Я рассматривала интерьер. Если бы не новенький блестящий музыкальный автомат в углу, было бы трудно угадать, в какой я эпохе. В таких местах время остановилось еще задолго до моего рождения.

Ко мне подошел Ник:

– Будешь что-нибудь пить?

– А что, я выгляжу так, словно мне это необходимо?

– Ну, если ты пришла в паб и ты не санинспектор, то ты хочешь выпить. Другой вопрос, что ты, возможно, не готова в этом себе признаться. Понимать такие вещи и есть работа бармена, – с этими словами он ловко достал пустой бокал и, не успела я возразить, наполнил его искрящимся золотистым сидром.

– «Стронгбоу»! – объявил он, словно фокусник после удачного трюка, и поставил пинту прямо передо мной.

– Вообще, я вино обычно пью, – я с сомнением глянула на бокал сидра.

– Тсс! – Ник резко прижал палец к губам. – Никому не говори об этом, пока ты здесь! А то все решат, что ты не клевая.

Я отхлебнула сидра. Он был кислый и освежающий, как будто откусил от подмороженной антоновки с дачи, в нем чувствовался спирт. Мне начинали нравиться этот паб и эти люди.

– Ник, а ты давно здесь работаешь?

– Дай посчитать, – он загнул пальцы, – десять дней!

– Что? – удивилась я.

– Паб только открылся.

– Как странно, а я думала, заведение старое, – я кивнула на потертый ковролин и изъеденную временем барную стойку. – А как же вырезка на стене? – Я махнула рукой в сторону заголовка про 350-летний юбилей.

– Ну, как сказать, сам паб очень старый, но он долгое время был закрыт. Восемь лет или что-то вроде того. Новый лендлорд появился только недавно, и мы открылись в прошлый понедельник, пока в полуофициальном режиме. Заметила, даже музыки пока нет?

– А почему паб так долго был закрыт? – Мне стало любопытно. Если он пустовал восемь лет, значит, не работал примерно с момента твоего исчезновения. – И как вышло, что нет музыки?

– Никто не хотел или не мог выкупить его. Предыдущий лендлорд покончил с собой, повесился прямо здесь, – Ник указал на балку у меня над головой. – Говорят, поставил табуретку на стойку, как раз где ты сидишь сейчас, и закинул петлю вон на ту балку. А музыкальную лицензию мы получим уже совсем скоро.

Я ждала, когда он рассмеется, но лицо парня оставалось серьезным.

– Ты же шутишь, да?

– Отнюдь – я не стал бы шутить над этим. Мужик разорился, паб хотели отнять за долги. Говорят, его нашли только через неделю. Дальше были судебные тяжбы, и паб просто стоял закрытый. Еще одно здание с забитыми окнами в Ноутоне. Так было, пока его не выкупил новый хозяин.

– Ого, жуть какая, – я почувствовала, как по телу пробежала волна мурашек.

– Стю! – заорал Ник. – Я покурить, присмотри за баром, – повернувшись ко мне, Ник спросил: – Ты куришь?

– Нет, но с удовольствием выйду подышать.

Я оставила свои вещи у стойки и последовала за ним с пинтой в руке. Мы прошли к двери, около которой сидел странный дед. Но его там уже не было, и я вздохнула с облегчением.

Мы вышли во внутренний дворик, Ник щелкнул выключателем, зажегся свет. Сад оказался размером с гостиную, пол был залит цементом. Вдоль высокого забора по краям проросло лишь несколько травинок.

– Ну вот, а я думала, «Beer Garden» – это и правда сад!

– Здесь можно курить и пить одновременно – в моем понимании, райские кущи, – хвастливо провозгласил Ник. – Хочешь еще одну местную страшилку?

– Валяй.

– Видишь следы? – Он показал пальцем на цемент.

Там виднелись отпечатки следов. Узкая тропинка – туда и обратно до дальнего угла сада.

– Это следы повесившегося лендлорда. Он забетонировал тут все за пару дней до смерти, а потом прошел по сырому полу вон туда, в самый угол. По легенде, он спрятал там свою заначку. У него была самая лучшая дурь во всем Ноутоне. Мужик знал толк в вечеринках. «Голова королевы» раньше славилась как место, про которое нельзя упоминать в приличном обществе.

Остаток вечера я провела у стойки, болтая с Ником. Он был забавным, но явно злоупотреблял марихуаной, потому что находил смешными очень странные и нелепые вещи. Он поведал мне про город, и, в отличие от Ханны, им с братом вроде бы тут нравилось. Я в ответ рассказала про университет и про Россию. Больше всего Ника поразило, что в России действительно есть туалетная бумага: прежде он был на полном серьезе уверен, что все пользуются только газетами. Он так удивился, что даже твитнул об этом, пока мы разговаривали.

Было уже почти одиннадцать, когда я сообразила предупредить Лору, что я не приеду.

Открыв Фейсбук, я быстро набрала сообщение: «Я сняла двух классных парней, братьев-близнецов, и остаюсь тут на ночь: P»

«Врешь! Фото в студию!»

Алкоголь приятно расслабил меня, и я уже не думала ни о недавней погоне, ни об опасностях, подстерегающих меня на каждом шагу. Видимо, в этом и состоит коварство выпивки. Но сейчас мне ничто не угрожало.

Я уговорила парней сделать со мной селфи, которое тут же скинула Лоре в чат.

«Не делай ничего такого, чего не сделала бы я;-)», – ответила мне подруга и ушла офлайн.

А я и не собиралась.

Status: не прочитано

Парни заперли огромные дубовые двери изнутри на здоровенную щеколду, как будто мы были в замке, который готовился к осаде. Потом пересчитали деньги в кассе и погасили свет. В наступившем сумраке мы поднялись наверх по скрипучей и узкой деревянной лестнице.

Моя комната оказалась на втором этаже, окнами на залитую рыжеватым светом фонарей улицу. Удивительно, но у парней нашелся чистый, пусть и не глаженый, комплект постельного белья и даже новая зубная щетка. Выходя из ванной комнаты, я наткнулась на Ника.

– Ложишься? – спросил он, опасно подбрасывая вверх и подхватывая одной рукой здоровенный бонг.

– Ага, – я поравнялась с ним в узком коридоре.

– Не хочешь покурить с нами? Поможет уснуть.

– Думаю, с этим проблем не будет, – я широко зевнула. – Очень устала, столько потрясений, а завтра много дел.

– Ну как знаешь. Если что – выходи к черному ходу, – он подмигнул мне и, насвистывая, зашагал прочь, бросив на ходу: – В этом доме все курят перед сном. Уважай наши традиции!

Приятно, что есть люди, с которыми мгновенно устанавливаются простые и понятные дружеские отношения. Я сама такая, и мне всегда невыносимо сложно общаться с людьми, которые соблюдают условности, злоупотребляют словами «спасибо» и «пожалуйста», скрывают тайные замыслы и обижаются на всякие мелочи, которых я сама даже не замечаю. Может, я и боюсь некоторых вещей чуть сильнее, чем следовало бы, но я вовсе не закрытый человек. Ведь ясно же, что Ник не хочет меня насиловать и не имеет на меня видов, он просто общительный и забавный укурок, которому в кайф знакомиться с новыми людьми. Стюарт вызывал некоторые сомнения, но он, скорее всего, просто неловкий эмо-бой, которого немного напрягает присутствие девушек.