ней делать?

— Как что? Ты сейчас берешь тряпочку и аккуратно тут все затираешь, словно и не было ничего. А я кладу ее обратно на кровать. Похоже, ты была права: с дозой я слегка переборщил. Но кто ж знал, что она до последнего будет из себя Жанну Д’арку изображать? Жанна Дурка!

Наталья поморщилась, но послушно отправилась исполнять поручение мужа. Ну почему ей всегда достается самая грязная работа? Надо бы хоть окно открыть, чтобы запах поскорее выветрился, а то как бы и ей случайно с ужином не расстаться от такой вони.