подлететь, наш Гоша начинал нервничать, кричать, подлетать к шторке, пугаясь, отлетать обратно и рваться к нам.

И вдруг однажды на наших глазах он опускается на пол, по полу подходит к шторке и, семеня лапками, аккуратно проходит под ней в гостиную, тут же взлетает и с победным криком приземляется у нас на столе! Мы в легком шоке, пополам с восторгом, кричим:

– Браво, Гоша! Ай да Гошка! Го-ло-ва!

И он с восторгом клюет еду на нашем столе и пробует все подряд.

Знали бы мы, чем обернется эта его изобретательная проделка, которой мы тогда так восторгались, для него самого и для всех нас…

В очередной раз приехав на дачу, мы занялись делами во дворе, а Гоша летал себе вверх и вниз по дому или занимался любимым делом: обкусывал страницы раскрытых книг или журналов, превращая листы в нечто ажурное.

Была хорошая погода: солнце не жарило, ветра не было, и все нашли себе занятия в саду: муж колол березовые дрова, готовясь к вечернему шашлыку, дочка пропалывала грядки с клубникой, одновременно поедая созревшие ягоды, а я решила подрезать уже отцветающие ветки сирени, и мне нужно было взять в доме острый секатор, которым очень удобно это делать. Я поднялась по ступенькам на открытое крыльцо-веранду. Подойдя к двери в дом, я увидела, что дверь в дом кто-то не закрыл, и она у нас открыта… В проеме двери висела такая же соломенная шторка. Вдруг я услышала за спиной знакомый свист и обернулась… На поручне крыльца сидел Гоша…

Я замерла, внутри побежал холодок, больше всего я боялась, что Гоша сейчас вспорхнет, но он тихо сидел, видимо, испугавшись большого пространства. Я поняла, что он повторил свой трюк со шторкой, потому что опять рвался к нам. Я осторожно подошла к нему и протянула палец, а он так же осторожно пересел на него. Теперь мне нужно было быстро, но не пугая его, пройти с ним три шага до входа. Гоша сидел сжавшись, с прижатыми перьями и казался совсем маленьким. Один шаг… Второй…

И тут вдруг в небе над домом с шумом пролетает самолет. Гоша всем тельцем прижимается к моей руке и, резко оттолкнувшись, с криком срывается и исчезает за углом дома…

Искали мы его долго. Звали, все время надеясь, что он где-то рядом и ему надо помочь. Проверили каждый сантиметр травы вокруг дома, все кусты.

Я надела его любимую красную бейсболку, на козырек которой он сразу прыгал, как только ее видел, и обошла всю округу… Все было напрасно.

Ночью мы тихо сидели без сил и желания что-либо говорить. Каждый из нас думал одинаково: куда же ты, маленький, беззащитный, занеженный и заласканный, рванул в никуда из родного дома?

Больше мы Гошу не видели.

Лешечка

Рассказ

Я нашла его случайно. Было начало лихих девяностых. Кругом полная неразбериха. Деньги превращались в ничто просто на глазах, продукты исчезали с прилавков, а нам с мужем очень «повезло»: мы, наконец, переехали в новую квартиру, которую надо было обустраивать. Помимо ребенка, работы и домашних забот я металась в поисках мастеров, красок, обоев, плитки и прочих атрибутов хоть мало-мальски приличного ремонта.

Бригаду сантехников, работавших в одном из московских театров, нам порекомендовали друзья. Два «добрых молодца» работали быстро и с задором. А вот человека, который бы мог прибить-отодрать, приколотить-сломать, снять и повесить, не было. И вот случилось, что он понадобился срочно, на один раз, но именно сейчас, чтобы завтра сантехники могли бы продолжить свою работу. Что делать? Я вспомнила, что около нашего дома есть какой-то строительный объект, и бегом на эту стройку. Ищу кого-нибудь, кто может мне помочь. Смотрю по сторонам. Вижу: сидит на корточках какой-то человек и что-то пилит. Спрашиваю:

– Не подскажете, где найти кого-нибудь, чтобы сделать небольшую работу в соседнем доме прямо сейчас?

Он посмотрел в мою сторону, поднялся. Это был невысокого роста, худощавый, я бы даже сказала, подросткового телосложения мужчина с крупными руками. На вид ему было лет пятьдесят.

– А что надо? – голос у него был тихий.

– Да мне надо срочно прибить планку, а то завтра придут сантехники и не смогут работать дальше. Это рядом…

Он вздохнул.

– Ну пошли…

Мы вошли в квартиру. Я показала объект работы. Он посмотрел. Потом помолчал. Потом опять посмотрел.

– Вот, – говорю, – тут есть какие-то инструменты.

– Нет, мне нужен свой. Я принесу.

Он пришел минут через десять. Сначала он что-то долго вымерял, затем шкурил, потом грузиком на веревочке, называемым в те времена «отвесом», проверял. Затем с ювелирной точностью воспроизвел то, что я его просила сделать. Потом… нашел веник в коридоре и все подмел. Уходя он сказал:

– Плитка в углу положена криво и не по отвесу, и надо бы переделать.

С этого момента я поняла, что с Лешей, так звали моего нового знакомого, я расстанусь не скоро.

* * *

Леша оказался человеком скромным, тихим и очень ответственным. По профессии он был плотник, но как человек, проработавший на стройке более двадцати пяти лет, знал досконально все в строительном деле. В то время на стройках работали в основном за квартиру. Так и Леша, проработав в своей строительной организации положенное количество лет, получил трехкомнатную квартиру в Отрадном на себя, жену, дочь и сына. Дочь вышла замуж и жила с мужем и маленькой дочкой отдельно, а сын жил по-прежнему с родителями.

Ремонт мой потихоньку двигался. Днем работали сантехники, лихо делая свою работу, а к вечеру приходил Леша, делая свою – тихо и не спеша.

Иногда я торопила его: хотелось поскорее закончить этот беспорядок в квартире, на что он всегда отвечал, что «хорошо» быстро не бывает. Я соглашалась, тем более что качество его работы превосходило все мои представления о хорошем.

Сантехники постепенно стали Лешу тихо ненавидеть.

– Ваш Леша – «очень умный», – говорили они, когда я указывала им на ошибки, которые Леша находил в их работе, но всегда переделывали и исправляли все недочеты.

Леша не пил, но очень любил вечером после выполненной работы, собрав инструменты и разложив их в определенном порядке, посидеть с нами за столом и пропустить с моим мужем рюмочку-другую. Был он человек малограмотный, но исходил от него свет добра и терпения к людям. Иногда я, заступаясь за него же, вникая в его житейские ситуации, про которые он мне рассказывал, возмущаясь несправедливостью по отношению к нему, советовала что-то предпринять. Но он всегда